жили в его голове. Она могла сказать это по одному этому взгляду. Его волосы были темнее, чем у Каллиаса, ближе к тёмно-каштановому, нежели к истинно-рыжему, а на его загорелой коже не было ни единого изъяна или шрама.
Парень мгновение изучал её, затем нырнул обратно внутрь.
— Я разберусь с этим, Симус. Иди, встань за дверью и выгляди как охранник, ладно? — пауза, затем парень снова высунул голову наружу. — Ты закончила изображать тупицу, — спросил он, всё ещё веселясь, его ухмылка была режущей, как бритва, — или ты хочешь повисеть там ещё немного?
Она сердито посмотрела на него, крепче вцепилась в свою импровизированную верёвку, задаваясь вопросом, насколько велика вероятность, что она сломает ногу, если решит соскользнуть, а не подниматься.
— Иди в Инферу и сгинь.
Элиас гордился бы ею за то, что на этот раз она запомнила правильное название.
Мужчина над ней лишь опёрся локтями о подоконник, небрежно тыча в верёвку.
— Уже был там. Не хочу там жить, но это отличное место для отдыха.
Сорен моргнула. У большинства людей не было смекалки отплатить ей той же монетой, причём так быстро.
— Кто ты такой?
Ухмылка пересмешника на мгновение исчезла в уголках его губ.
— Ты не можешь догадаться?
— Могу. Но мне кажется, что нужно приложить много усилий к тому, что меня не волнует.
Он надул губы и прижал руку к груди.
— Обидно.
— Укуси меня.
— Нет, уж, спасибо, — он изучал её прищуренными глазами. — Ты намного злее, чем когда-то была моя младшая сестра.
Руки Сорен замерли на верёвке.
— Я думала, ты заставишь меня угадывать, Принц Финник, — беспечно сказала она.
Он застонал, махнув рукой.
— Пожалуйста, не называй меня так. Просто Финн. Принц подразумевает, что у меня есть какая-то власть, — лёгкая дрожь. — Или ответственность, упаси боги.
— В чьём-то голосе звучит горечь.
— Напротив. Я совершенно счастлив быть третьим лучшим. Если ты ищешь горечь, то тебе нужен Каллиас, — он протянул руку. — Сейчас солнечно, но, знаешь ли, с минуты на минуту может разразиться гроза. Ты же не хочешь быть там, когда она начнётся.
Сорен подумывала отказаться, но тогда он просто позовёт ещё охранников, и они всё равно затащат её внутрь. По крайней мере, так она сможет сохранить своё достоинство.
Во всяком случае, то, что от него осталось.
Она подтянулась обратно по верёвке, отбросив его руку в сторону, когда он попытался предложить её снова.
— Отойди, или я не влезу внутрь.
— Не доверяешь мне?
— Ни хрена.
— Тогда ты уже умнее большинства людей в этом дворце, — усмехнулся он, но, к её удивлению, подчинился.
Она ухватилась за подоконник и подтянулась, неохотно удивляясь тому, как её тело позволило это сделать, той слабости, которая уже начала отступать. Она ввалилась внутрь, определённо не с достоинством, но быстро выпрямилась, отряхивая леггинсы и простую льняную тунику.
— Ты ниже ростом, чем я ожидала.
— Джерихо говорит, что я обменял рост на остроумие. Знаешь, ты пугающе похожа на неё, — его тон был таким же беззаботным, как и раньше, но он выглядел поражённым, пока рассматривал её, и это была первая искренняя эмоция от Второго Принца Атласа.
Ей это не понравилось. Откровенный ублюдок — это одно, но этот намёк на искренние чувства… это делало его непредсказуемым. Волосы у неё на затылке встали дыбом, и она прислонилась плечом к стене, защищая спину.
— Полагаю, ты здесь, чтобы помочь своему брату сыграть в его маленькую игру.
Финн скрестил руки на груди, его тонкая кремовая рубашка приподнялась от этого движения. Тонкий, мягкий материал облегал его тело, но длинные рукава были пышными, воздушными, как зефир. На нём были чёрные штаны, расшитые золотом, и золотой пояс, стянутый на талии. В ушах у него были серьги в тон, а ожерелье из чеканного золота покоилось во впадине на шее. При каждом движении она улавливала аромат одеколона, которым люди пользуются только для того, чтобы похвастаться тем, какой он дорогой и редкий.
Показуха. На грани смешного. Хвастовство с каждым вздохом, каждым движением, каждой позой. Но это было именно то, что было — позёрство. Она могла видеть шестерёнки, движущиеся за его глазами, доли секунды размышлений перед каждым действием.
Она слышала все сплетни о Финнике Аурелисе Атласе от шпионов. Он был ленивым, невыносимым сопляком, который не удосуживался взглянуть на меч, не говоря уже о том, чтобы поднять его.
Странно, что никто никогда не замечал, что он опасен. Или, может быть, если кто-то и сделал это, то он был одним из тех, кто так и не добрался домой.
— Перестань смотреть на меня, — сказала она.
— Невежливо не смотреть на людей, когда ты с ними разговариваешь.
— Невежливо похищать людей и лгать им о том, что она твоя покойная сестра.
— У тебя её волосы.
— Может быть, я их крашу.
— Странно, — сказал он. — Я пришёл сюда с намерением презирать тебя, а ты как раз всё усложняешь.
— Забавно. Я нахожу всё довольно простым.
Следующий смех Финна был исполнен злого восторга. Он прислонился спиной к двери и принялся оглядывать её с ног до головы, и у неё внезапно возникло ощущение, что она только что прошла или провалила тест. Она не была уверена, каким именно был результат.
— Итак. Ты, правда, нас совсем не помнишь.
— Я очень мало помню из того, что было до девяти лет, — увернулась Сорен.
Его улыбка померкла по краям.
— Девять. И сколько тебе сейчас лет?
— Пятьсот три, но я округляю.
Он не засмеялся, и это раздражало, потому что это было единственное, что она хотела превратить в шутку. Он оттолкнулся от двери и приблизился к ней со скрещенными руками. Его глаза больше не скрывали угрозу.
— Тебе следует надеяться, — сказал он, наконец, — что мой брат ошибается, и ты некто иная, как никсианка с очень уникальными волосами. Ты должна встать на колени и молиться любым известным тебе богам, потому что, если он прав, тогда твоё королевство сотворило нечто худшее, чем просто убило мою сестру. И ты, возможно, заметила, но Атлас не из тех, кто прощает.
По спине Сорен пробежали мурашки, но она держала голову высоко, отказываясь съёживаться перед этим принцем-хитрецом и его обманчиво яркими глазами.
— Он ошибается. Я никогда не смогла бы разделить кровь с этим монстром, которого ты называешь королевой.
— Следи, как ты говоришь о моей матери.
Сорен посмотрела вниз.
— Я никогда не смогла бы разделить кровь с…
Он громко фыркнул, прерывая её.
— Ты ещё та умница.
Её сердце сжалось при этих словах, вспышки чёрных как смоль волос