Читать интересную книгу 1905 год. Прелюдия катастрофы - А. Щербаков

«Новый знакомый, назовем его Н, рабочий, поселившийся за Невскою заставой, связанный с интеллигенцией, которая имела, видимо, широкий круг своих работников и потому желала и за Невской вести кружковые систематические занятия, организовал кружок. Местом для занятий послужила моя комната, как наиболее удобная, где не было посторонних лиц. Кружок составился из 6 челов. и 7–го лектора, и начались занятия по политической экономии, по Марксу. Лектор излагал нам эту науку словесно, без всякой тетради, часто стараясь вызывать у нас или возражения, или желание завязать спор, и тогда подзадоривал, заставляя одного доказывать другому справедливость своей точки зрения на данный вопрос. Таким образом, наши лекции носили характер очень живой, интересный, с претензией к навыку стать ораторами; этот способ занятий служил лучшим средством уяснения данного вопроса слушателями.

Был составлен очень большой листок, который был потом оттиснут гектографическим способом, сшит в маленькие тетради и, таким образом, был готов для распространения. Но тут возник вопрос, как его распространить. Мне поручили руководить этим делом, между тем я даже не знал, как приступить. Рассовать брошюры по ящикам было неудобно, могут заметить. Притом для первого раза этих брошюрок было не особенно много. Не помню, в субботу или в понедельник вечером я разнес часть брошюрок по ретирадам[28], остальные рассовал, как мог: где сунул в разбитое стекло в мастерскую, где в дверь, где в котел, где на паровозную раму. Словом, старался, чтобы они попали по всем мастерским. На другой стороне завода точно так же все было выполнено, местами клали в ящики с инструментами, за вальцы, где часто сидят рабочие и т. д.

В это же лето произошло опять общее собрание петербургских рабочих. Оно состоялось на правом берегу Невы, за Торнтонской фабрикой, несколько левее в лесу. Там говорилось о том, что движение идет тихо и нужно усилить его тем или иным способом. Жаловались на кружковую деятельность и вообще хотели чего‑то нового, еще не испытанного, в более широких размерах. Много было споров и крику. Двое молодых рабочих особенно старались на все нападать, все осуждать, упрекать рабочих в халатности к новым веяниям вообще это собрание носило характер довольно бурный»

(Иван Бабушкин).

Стоит отметить, что в девяностые годы как власть, так и заводская администрация очень подозрительно относились к стремлению рабочих к просвещению. Он книжки читает? Значит, какой‑то не такой тип. Если сидит в пивной — это как‑то спокойнее. Власти и заводских начальников, конечно, можно понять, зная стремление революционеров проникнуть в рабочую среду. Но согласитесь, позиция ‑ то тупиковая.

И это понимали наиболее умные предприниматели. Им были нужны грамотные рабочие — хотя бы чтоб чертеж умели читать. При заводах начали появляться аналоги вечерних школ советского времени. Но марксисты тоже были не дураки — они сразу увидели в этих школах отличное средство легально нести свои идеи.

Так, В. П. Варгунин, сын основателя Невской писчебумажной фабрики, впервые в России применивший в этом деле паровые машины, основал за Невской заставой школу для детей рабочих, технические классы и воскресную школу для взрослых. Там преподавала Надежда Константиновна Крупская. Тогда она еще не являлась супругой Ленина, зато была уже вполне убежденной революционеркой.

Между тем марксизм продолжал свое извилистое путешествие по России.

«Легальные марксисты».

«К середине девяностых годов появилась такая разновидность сторонников Карла Маркса, как "легальные марксисты". И, на удивление всем, они вдруг приобрели огромную популярность.

Марксистами становились повально все, марксистам льстили, за марксистами ухаживали, издатели восторгались необычайно ходким сбытом марксистских книг».

(В. И. Ленин).

Обратите внимание на последние слова. Конечно, Ленина можно упрекнуть в пристрастности. Но ведь и он в 1903 году за свою брошюру «Развитие капитализма в России», легально изданную, получил роялти (процент с продаж) более полутора тысяч рублей. Очень хороший гонорар по тем временам. Между тем марксистские книги — это совсем не детективы или женские романы. Читать их непросто. Но вот читали.

Одним из самых известных представителей «легального марксизма» был Петр Бернгардович Струве. Ровесник Ленина, кстати. Его совершенно не интересовал «марксизм как руководство к действию».

