Фред заговорил снова, и Диль, и ее мать; они все продолжали, пока Мюриел не почувствовала, что готова убежать, но не просто в свою комнату, а куда глаза глядят, лишь бы подальше от них. Но эта мысль почти сразу же исчезла — все равно пришлось бы вернуться. Странно, что продолжаешь любить людей, что бы они тебе ни сделали. Ее семья тоже любила ее, в этом она была уверена. И они сердились на нее, но стоило ли осуждать их за это? Может быть, она в самом деле слишком упряма?
Наконец Мюриел подняла голову.
— На таком большом заводе… хозяева часто видят простых рабочих? Я хочу сказать, они когда-нибудь заходят в цеха? Мистер… мистер Гроувз, например? — Не удивительно, что все с недоумением посмотрели на нее, и Мюриел густо покраснела.
— А тебе какое дело? — спросила Диль.
— Никакого, конечно.
— Мистер Гроувз остался только в названии фирмы. — Фред как-то странно посмотрел на свою свояченицу. — Разве ты знакома с кем-нибудь из хозяев, Мюриел?
— Откуда ей? — вмешалась миссис Патерсон. — Она же нигде не бывает.
— Так как же, Мюриел? — настаивала Диль, не обращая внимания на замечание матери. — Ты знаешь кого-нибудь из хозяев фирмы?
— Нет… — Ее голос быть чуть слышен. — Откуда мне?
— В таком случае, — сказала тихо Диль, — тебе придется объяснить…
— Объяснить? — Мюриел покраснела еще больше и беспомощно пожала плечами. — Не знаю, почему я так сказала. — Она взглянула на Фреда. — Питер сказал, что возьмет меня, хотя у меня нет никакого опыта, правда? А ты сказал ему, что я только помогала папе в магазине?
— Да, он это знает. Все девушки в цехе поначалу учатся, и Питер поможет тебе на первых порах. Так ты хочешь попробовать?
— Мюриел, ты мне ничего не объяснила. Не увиливай.
Теперь Диль уже не интересовала работа, она чувствовала, что тут кроется какая-то тайна, и непременно хотела до нее докопаться. Но Диль не учла характер своего мужа. Фред не любил вмешиваться в чужие дела; если человек решил промолчать о своих делах, значит, так тому и быть.
— Оставь ее, Диль, — спокойно сказал он. — Мы сейчас говорим о другом.
— Но…
— Я же сказал тебе, оставь ее в покое! Мюриел, что ты решила?
Она еще с минуту колебалась, затем сказала тихо и без выражения:
— Хорошо, Фред, я попробую.
В понедельник в семь тридцать утра Мюриел отправилась в Барстон, и в числе тысяч других мужчин и женщин вошла в ворота завода.
Она должна была собирать узлы для электромоторов; Питер, мастер цеха, охотно помогал ей, и скоро она вполне освоила свою работу. Но работа не приносила ей удовлетворения, а грубые шутки других девушек раздражали ее. Она добросовестно выполняла свою работу, но с нетерпением ждала конца рабочего дня. Скоро все девушки в цехе поняли, что ее не интересуют ни их шутки, ни их «мальчики», и через несколько недель Мюриел оказалась совсем одна, только иногда до нее долетали саркастические замечания насчет ее заносчивости.
Она проработала на заводе уже пять недель, когда однажды Питер велел навести в цехе порядок. Цех собирался посетить мистер Берк.
Мюриел могла наблюдать, как Эндрю вошел в цех, поговорил с управляющим, кивнул Питеру и пошел к рабочим местам. То тут, то там он останавливался, заговаривая с работницами. Мюриел отвернулась и только молилась, чтобы он прошел мимо, не заметив ее.
Эндрю разговаривал с девушкой, работавшей рядом с Мюриел. Его знакомый голос был слышен отчетливо; а вежливые ответы Милли «нет, сэр» и «да, сэр» долетали как бы издалека.
И вот он остановился прямо перед ней. Она инстинктивно почувствовала, что он уже готов был пройти мимо, но вдруг резко остановился. Он узнал ее, и Мюриел подняла глаза, чувствуя, что краснеет под насмешливыми взглядами своих соседок. Она ужасно переживала из-за своего испачканного рабочего халата и из-за прочих перемен, которые Эндрю мог в ней увидеть.
Его лицо было совершенно бесстрастным, ни тени узнавания не мелькнуло в его холодном безразличном взгляде.
— Вы здесь новенькая, не так ли? — спросил он ее тем же тоном, что и остальных. — Давно работаете?
— Пять недель, — почти шепотом ответила она.
— Вы раньше выполняли такую работу?
— Нет. — Ситуация казалась ей абсурдной, фантастической.
Она часто представляла себе их встречу, хотя и не хотела ее, но даже вообразить не могла ничего подобного. Никакого удивления, ни малейшего знака, что он узнал ее. Мюриел подумала, что он и вправду ненавидит ее.
— Вам… нравится здесь?
— Да, благодарю вас.
Она с удивлением увидела, как он надменно поднял бровь: неужели он думал, что она последует примеру остальных девушек и назовет его «сэр»?
— У вас почасовая оплата?
— Я еще не настолько освоила свою работу, чтобы перейти на сдельную, — спокойно ответила она.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Странно: ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а память возвращала ее к тишине и спокойствию, к незабываемому блаженству дней и ночей на корабле.
В памяти вдруг всплыло воспоминание о ее импульсивном признании в любви и о бессердечном ответе Эндрю. Оно болью отозвалось в ее сердце, а в глазах мелькнул упрек. Но Эндрю лишь равнодушно взглянул на ее изменившееся лицо и, сделав несколько замечаний управляющему, повернулся и покинул цех.
Только тут его сдержанность исчезла; он быстро пошел по двору к административному корпусу, сжав руки в кулаки и побелев от гнева. Увидеть ее сейчас, когда он только-только начал забывать ее! Три месяца кряду она то и дело вторгалась в его мысли, а теперь, когда ему наконец удалось с горем пополам избавиться от воспоминаний, он опять встретил ее. Зачем она пришла? Глупый вопрос. Приступ гнева притупил его разум. Он даже не спросил себя, как она попала на завод; фирма постоянно давала объявления о приеме на работу, и этого объяснения было достаточно. Он не задумался над тем, может ли женщина настолько забыть гордость. Он снова видел в ней лишь интриганку, которая каким-то образом догадалась о его чувствах и ухватилась за первую же возможность возобновить их отношения, уверенная, что на этот раз он не устоит перед ней. «Когда же я выдал себя?» — недоумевал он. Он сам не мог разобраться в себе, пока не сел в поезд. Он рассердился еще больше, когда наконец, признал правду. Еще тогда, в поезде, он понял, что в их прощальный вечер он едва не совершил большую глупость, но эту мысль он намеренно запрятал в глубь своей памяти и упрямо не хотел признавать, что помнит расставание с Мюриел.
Что толку притворяться теперь, когда даже в рабочем халате и с волосами, падающими ей на глаза, она так взволновала его, что даже сердце забилось быстрее? Что он за человек, если такая женщина могла его увлечь?