Мое сердце грохотало в груди, слишком сильно, слишком мощно. Что-то боролось и сражалось внутри меня, что-то рычащее и дикое, что-то хотело вырваться на свободу. Наша сила, казалось, слилась, сплелась воедино, создавая новую магию. Сильную магию. Источник силы, слишком большой, чтобы его можно было сдержать. Пламя и лед, полные ярости и страсти. Какое бы заклинание, проклятие или замок ни было у меня в голове, оно треснуло. Я закричала, когда магия затопила мой организм, освещая меня изнутри.
– Самаэль. – Я потянулась к Гневу, но он уже был рядом, поддерживая меня. Предлагая свою силу. Он, должно быть, почувствовал небольшую трещину в том, что сдерживало мои воспоминания, и ухватился за нее, превратив свою силу в копье и нацелив его в единственное отверстие.
– Скажи мне, кто ты. – Его голос был наполнен той же магической командой. – Вспомни.
Мне казалось, что я погрузилась в воду, я не могла дышать и думать, мне не хватало воздуха. Я задыхалась. На меня обрушилась паника, и я вдруг поняла, что нахожусь на грани смерти. В голове прозвенело предупреждение.
Смерть – не для меня. Еще рано.
Я закрыла глаза и прекратила борьбу, понимая, что мне нужно отпустить, отдаться силе, сотрясающей клетку. Как только я представила, что плыву, а не тону, безумное чувство утихло. Затонувшие воспоминания взлетели на поверхность, а затем вырвались на свободу.
Я открыла глаза, и Гнев резко вздохнул. Такая слабая реакция, что от другого ее можно было счесть несущественной, но я знала, что это начало конца. Истина, за поиски которой я так усердно боролась, больше не скрывалась за магией.
– Я помню. – Мой голос был хриплым, как будто я кричала несколько часов. Может и кричала. Время казалось странным. Мой принц выглядел усталым, но полным надежд. – Я знаю, кто я такая.
Гнев теперь держал кинжал в руке. Он встал и жестом попросил меня сделать то же самое. Мы подошли к зеркалу, висевшему возле ванной, и демон кивнул на зеркало.
– Расскажи мне, что ты видишь. Кого ты видишь.
Сверкающие розово-золотые радужки пристально уставились на меня. Знак моей истинной силы. Странно, но я совершенно не удивилась. Может быть, глубоко внутри, куда проклятие не могло вонзить свои когти, я всегда знала. Была причина, по которой я была лучше всего связана с моим грехом.
Слова Селестии вернулись ко мне из той ночи, когда я встретила ее в Кровавом лесу. Старуха сказала, что Гнев был моим зеркалом. Тогда я подозревала, но не могла примириться с правдой о том, как именно.
Теперь правда смотрела на меня в ожидании.
– Я вижу ярость.
– И?
Мой огонь. Мой гнев. Та древняя, ужасная сила, которой я едва коснулась. Все они принадлежали мне.
– Я вижу Богиню, которая правит им.
– Я вижу свою ровню. Мою королеву.
Гнев протянул мне свой клинок, его губы соблазнительно изогнулись. Он казался легче, не таким тяжелым, словно кошмар наконец-то закончился. Я сомневалась, но придержала язык. Я еще много чего не могла вспомнить, а это означало, что даже с частью силы Гнева внутри меня проклятие осталось.
Мои воспоминания только начинали выскальзывать из трещины, которую мы проделали, и у меня было ужасное подозрение, что многие другие тревожные истины ждут своего открытия.
Гнев притянул меня к себе, и, спрятавшись в безопасности его рук, я надеялась, что, возможно, он прав. Что даже если проклятие не было снято полностью, может быть, теперь все будет лучше. Он приблизился ко мне и прошептал:
– С возвращением, ваше величество.
