Читать интересную книгу Трактир жизни - Иннокентий Анненский

Объективизируя сказанное, я нахожу, что в музыке, скульптуре и мимике – поэзия, как золотой сон, высказывается гораздо скромнее, но часто интимнее и глубже, чем в словах. В «поэзии» слов слишком много литературы. Если бы Вы знали, как иногда мне тяжел этот наплыв мыслей, настроений, желаний – эти минуты полного отождествления души с внешним миром, – минуты, которым нет выхода и которые безрадостно падают в небытие, как сегодня утром упали на черную клумбу побледневшие лепестки еще вчера алой, еще вчера надменной розы…

Иннокентий Анненский(Из письма к А. Бородиной)

Три слова

Явиться ль гостем на пиру,Иль чтобы ждать, когда умруС крестом купельным, на спине ли,И во дворце иль на панели…

Сгорать ли мне в ночи немой,Свечой послушной и прямой,Иль спешно, бурно, оплывая…Или как капля дождевая, –

Но чтоб уйти, как в лоно водВ тумане камень упадет,Себе лишь тягостным паденьемТуда, на дно, к другим каменьям.

Зимний романс

Застыла тревожная ртуть,И ветер ночами несносен…Но, если ты слышал, забудьСкрипенье надломанных сосен!

На черное глядя стекло,Один, за свечою угрюмой,Не думай о том, что прошло;Совсем, если можешь, не думай!

Зима ведь не сдастся: тверда!Смириться бы, что ли… Пора же!Иль лира часов и тогдаНад нами качалась не та же?..

Бессонные ночи

Какой кошмар! Все та же повесть…И кто, злодей, ее снизал?Опять там не пускали совестьНа зеркала вощеных зал…

Опять там улыбались язвеИ гоготали, славя злость…Христа не распинали разве,И то затем, что не пришлось…

Опять там каверзный вопросикСпускали с плеч, не вороша.И все там было – злобность мосекИ пустодушье чинуша.

Но лжи и лести отдал дань я.Бьет пять часов – пора домой;И наг, и тесен угол мой…Но до свиданья, до свиданья!

Так хорошо побыть без слов,Когда до капли оцет допит…Цикада жадная часов,Зачем твой бег меня торопит?

Всё знаю – ты права опять,Права, без устали токуя…Но прав и я, – и дай мне спать,Пока во сне еще не лгу я.

Тоска миража

Погасла последняя краска,Как шепот в полночной мольбе…Что надо, безумная сказка,От этого сердца тебе?

Мои ли без счета и мерыПо снегу не тяжки концы?Мне ль дали пустые не серы?Не тускло звенят бубенцы?

Но ты-то зачем так глубокоДвоишься, о сердце мое?Я знаю – она далеко,И чувствую близость ее.

Уж вот они, снежные дымы,С них глаз я свести не могу:Сейчас разминуться должны мыНа белом, но мертвом снегу.

Сейчас кто-то сани нам сцепитИ снова расцепит без слов.На миг, но томительный лепетСольется для нас бубенцов…. . . . . . . . . . . . . . .

Он слился… Но больше друг другаМы в тусклую ночь не найдем…В тоске безысходного кругаВлачусь я постылым путем…. . . . . . . . . . . . .

Погасла последняя краска,Как шепот в полночной мольбе…Что надо, безумная сказка,От этого сердца тебе?

Л. И. Микулич

Там на портретах строги лица,И тонок там туман седой,Великолепье небылицыТам нежно веет резедой.Там нимфа с таицкой водой,Водой, которой не разлиться,Там стала лебедем ФелицаИ бронзой Пушкин молодой.

Там воды зыблются светлоИ гордо царствуют березы,Там были розы, были розы,Пускай в поток их унесло.Там всё, что навсегда ушло,Чтоб навевать сиреням грезы.. . . . . . . . . . . . .Скажите: «Царское Село» –И улыбнемся мы сквозь слезы.

«Я думал, что сердце из камня…»

Я думал, что сердце из камня,Что пусто оно и мертво:Пусть в сердце огонь языкамиПоходит – ему ничего.

И точно: мне было не больно,А больно, так разве чуть-чуть.И все-таки лучше довольно,Задуй, пока можно задуть…

На сердце темно, как в могиле,Я знал, что пожар я уйму…Ну вот… и огонь потушили,А я умираю в дыму.

