– Или ваша невеста подумает, что вы привели в дом еще одного ребенка, – тихо закончила за него Джонти.
Он криво усмехнулся.
– Так вы все слышали! – воскликнул он. – Я так и думал! – Неожиданно его глаза озорно сверкнули. – Но вы должны согласиться, что отчасти это так. Видели бы вы себя со стороны: растрепанная, на лице панический ужас от того, что ужин назначен на семь часов... Уверенности у вас столько же, сколько у десятилетней девочки.
– Благодарю. – Джонти с достоинством взглянула на него. – Ужин будет готов вовремя, господин Макморран, не сомневайтесь! И я постараюсь угодить всем, – добавила она натянуто и проскочила мимо него. – А сейчас прошу меня извинить...
Он отошел в сторону.
– Вы тоже должны меня простить, – бросил он отрывисто, – если я был слишком бесцеремонным.
– Не надо извиняться, – бесстрастным голосом проговорила Джонти. – В своем доме вы вправе говорить и думать, как вам хочется. Но, – она бросила на него яростный взгляд; в каждой линии ее стройной, прямой фигурки сквозил вызов, – вы ошибаетесь в одном: я вполне уверена в себе. У меня не было никакой паники. Никакой! – резко добавила она.
Нэт Макморран впился в нее взглядом. На долю секунды в его глазах зажегся какой-то непонятный огонек и тут же потух. Это был всплеск эмоций: нежность в сочетании с доброй усмешкой, точнее трудно определить.
– Никакой? – мягко спросил он. – Может, мои органы восприятия неправильно истолковали сигналы? Могу поклясться, что паника была!
Он что, насмехается над ней?!
Джонти дрожала от возмущения, а он, казалось, не замечал этого. Развернувшись и взявшись за ручку двери, он вдруг обернулся и мягко добавил:
– Пусть Силла вам покажет, если вы что-то не сможете найти. Хорошо, Джонти? В первый раз всегда трудно, поэтому мы простим, если что-то будет не так.
Сказав это, он вышел, а Джонти твердо решила, что никаких ошибок не допустит, она сделает все, что в ее силах!
В начале пятого вернулись из школы дети. Джонти увидела их силуэты на фоне неба – маленькие далекие фигурки верхом на пони.
Еще до того как Джонти услышала звук их шагов, до нее донеслась их возбужденная болтовня, затем раздался пронзительный свист, а вслед за тем – душераздирающий крик Деборы – да, это был ее легко узнаваемый дискант.
– Ууу...ии! – Эти звуки явно должны были привлечь чье-то внимание. – Она... здесь?
– Дааа! – Это ответила Силла откуда-то с веранды.
Итогом такого обмена репликами был дикий топот ног, и вот на веранде у кухни возникло трое детей, а вслед за ними появилась радостная энергичная собака. Десмонд? Наблюдая за ними в окно, Джонти с трудом могла поверить, что эта скачущая, вертящаяся волчком от радости собака была Десмондом. Но это был он! Воскрешенный, обновленный Десмонд, чья шерсть лоснилась, а нос влажно блестел, как у всякой здоровой собаки, и в чьей пасти, когда он раскрыл ее, тяжело дыша от бега, виднелись две дырки на месте вырванных плохих зубов, свидетельствующие о безмерной решительности Нэта Макморрана.
Добрый старый дядя Нэт! Может, он и тиран, но, без сомнения, великолепный ветеринар, Джонти пришлось это с уважением признать.
Вот так, стоя на коленях и все еще обнимая Десмонда, она вдруг ощутила, что на нее смотрят три пары глаз – знакомые темные пуговки Дебби, темные, как у Силлы, глаза Марка и прекрасные, серые, как у Нэта Макморрана, и слегка задумчивые, какие бывали и у него, но без свойственной ему проницательности глаза Рэчел.
Рэчел смотрела на нее широко открытым, невинным взором, в котором читалось дружелюбие, а когда она улыбнулась, то лицо ее восхитительным образом преобразилось. Ее прекрасные серые глаза сияли, излучая сияние, безмятежность и какую-то нежную теплоту, которая буквально физически обволакивала всех вокруг. Как хорошо, что девочка пока что не осознавала поразительного воздействия своей улыбки!
Рэчел, как самая старшая, заговорила первой.
– Привет, Джонти. Сегодня мы очень торопились домой, надеясь, что вы уже приехали, – выпалила она за всех троих, едва переводя дыхание. Они так быстро бежали, что сейчас стояли, тяжело дыша. – Мы галопом скакали по гребню Габба, потому что этот путь короче. Кстати, меня зовут Рэчел, а это Марк. Ну же, Марк, скажи что-нибудь, – бросила она младшему брату.
И Марк сказал.
– А дядя Нэт описывал вас совсем по-другому, – заявил он почти с претензией.
Джонти вскочила на ноги и отряхнула платье.
– Правда, Марк? Мне очень жаль. – И тут ее вдруг осенило, и хотя мысль была довольно неприятной, но она не могла удержаться и спросила, стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно: – Ты доволен или разочарован? Я имею в виду, – и она посмотрела ему прямо в глаза, – это лучше или хуже, чем ты думал, Марк? Я не обижусь, что бы ты ни сказал, – весело добавила она.
– Лучше, – быстро ответил Марк. – Намного лучше!
При этом все громко расхохотались.
Даже Джонти не могла удержаться от улыбки.
– Я слышал, как он рассказывал о вас Изабель, правда, Деб?
Они опять захихикали, но Джонти, которой очень хотелось узнать, что он сказал, все же направила разговор в более безопасное русло. Она ни за что не опустится до того, чтобы выуживать сведения из ребенка. Да по лукавому лицу Марка было видно, что все его заявления не стоит принимать всерьез: они наверняка приукрашены его богатым воображением. Говорят, тот, кто подслушивает, редко слышит о себе что-нибудь хорошее, и Джонти пришлось признать, с определенной долей сожаления, что это как раз такой случай. Пустившись в расспросы, она наверняка пожалела бы об этом.
– А что нам делать сейчас? – быстро спросила Джонти. – Вы хотите перекусить? Можете попить сейчас чаю. Или будете ждать до ужина? Вам придется подсказывать мне, я еще не знаю распорядка в вашем доме. – Джонти отогнала от себя воспоминания о прищелкивающих загорелых пальцах, фиксирующих заведенное время для еды, и пошла на кухню вслед за детьми.
– В это время мы обычно едим печенье с молоком, или кашу, или еще что-нибудь, – пришла ей на помощь Рэчел.
– Наша мама обычно пекла нам маленькие пирожные в бумажных корзиночках, а Изабель не умеет, и поэтому мы едим печенье. Я так хорошо помню эти пирожные. Эй, Марк! – Дебби показала ему язык, а затем добавила с тяжелым вздохом: – А покупное печенье – это всего лишь покупное. Вон оно, в голубой коробке.
Тем временем Рэчел уже снимала в полки голубую коробку. Для своего возраста она была рослой девочкой, почти на дюйм выше Джонти, и двигалась с изяществом молодой газели. Как и у Силлы, у нее были длинные темные волосы, завязанные в «конский хвост». Джонти стояла как раз за спиной Рэчел и невольно отметила, что ее гладкая загорелая тонкая шея создавала ощущение ранимости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});