Семь
![]()
– Я должен подписать клятву крови. – Гнев поцеловал меня в лоб и натянул брюки. Это выглядело обыденно, нормально после катастрофического открытия о том, кем я была на самом деле. После того, что мы только что сделали, не говоря уже о последствиях устроенной сцены и возможных последствиях разрушения Гневом части замка своего брата. И запугивания герцога. Святая Богиня. Герцог. Наверное, когда страх пройдет, ему будет стыдно за то, как он обделался перед другими представителями знати. Последние несколько часов были похожи на дикий, многолетний лихорадочный сон. – Можем обсудить все в деталях, как только вернемся домой. С тобой все будет в порядке?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я продолжала смотреть на свое отражение в зеркале. Я не была ведьмой. Я была богиней Ярости. Если бы сама только что не увидела правду, ни за что бы не поверила. Мои радужки медленно вернулись к теплому коричневому цвету, к которому я так привыкла, еще одно напоминание о том, что я еще не полностью освободилась от проклятия.
– Да.
Гнев наблюдал за мной, отмечая момент, когда я посмотрела на кинжал. Это был не кинжал его Дома, как я считала. Вблизи он был немного меньше, чем тот. И легче.
У змеи не было бледно-лиловых глаз; драгоценные камни в этом кинжале были темно-розовыми. Лианы обвивались вокруг рукояти, изящно обвивая змею, очень похоже на те лозы, которые я ранее призвала в его ванне.
– Он твой, – сказал Гнев, отвечая на мой невысказанный вопрос, и пожал плечами в свежей новой рубашке. Я попыталась вспомнить кинжал, но совершенно его не узнавала. Гнев встал передо мной, взял меня за подбородок и приподнял его, чтобы я увидела его пристальный взгляд. – У меня никогда не было возможности отдать его тебе. Но он твой. Я сам его создал.
Мое внимание снова переключилось на кинжал. Мне понравилось ощущение от него. Его вес. Он идеально мне подходил. Точно так же, как одежда, которая ждала в шкафу, когда я впервые вошла в этот мир. Потому что Гнев знал меня. Богиня знала, сколько лет. Я не была восемнадцатилетней ведьмой; я была нестареющим существом. Не в силах полностью осознать, что это значит, я отбросила эти мысли, сосредоточившись на оружии в руке. У меня был собственный кинжал Дома.
Меня снедало беспокойство.
– Теперь, когда мы завершили физическую часть наших брачных уз, будет ли применяться ко мне решение, которое вы ранее издали относительно Виттории? – спросила я.
– Официально ты не член моего Дома, пока не принесешь клятву крови. – Он застегнул рубашку, казалось, тщательно подбирая следующие слова. – И указ дает каждому Дому право поступать так, как он считает нужным. Технически это позволяет мне сделать это, не нарушая клятвы. Мы найдем Витторию раньше, чем это сделают мои братья. Тебе не придется приносить клятву крови, если только ты этого не хочешь. На самом деле можно придумать, как принести клятву вместе.
Если бы я еще не знала, что люблю его, то после этого все сомнения бы растаяли. Я снова посмотрела на свой кинжал, в голове созрела новая мысль.
– Виттория – богиня Смерти, не так ли?
– Да.
Истерический смех подкатил к моему горлу, но я подавила его, отказываясь вместо этого плакать. Я молилась богине Смерти и Ярости бессчетное количество раз после «смерти» Виттории. Она была божеством, с которым я больше всего общалась, пока искала мести. Теперь я знала почему.
Вот только все оказалось намного сложнее, чем я могла себе представить. Вместо одного божества было две богини: Смерть и Ярость.
Даже сейчас, видя, как мои глаза меняют цвет из-за моей силы, было трудно это принять. Я выросла. У меня была смертная семья. Я прожила ничем не примечательную жизнь в Палермо до того, как моя сестра «умерла» и я случайно призвала короля Ада.
А может, и не случайно? Не похоже на совпадение, что Виттория оставила заклинание, необходимое для вызова Гнева, там, где я его нашла. Осталось понять почему.
Думала ли она, что он был ключом к освобождению остальных моих воспоминаний? А даже если так, то почему сейчас велела мне не выходить за него замуж? Неужели она решила, что для того, чтобы присоединиться к его Дому, мне придется отказаться от чего-то взамен? В этой истории явно было нечто большее, учитывая, что некоторые ее действия не совсем соответствовали ее словам.
На данный момент я не могла представить, как были скрыты наши божественные жизни. Вероятным ответом была магия, но я никогда не слышала о таком заклинании. Каждое воспоминание о нашей жизни казалось реальным. Если это были чары, то их наложил кто-то очень сильный. Кто-то вроде Ла Прима Стрега – Первой Ведьмы.
