Читать интересную книгу Двойная игра - Александр Карасимеонов

Как и следовало ожидать, доклад Донкова послужил чем-то вроде детонатора – впервые выявилось неоспоримое доказательство участия во всей этой истории другого действующего лица. Кто-то нарушил покой дома, в котором нашел свое последнее успокоение Ангел Борисов. Кто-то – то ли преступник, которого надо обезвредить, то ли наш партнер, с которым надо теперь довести игру до конца.

Кабинет Троянского как будто стал шире от пробудившейся вдруг в нас энергии: догадки и предположения рождались сами собой с необыкновенной легкостью.

– Донков, – сказал Троянский, – придется тебя похвалить, хотя ты делал, чего тебе не приказывали. Никто, впрочем, не лишал тебя права на инициативу, хотя она редко что дает. Но ты допустил ошибку: надо было уходить, как только ты увидел, что петли подпилены. Уходить, а не мерить глубину колодца. Исчезнуть, установив тайное наблюдение. Мы так и поступим: сегодня же вечером установим наблюдение за дачей Ангела Борисова, пока что на трое суток. Как думаешь, – повернулся Троянский ко мне, – что нам делать с Владимиром Патроневым: вызвать с ходу и поговорить, приоткрыв карты, или понаблюдать за ним?

– Товарищ полковник, – ответил я, – до сих пор мы не вступали в контакт с Патроневым. Он ничего не опасается, и это нам на руку. Я предлагаю вести за ним наблюдение. Если он замешан в этом деле, то, думаю, скоро что-нибудь предпримет и раскроет себя…

– Согласен, – сказал Троянский.

– Предлагаю отыскать шофера белой «Волги», которая чуть было не заехала на дачу. Он может описать нам своего пассажира. Возможно, такси ехало мимо дачи не случайно и пассажиром был Патронев.

– Хорошо.

– Думаю еще раз встретиться с дочерью Борисова. Может быть, она стала чувствовать себя лучше, успокоилась. Разузнаю что-нибудь об отношениях ее отца с Патроневым. Если повезет – то и об ее отношениях с ним.

Троянский задумался.

– Здесь надо действовать очень осторожно, – сказал он. – Во-первых, нет никакой гарантии, что девушке стало лучше, что она сейчас спокойнее. Во-вторых, если Патронев действительно поддерживает с ней какие-то отношения, он тут же узнает, что мы им интересуемся. Но все-таки ты прав, с девушкой стоит встретиться. О Патроневе будешь говорить так, между прочим… Дальше. Что можно спрятать в колодце? То, что не портится в воде. Хотя, если хорошо упаковать, в воде можно спрятать что угодно. Но я думаю вот о чем: об участии в этой истории Спиридона Спасова. Он бывший спец по золоту и, возможно, взялся за старое. Бывшие дружки наверняка не забыли его, неизвестно только, пошел он им навстречу или нет. Так что не следует пренебрегать фактом близкого знакомства Ангела Борисова с бывшим уголовником. Да и с Патроневым тоже. И главное – тем, что кто-то что-то ищет в воде. А золото в воде не ржавеет…

ГЛАВА XIII

Лицо Евы Борисовой было прозрачно-бледным. Но выражение его за прошедшие дни разительно изменилось. Исчезла апатия, в нем появилась какая-то резкость. Что-то похожее на ожесточение. Горькие морщинки залегли в уголках губ, ставших тоньше и бледнее, глаза смотрели враждебно. И даже поза, которую она приняла, садясь напротив меня, была вызывающей. Мертвый мир вещей, созданный ее отцом, не изменился, но в своей духовной жизни она явно успела пройти немалый путь.

– Надеюсь, – сказал я, – что самые тяжелые минуты позади и вы немного успокоились.

– Я не такая бесчувственная, – ответила Ева, – чтобы… успокоиться.

Не слишком приятно говорить с человеком, когда он озлоблен.

– Спрашивайте, – сказала Ева. – Вы ведь за этим пришли! Спрашивайте. Не к чему играть в прятки.

Тогда я решился говорить прямо. Вопреки совету Троянского.

– Есть кое-какие новые обстоятельства, – сказал я, – поэтому я и осмелился вас опять побеспокоить. Знаю, вам это неприятно, но другого выхода у нас нет.

– Спрашивайте, – повторила девушка.

– Ваш отец и Владимир Патронев были близкими друзьями?

– Да, – ответила она, нисколько не удивившись моему вопросу, точно ждала его. – И что же?

– У нас есть сведения, что они встречались в последний для вашего отца день.

Я придумал это на ходу, но позже оказалось, что я угадал.

– Возможно… Но мне об этом ничего не известно.

– Он был другом вашего отца. И, может быть, он был последним, кто видел его живым.

Помолчав, Ева сказала вызывающе:

– Он был и моим близким другом.

– Вот как?

– Да… И не прикидывайтесь, что не знаете! Все вы знаете!

Я чуть-чуть, всего на секунду, заколебался, но потом кивнул.

