— О, Дерек, ты невыносим, — засмеялась Мюриел. — Пора бы уже перестать фантазировать. Или ты забыл, сколько тебе лет?
— Ладно, — огрызнулся он, покраснев от негодования. — Можете спросить Билли Томсона, когда он придет к нам в субботу! На днях… Таффи назвал его сыном мягкотелого головастика. Ты не веришь мне?
— Верю-верю, сам болтун, — ответила она, и все засмеялись.
Дерек, лишившись от возмущения дара речи, гневно оглядел их всех и уткнулся в учебник латыни. «Никогда тебе не верят, когда говоришь правду», — сердито подумал он… и тут же вспомнил мальчика, который часто кричал «Волк! Волк!»
— Амо, амас, амат, — сердито бормотал он под нос, глядя в учебник.
— Что? — нахмурилась Диль.
— Все равно не поймешь. Это спряжение глагола «любить».
Странно, но Диль не рассердилась. Напротив, она добродушно улыбнулась и сосредоточилась на том, что говорила ее мать.
— Мы не можем все отказаться, Мюриел. Да, я знаю, что ты хочешь сказать — дядя Герберт не был на похоронах отца. Это не имеет значения: нельзя же быть злопамятными… Я не стану настаивать, решай сама.
Мюриел закусила губу. Она полагала, что ей следует поступить, как советует мать, но ей вовсе не улыбалось вновь встретиться с Кристин. Она так расспрашивала ее о круизе, так удивлялась сдержанности Мюриел, что наверняка вернется к этой теме при первой же возможности. Теперь у нее будет достаточно времени. Ведь в прошлый раз, когда Мюриел зашла к ней, Кристин не успела ничего узнать, потому что Мюриел торопилась на автобус. Она намеренно построила свой визит так, чтобы избежать вопросов Кристин. Но в этот раз ей не отвертеться. Если бы она не послала Кристин то письмо, ей бы не пришлось теперь ничего рассказывать. Но письмо раскрывало так много: в нем Мюриел не только писала о своей любви, но и обещала познакомить с Эндрю свою кузину.
Неудивительно, что Кристин сказала: «Ты, Мюриел, кажется, была уверена в нем, когда писала это письмо».
Да, всего через четыре дня она была настолько же уверена и в себе, знала наверняка, что Эндрю — единственный мужчина, которого она всегда будет любить. Теперь она понимала, что все случилось слишком быстро, но в то время ее любовь — или, как она тогда считала, их любовь — возникла так легко, так естественно, как будто она знала Эндрю всю свою жизнь.
Неужели это было всего четыре месяца назад? Теперь ей казалось, что прошло целых четыре года с того вечера, когда она лишилась только что обретенного счастья, а в душе поселилась мучительная боль, которая останется там навсегда, сколько бы она ни прожила.
— Ты можешь надеть одно из тех платьев, что дала тебе Кристин, — предложила миссис Патерсон, вторгаясь в невеселые мысли Мюриел. — Они просто прелестны.
— О нет! Я не могу надеть ни одно из них, — запротестовала она. — Мне они никогда не нравились. — Мюриел не кривила душой, но главная причина была не в этом.
— А что еще ты можешь надеть? — вмешалась Диль. — Ты же знаешь, как будут одеты гости у тети Сары. У тебя нет ничего, что подходило бы для такого случая. — Она странно посмотрела на Мюриел. — Что в них такого? Ты запихнула их в коробку и спрятала под кровать, как будто это какие-то тряпки…
— О, замолчи!
Диль удивилась.
— Нечего огрызаться, — сказала она обиженно. — Не понимаю, что с тобой творится в последнее время.
— Извини, — сокрушенно произнесла Мюриел. — Прости меня, Диль, — повторила она. — Просто я не хочу надевать ни одно из этих платьев, вот и все.
— И все же придется, — настаивала миссис Патерсон. — Выбери одно из них, и я приведу его в порядок.
— Нет. Они старят меня.
— Старят? А как же Кристин?
— Я знаю, что между нами почти нет разницы в возрасте, но ей они идут. Я надену платье, которое подарил мне папа.
— Это платье! — воскликнула ее мать. — Да оно вдесятеро дешевле платьев Кристин!
— Мне безразлична его цена, — упрямо ответила Мюриел, и хотя мать пыталась спорить с ней, все было напрасно. Мюриел сняла с вешалки скромное белое платьице и освободила его от бумажного чехла.
— Я думаю, его не стоит чистить — я редко его надевала и все время держала в чехле.
— Да, это платье ты держала в чехле, — раздраженно сказала миссис Патерсон, — а другие запихала в пыльную коробку. Ты слишком сентиментальна, девочка, и это не доведет тебя до добра. Ну почему ты не можешь быть благоразумной и надеть что-нибудь приличное!
— Я и собираюсь надеть приличное, мама, — ответила она спокойно. — Это платье — приличное, а те — нет. Тетя Эдит была права, когда сказала, что они совсем без лифа.
— Глупости! Кристин их носила, а уж она-то знает, что сейчас модно.
— Я же сказала: они идут Кристин, но не идут мне!
— Ты просто действуешь мне на нервы! — вышла из себя миссис Патерсон. — Ты даже не следишь за модой. Меня удивляет, что ты прислушиваешься к словам тети Эдит. Она даже в молодости одевалась черт знает во что.
Но Мюриел не стала больше спорить; она выгладила белое платье и повесила его в шкаф. Грусть затуманила ей глаза, когда она вспомнила, с какой гордостью смотрел на нее отец, когда она впервые надела это платье.
«Все молодые люди будут лезть из кожи вон, чтобы потанцевать с тобой, — сказал он, любуясь ею. — Но ты пока не влюбляйся, дорогая: я не хочу расставаться с тобой».
Грустно вздохнув, она закрыла шкаф. Невероятно, что такого доброго, мягкого и заботливого человека могли так быстро забыть. Кажется, даже Дерек уже не ощущает потери.
На следующей неделе Питер попросил Мюриел выйти на работу в субботу утром — они отставали с очень важным заказом, сказал он, — и она охотно согласилась, предполагая отдать заработанные деньги Диль на коляску для малыша. Уже отложив немного денег на покупки, она решила провести день в Барстоне и купить кое-что для ребенка, поэтому пошла на работу в своем лучшем костюме, а в цехе надела сверху чистый халат. Когда в начале первого она вышла из раздевалки такая нарядная и привлекательная, Питер удивленно воззрился на нее.
— Ты сегодня замечательно выглядишь, Мюриел. У тебя свидание?
Она улыбнулась и бросила на него быстрый, оценивающий взгляд. Ей понравилось то, что она увидела: он был поджарый, спортивного вида молодой человек, с правильными чертами лица и располагающей улыбкой. Его каштановые волосы были зачесаны назад, открывая высокий красивый лоб. Фред говорил, что Питер привлекает к себе девушек, как мед пчел, и Мюриел уже знала, что это действительно так. Но Питер не интересовался никем из девушек, работавших под его началом. Никем, кроме Мюриел…
— Нет, я собираюсь за покупками, вот и все.
— Ты пробудешь в Барстоне весь день?