дивизии. Именно поэтому он молчаливо согласился с распоряжением комдива о переселении в штаб дивизии.
Приехав в батальон, Алёшкин первым делом сказал об этом своему помощнику Вензе и приказал ему, связавшись с начштаба дивизии, выяснить, когда им можно будет переселяться в расположение штаба, а сам отправился к командиру медсанбата.
Надо сказать, что Вензе предстоящее переселение пришлось не по душе. Он успел обжиться в батальоне, заиметь друзей и даже подружку — фельдшера из эваковзвода. Но приказ есть приказ, и, тяжело вздохнув, Венза начал упаковывать канцелярию, а затем вещи свои и начсандива, чтобы подготовить всё для переезда.
Тем временем, передав Фёдоровскому приказ комдива о передислокации, Алёшкин предложил завтра же вместе с ним проехать на новое место медсанбата, чтобы провести рекогносцировку и наметить расстановку основных объектов. Фёдоровский встретил этот приказ молчаливо, хмуро и только заметил, что рекогносцировку, как и план расстановки палаток, он сумеет сделать и сам. Борис согласился, но всё же сказал:
— Видите ли, товарищ Фёдоровский, я еду с докладом в санотдел армии, новое местоположение медсанбата будет мне почти по дороге, вот я и хочу на него посмотреть. Так что поедемте всё-таки вместе.
На следующее утро «санитарка» командира медсанбата и полуторка начсандива стояли километрах в десяти северо-восточнее рабочего посёлка № 12 в густом смешанном лесу, на разъезде довольно хорошей лежнёвки, ведущей к хлебозаводу, а сами они, в сопровождении двух вооружённых санитаров, углубились в сторону от дороги и, проваливаясь в рыхлом снегу, из-под которого выступала вода, с трудом шли на север. Фёдоровский во время пути возмущался:
— И какому дураку пришло на ум помещать здесь медсанбат? В штабе дивизии ничего не понимают, глядят в свои карты и не видят ничего. Вот их бы здесь полазить заставить! И зачем нам переезжать? Устроен батальон хорошо, место сухое, бараки обустроены, дороги хорошие, чего ещё нужно? Ну, будем немного дальше от стрелковых частей, подумаешь! Какое это имеет значение?
Борис благоразумно молчал. Да, откровенно, ему не до разговоров было. Во-первых, тяжёлая дорога утомила и его, а во-вторых, он с тревогой думал: «Весь этот лесной участок, судя по карте, не очень-то и большой. Если таким и окажется, значит, придётся искать другой…» А где, он пока ещё не представлял. Учитывая новое расположение дивизии, это место было самым удобным.
Передвигались они очень медленно. Фёдоровский уже начинал требовать возвращения назад, чтобы доложить комдиву о непригодности выбранного штабом участка, как вдруг лес немного поредел, деревья стали выше и мощнее, среди берёз и осин появилось несколько елей. А ещё шагов через пятьдесят они оказались на небольшом возвышении, где под снегом уже не было воды и между большими деревьями виднелись поляны.
Присев на сваленное ветром дерево, Алёшкин закурил. Сел рядом с ним и комбат. Борис приказал следовавшим с ними бойцам (одним из них был старшина Бодров) обойти всю эту возвышенность, чтобы определить её границы и прикинуть, сможет ли она вместить медсанбат.
Фёдоровский, между тем, хотя и видел, что это место по своему характеру вполне пригодно для размещения батальона, очень не желал уходить из посёлка № 12, и поэтому сразу же начал с возражений:
— Вы подумайте только, товарищ Алёшкин, сколько времени мы шли, — он взглянул на свои часы, — почти полтора часа от лежнёвки, на которой стоят наши машины! Расстояние никак не меньше двух километров. Значит, на такое расстояние нам надо будет строить самим дорогу. Это же отнимет не меньше двух недель, а комдив приказывает развернуться на новом месте через три дня! Нет, лучше всего остаться на старом месте и не спеша подыскать что-нибудь более подходящее.
Алёшкин промолчал. Он знал, что построить лежнёвку на то расстояние, которое они прошли, силами медсанбата невозможно и за две недели, а на помощь сапёров дивизии рассчитывать не приходилось, они были заняты передислокацией штаба дивизии и оборудованием новых командных пунктов для полков и месторасположения спецчастей. «Неужели на самом деле мой выбор неудачен? Но почему «мой»? Ведь это же место предложил и начальник штаба дивизии», — размышлял Борис.
Но вот вернулись санитары, обходившие участок по периметру. По их словам, эта песчаная возвышенность тянулась около километра, имела разную ширину (от 100 до 500 шагов) и была окружена глубокими болотами. Стоило с неё спуститься в окружавшую чащобу, состоявшую из мелкого осинника, как под снегом начинала хлюпать вода, а ноги уходили в расползающийся торф.
— Хотя, — заметил Бодров, — в одном месте, почти на самой середине противоположного края этого бугра я заметил тропку. То ли звери какие ходят (хотя откуда сейчас здесь звери), то ли люди раньше протоптали. Я по ней не пошёл, а вообще-то сходить не мешало бы.
Борис развернул имевшуюся у него карту-километровку, нашёл приблизительно своё местоположение и вдруг заметил, что на карте, немного севернее этого места, отмечена узкая просёлочная дорога в сторону шоссе, связывающего железнодорожные станции Войбокало и Назия. Он ничего об этом не сказал Фёдоровскому, поднялся с места и, позвав с собой Бодрова, приказал:
— А ну, пойдём, исследуем эту тропку. Мы скоро вернёмся, подождите нас.
Через возвышенность идти было легко — снег неглубокий, местами стаял совсем, и в проталинах проглядывал мох, а под ним ощущалась плотная земля. Бодров хорошо запомнил местность, и через четверть часа они с начсандивом находились уже на противоположном конце возвышенности, где действительно виднелась старая, почти заросшая, видимо, наезженная ещё в прошлые годы, лесная дорога. От неё в сторону отходила охотничья тропа.
Как тропа, так и дорога находились на относительно сухом месте и, хотя под ногами чавкала вода, ноги не проваливались. Снова сверившись с картой, Борис решительно повернул направо, и примерно через полкилометра дорога вышла на шоссе. Таким образом, с этой стороны можно было и въехать на возвышенность, и выехать с неё почти без всякого труда, а, следовательно, никакой дороги строить не требовалось. Достаточно было положить пару небольших мосточков взамен старых, сгнивших, а это уже труда не составляло.
Выйдя на шоссе, Алёшкин решил дождаться машин здесь. Он отправил Бодрова за Фёдоровским, а второго санитара — за машинами, которые должны были проехать по лежнёвке до хлебозавода, выехать на шоссе и вернуться к ним.
Несмотря на то, что вопрос с дорогами новой территории медсанбата решился удачно, Фёдоровский всё же был против передислокации санбата и сказал начсандиву, что он напишет по этому поводу рапорт командиру дивизии. Борис ответил, что запретить подавать рапорт он не может, но со своей стороны будет настаивать на передислокации сюда. После этого Фёдоровский