– Знаю…

– Такое не сохранишь в тайне… В этом городе каждый знает, что делается в доме у соседа. Ничто не сохраняет чистоты, все должно быть обмусолено и обсосано со всех сторон…

Я снова молча кивнул. Она к чему-то стремится, – к чему же?

– Я пряталась даже от подруг… Чего только о нас не сочиняли! Отец стал посмешищем.

– Я знаю, вы уехали из Созополя…

– Я сбежала!.. Эта женщина меня просто не выносила, она все время настраивала отца против меня. Вы чувствовали себя когда-нибудь лишним? Эта женщина постоянно давала понять, что я им мешаю…

– Разве ваш отец изменил свое отношение к вам? Тут она судорожно вздохнула, и я подумал, что она сейчас заплачет, но она, хотя и с трудом, овладела собой.

– Это получалось невольно. Сначала он делал вид, что ничего особенного не происходит, что все совершенно нормально, что мы втроем можем жить как голубки. Делал вид, что не замечает ее нахальства. Но я-то прекрасно видела! И перестала с ними ходить… Сидела целыми днями дома. В конце концов отец не выдержал, повез меня в Ахтополь и там начал мне объяснять, что такова жизнь… Что наступит день, когда и я пойду своей дорогой. Что он выполнял и будет выполнять свой долг передо мной, но я уже совершеннолетняя, и рано или поздно, хочет он того или нет, меня поманят радости жизни… Я слушала его и молчала. Чувствовала: что бы я ни сказала, все будет бесполезно… И еще я поняла: чем скорей я от них уйду, тем лучше для него. Вот тут-то и появился Владимир Патронев. Он уже несколько дней жил в Созополе, ровесник отца, но выглядит моложе. И вот эта женщина начала вертеться вокруг Патронева – на глазах у отца, вроде бы по-дружески, она это умеет… Но только у нее ничего не вышло… Когда мы вернулись из Ахтополя, я была расстроена, озлоблена. И в то же время испугалась, что остаюсь одна… Не знаю, приходилось ли вам испытывать подобное чувство? Словно во всем мире у вас нет ни одного близкого человека, на которого можно опереться. Не знаю, поймете ли вы… Человеку постарше, который уже пожил, повидал жизнь, наверное, не так страшно: когда он теряет одно, у него остается что-то взамен… Но у меня ничего нет, и во мне самой ничего нет, я пришла в ужас от положения, в котором очутилась, от своего ничтожества, я ведь нигде не работала, в университет не поступила… Я говорю обо всем этом, чтобы вы поняли, в каком состоянии я была тогда, в Созополе. И тут Патронев предложил поехать с ним…

Ева замолчала. Закончилась глава ее жизни… Но меня интересовала следующая – что произошло потом. Я кое-что знал, кое о чем догадывался, но мне были нужны факты.

Девушка молчала, опустив голову, сгорбившись, и молчание продолжалось долго. Она словно бы забыла обо мне. Я достал сигареты, предложил ей закурить. Она, даже не взглянув на меня, отрицательно качнула головой. Я тоже не стал курить.

– Как изменились отношения между вашим отцом и Патроневым? – спросил я наконец.

– Отец никак не мог примириться с этим… Его друг, его ровесник – мой любовник…

Странно прозвучало в устах девушки это слово. Точно ребенок участвовал в игре взрослых.

– Отец никогда меня не бил… А тут, узнав все, замахнулся на меня. Когда он заводил разговор, я отмалчивалась. Отец приходил сюда, ждал меня, если я задерживалась. Несколько раз я не ночевала дома и знаю, что он ждал меня здесь всю ночь. Я повторяла ему одно и то же: ты сам сказал, что я должна идти своей дорогой! Он отвечал: но не с Патроневым… Сначала он говорил, что это – патология, что я моложе Патронева на двадцать четыре года… Но я не чувствовала разницы… У меня нет друзей среди мальчишек. Потом отец стал убеждать меня, что Патронев – плохой человек, называл его мошенником, преступником, уголовным типом… Его трясло при одном упоминании этого имени. Дошло до того, что мы стали встречаться с Владимиром тайно, когда отец был на работе. Я звонила ему и, если он брал трубку, выходила из дому, хватала такси и ехала к Владимиру, но не домой, мы встречались в другом месте. Так я и жила. Это была моя собственная прекрасная жизнь – та, о которой отец говорил мне в Ахтополе. И не все ли равно, какой человек рядом, – это лучше, чем быть с отцом, которому я стала не нужна… Я ведь так и не знала точно, почему он нас бросил. Долго не знала. Он сам мне говорил, что ждет, когда я подрасту, и вот однажды сказал, что бросил нас потому, что мать ему изменяла. Не знаю, что он пережил, меня это и не интересовало. Но я не могла его оправдать – ведь он и меня бросил! Теперь мне кажется, что измена действительно может сломать человека… Думаю, отец был сломленным человеком… Все началось именно тогда, когда он ушел от нас, и с тех пор копилось, копилось… И я, наверное, добавила… Наверно! Но откуда мне было знать?!