души с Жанкой натанцевались, действительно под такую музычку отбивные кушать невместно, тут же вЕрхом выйдут. Шампусик, минералочка, яблоки… кстати, научил официанта модной закуске: мягкий и твердый сыр, орехи, виноград, лужица меда. Всё на одном блюде и дессертные вилочки к нему. Пусть на кухне кумекают, а нам с Жанной зашло в качестве закуски. Требовал сыр с белой или голубой плесенью, но не сложилось. Был только рокфор, а я его не ем. Рокфор мне категорически напоминает тщательно заплесневевший российский.
Март, конечно, месяц весенний, но не первая неделя, и не в Москве. Даже на Кубе в эту пору всего плюс двадцать семь и ветра с ног сносят, а уж в Центральной России и вовсе зима. Идем под ручку арбатскими улочками, щебечем:
- Жорж, ты неплохо двигаешься под музыку.
- Ты еще не видела, как я Сальсу танцую.
- Вот как! Это многое объясняет. Смотрю, ты и современную музыку сечешь, прямо подпевал там.
- Это на танцполе, что ли? Так мировые ж хиты! Все знают небось.
- Да ладно, самый свежак играли. Как ты сказал, танцпол? Прикольно звучит. Танцевальный пол – я запомню, еще не слышала это словечко.
Вроде и центр, а совсем тихо. В паузах между словами слышно, как похрустывает ледок под нашими ногами. Ни прохожих по позднему времени, ни машин в этих переулках, не зря этот район называют тихий центр. Хруста стало больше, спереди и сзади шаги нескольких человек. Вот почему люди так недоверчивы? Почему так настырно лезут в пропасть, перелезая через ограду и ломая таблички «Стой! Опасное место!», чего им неймется?
- Жанна, стой спиной к стене, не кричи и никуда не беги. И на руках не висни как дура. А лучше глаза закрой, тогда свидетелем не пойдешь.
- Стою, молчу, не смотрю.
- Вот умница, давай в щёчку поцелую.
- Хватит, нацеловались. Сейчас за базар отвечать будешь.
Трое впереди, двое сзади. Расклад не самый удобный, тем более, что я с прицепом, а они взрослые мужчины, некоторые тяжелее меня.
- Пятеро? Я смотрю, смог на вас жути нагнать, боитесь!
- Ты в зеркало давно смотрелся? Бояться тебя… вы на словах борзые, а потом как тараканы по щелям разбегаетесь, лови вас потом. А так всё, бежать некуда, отбегался.
- Угу, поэтому и при оружии, что совсем не боитесь.
- Угадал, сученок. Зассал уже? Правильно зассал, погоны не спасут. Обидел ты серьезного человека, будем тебя теперь убивать. Медленно и не здесь. А деваху жалко, конечно. Но без обид, она свидетель, сам понимать должен. – подключился к беседе еще один тип. Нас окружали хорошие где-то в душе люди, и как по команде они приблизились еще на несколько шагов. Наверняка, у них есть давно отработанная схема начала боевых действий.
- Я как-то на ваши финки плевал, в твою же жопу и засуну с проворотом.
- Ну-ну, видел я таких смелых самбистов, против пули прием знаешь? – Самый старый и тертый, недавно что взявший на себя роль переговорщика очень неудачно подставился, когда достал «ТТ».
- Вот спасибо! Прямо камень с души, братцы! Думал, вручную махаться будем – я за одну секунду извлек и привел к бою «Беретту». Знаю, что Макаров покомпактнее, знаю, что в упор стрелять не очень важно из чего… но вот взял в руку недавно и торкнуло – моё!
- Убогие, у меня в магазине пятнадцать патронов, но один уже в патроннике. Если вы не будете дергаться, и тихонечко встанете вот к той стеночке, я не начну стрелять.
- На понт не бери, нет таких пистолетов.
- Ты, пошкрябаный, первые две пули тебе, если не уронишь волыну. Я по разу в одну тушку не стреляю.
За что не люблю прославленный отечественный «ТТ», так это за всё. У него только патрон зачетный, а вот ударно-спусковой механизм, и автоматика, и качество отделки – да всё там дерьмовое. Сколько офицеров пострадало от непроизвольных выстрелов своего оружия, одному Яхве известно. Вот и главный уголовный силовик пострадал: когда он бросил свою пушку на асфальт, она выстрелила. А я нечаянно, точнее на автомате, залупил двоечку в его тушку, а потом в самого тупого, который дернулся в сторону с перепугу, а может слинять захотел.
- Убогие, вас трое осталось, стойте спокойно и рядышком, а лучше сядьте под стеночку, вот тут. Сидеть! Я сказал, вы выполнили.
- Начальник, всё ровно, ты погорячился, мы погорячились. Пока время есть, давай разбегаться. Тебя за применение оружия свои замордуют – сидят на корточках, советы дают. Что значит, бывалые люди.
- Жанна, ты в адеквате?
- А, что? Я в норме, Жора. Я в норме, Жора.
Полсекунды хватило обернуться и зарядить лёгенького леща. А потом снова контроль задержанных.
- Жанна, дорогая, ты в адеквате?
- Да, Жора, всё нормально. Больше не бей.
- Молодец, варежки на руках? Вон там пистолет валяется, принеси его мне, только аккуратно держи, чтоб отпечатки не стереть. Вот умничка.
Чужой пистолет левой рукой кладу в наружный карман куртки, ищу глазами свои гильзы. Хоть и темновато, но вон они, блестят родимые.
- Жанна, вон там мои гильзочки подбери и тоже мне давай. Их четыре штуки должно быть. Умничка, я тобой горжусь, ты настоящая комсомолка, не испугавшаяся вооруженных преступников. Не описалась?
- Кажись нет.
- Вы трое, на колени лицом к стене! Два варианта есть: я ухожу отсюда или сдаю вас милиции. Какой вам нравится?
- Нам перв…
- Сука, молчи. А первый вариант, кода ты уходишь, он с подвохом?
- Конечно. Не оставлю же я вас живыми.
- Понял, паскуда – это их новый старший своему подельнику – Начальник, мы согласны на второй вариант.
- Ну тогда подождем чутка, время еще детское, нас родители не заругают. Пока вроде не должны.
Пять выстрелов в центре столицы нашей Родины всколыхнули какой-то механизм реагирования, это вам не девяностые моей родной реальности. Вдали послышался топот ног двух людей бегемотской грации и заполошный крик: «Руки вверх! Оружие на землю!». Пора расставлять точки над «Ё»:
- Комитет госбезопасности, старший ко мне, представиться, осветить удостоверение! – продолжаю держать «Беретту» наведенной на троицу живых и здоровеньких.
- Сержант Коротченко – и фонариком на свою корочку светит. – Ваше удостоверение можно увидеть?
- Секунду, вот, смотрите из моих рук – перекладываю пистолет в левую руку, выуживаю правой из специального кармашка своё. –