«Не столько искание правды и справедливости, привели к марксизму, сколько его увлекла теоретическая стройность и схематическая логичность этого учения. Человеческая толпа и ее поклонение никогда не увлекали Струве, что не мешало ему быть в известной мере честолюбивым человеком. Но честолюбие его было особенным. Оно влекло его к отталкиванию от трафаретно мыслящей толпы, к оригинальности и парадоксальности. Идя против господствующих течений с нарочитой резкостью, он возвышал себя над толпой, находя в этом удовлетворение своему честолюбию».

(Князь В. А. Оболенский, друживший со Струве более сорока лет).

Будущий лидер меньшевиков Ю. О. Мартов пишет резче: «Его кислая усмешка и брезгливый тон производили впечатление той "умудренности", которая обычно сопровождает отказ интеллигента от революционной активности вообще».

Как видим, Струве интересовала «интеллектуальная игра». Для любителей литературы могу привести пример. Главный герой романа Максима Горького «Жизнь Клима Самгина» — совсем не революционер. Но марксистом (хотя по книге он не слишком и читал Маркса) ему быть нравится. Потому как «сойдешь за умного».

Струве выпустил книгу «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». Она вышла ничтожным даже для тех времен тиражом в 200 экземпляров — но автор мгновенно прославился. Он читал лекции (легально), на которые ломились восторженные поклонники.

В Санкт — Петербурге существовал «марксистский салон» Александры Михайловны Калмыковой, где, как и положено в салонах, благовоспитанные дамы и господа обменивались мнениями. Это были совсем не народнические кружки, где в пылу спора могли и между глаз врезать. И не рабочие сходки, где такое случалось еще чаще. Тут было все очень чинно и прилично, очень мирно и интеллигентно.

Что любопытно, народники марксистов терпеть не могли. Когда эти идеи стали популярны, в ход пошли аргументы, которые ничем не отличаются от сегодняшних журналистских приемов. Полемика шла на уровне: «а вот, вы, козлы» Марксистов обвиняли аж в стремлении уничтожить русский народ (привет господам национал — патриотам!). Но увлечение марксизмом ширилось. Почему?

«Интеллектуальная игра» — оно понятно. Но скажем честно — это удел немногих. Однако было и иное. Как уже упоминалось, народники относились к капитализму плохо. Речь не идет о революционерах, которых тогда было очень мало, а об идеях, которые распространялись гораздо шире. Для человека, вращающегося в интеллигентской среде, «работать на капиталиста» являлось позором. Тогда люди были менее циничные, чем сейчас. Это нынче можно сказать: «Я на него, козла, работаю, он мне платит, так и хрен с ним». А в то время людям хотелось выглядеть хорошими прежде всего перед собой, и марксизм очень этому способствовал. Дело в том, что в результате развития капитализма появилось множество рабочих мест для образованных людей — в руководстве акционерных компаний, в банках и так далее (сами знаете, в наше время то же самое). Так вот, в соответствии с новейшей теорией получалось: мы не просто деньги рубим, мы способствуем неизбежному развитию капитализма, который в свою очередь приведет к социализму. Всё хорошо и все довольны.

Популярности легального марксизма, хотя это и может показаться странным, способствовала явная русофобия Карла Маркса. При всей оригинальности своих идей Маркс следовал общей европейской традиции, полагавшей только Запад светочем цивилизации, а всех остальных — так, ошибкой истории. (Некоторые циники утверждают, что русофобии Маркса способствовала его многолетняя полемика с анархистом Бакуниным, которая, как это часто бывает, быстро превратилась из теоретической дискуссии в кухонную свару, где не брезговали никакими аргументами[29].) А преклонение нашей элиты и интеллигенции перед Западом имеет хроническую форму. Неудивительно, что впоследствии многие легальные марксисты, в том числе и Струве, плавно перешли на либеральные позиции — то есть стали западниками в химически чистом виде.

Однако имелась у марксизма и другая сторона. Карл Маркс отнюдь не являлся эдаким холодным ученым, отстраненно изучавшим течение жизни. Он был морализатором. К примеру, определение «католическая свинья», которой ученый характеризует испанскую королеву Изабеллу Кастильскую, является, скажем так, не совсем научным термином[30]. И подобных перлов у Маркса множество. Капитализм был ему ненавистен не только потому, что этот строй, по его мнению, обречен, но и потому, что несправедлив! И вот этот пафос для многих и явился первоначальным толчком.