На закате

Посв. Н. П. Бегичевой

Покуда душный день томится, догорая,Не отрывая глаз от розового края…Побудь со мной грустна, побудь со мной одна:Я не допил еще тоски твоей до дна…Мне надо струн твоих: они дрожат печальнейИ слаще, чем листы на той березе дальней…Чего боишься ты? Я призрак, я ничей…О, не вноси ко мне пылающих свечей…Я знаю: бабочки дрожащими крыламиНе в силах потушить мучительное пламя,И знаю, кем огонь тот траурный раздут,С которого они сожженные падут…Мне страшно, что с огнем не спят воспоминанья,И мертвых бабочек мне страшно трепетанье.

Минута

Узорные тени так зыбки,Горячая пыль так бела, –Не надо ни слов, ни улыбки:Останься такой, как была;

Останься неясной, тоскливой,Осеннего утра бледнейПод этой поникшею ивой,На сетчатом фоне теней…

Минута – и ветер, метнувшись,В узорах развеет листы,Минута – и сердце, проснувшись,Увидит, что это – не ты…

Побудь же без слов, без улыбки,Побудь точно призрак, покаУзорные тени так зыбкиИ белая пыль так чутка…

Аметисты

Глаза забыли синеву,Им солнца пыль не золотиста,Но весь одним я сном живу,Что между граней аметиста.

Затем, что там пьяней весныИ беспокойней, чем идея,Огни лиловые должныПереливаться, холодея.

И сердцу, где лишь стыд да страх,Нет грезы ласково-обманней,Чем стать кристаллом при свечахВ лиловом холоде мерцаний.

«Только мыслей и слов…»

Только мыслей и словПостигая красу, –Жить в сосновом лесуМежду красных стволов.

Быть как он, быть как все:И любить, и сгорать…Жить, но в чуткой красе,Где листам умирать.

Осенняя эмаль

Сад туманен. Сад мой донятБелым холодом низин.Равнодушно он уронитСвой венец из георгин.

Сад погиб…А что мне в этом.Если в полдень глянешь тыХоть эмалевым приветомСквозь последние листы?..

Сверкание

Если любишь – гори!Забываешь – забудь!Заметает снегами мой путь.Буду день до зариМеж волнистых полянОт сверканий сегодня я пьян.

Сколько есть их по льдамТам стеклинок – я дам,Каждой дам я себя опьянить…Лишь не смолкла бы медь,Только ей онеметь,Только меди нельзя не звонить.

Потому что порывТам рождает призыв,Потому что порыв – это ты…Потому что одинЭтих мертвых долинЯ боюсь белоснежной мечты.

У Св. Стефана

Обряд похоронный там шел,Там свечи пылали и плыли,И крался дыханьем фенолВ дыханья левкоев и лилий.

По «первому классу бюро»Там были и фраки, и платья,Там было само сереброС патентом – на новом распятьи.

Но крепа, и пальм, и кадилЯ портил, должно быть, декорум,И агент бюро подходилВ калошах ко мне и с укором.

Заключение

Все это похоже на ложь –Так тусклы слова гробовые.. . . . . . . . . . . . .Но смотрят загибы калошС тех пор на меня как живые.

Последние сирени

Заглох и замер сад. На сердце всё мутнейОт живости обид и горечи ошибок….А ты что сберегла от голубых огней,И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,И неизбежней всё толпа их нарастает….Чу… ветер прошумел – и белая сиреньНад головой твоей, качаясь, облетает.. . . . . . . . . . . . . . . . . .Пусть завтра не сойду я с тинистого дна,Дождя осеннего тоскливей и туманней,Сегодня грудь моя желания полна,Как туча, полная и грома, и сверканий.

Но малодушием не заслоняй порыв,И в этот странный час сольешься ты с поэтом;Глубины жаркие словам его открыв,Ты миру явишь их пророческим рассветом.

Сумрачные слова

За ветхой сторою мы рано затаились,И полночь нас мечтой немножко подразнила,Но утру мы глазами повинились,И утро хмурое простило…

А небо дымное так низко нависало,Всё мельче сеял дождь, но глуше и туманней,И чья-то бледная рука уже писалаСвятую ложь воспоминаний.

Всё, всё с собой возьмем. Гляди, как стали четкиИ путь меж елями, бегущий и тоскливый,И глянцевитый верх манящей нас пролетки,И финн измокший, терпеливый.

Но ты, о жаркий луч! Ты опоздал. ОшибкойТы заглянул сюда – иным златися людям!Лишь сумрачным словам отныне мы улыбкойОдною улыбаться будем!

Старые эстонки