«Осторожнее, пожалуйста, мне дышать тяжело. Ты решил зажарить меня изнутри и сожрать?»
«Такую сожрёшь — отравишься», — съехидничал огненный друг, но аппетит умерил, продолжил в спокойном, «тёплом» режиме. Я чувствовала его постоянно, но уже не опасалась за здоровье. Интересно, способен ли он «осушить» всю эту стену?
«Разумеется!» — фыркнул жадина. — «Я бы с удовольствием это сделал, но тогда нас раскроют. Приходится держать себя в руках», — жалобно вздохнул он и послал маленькую такую картинку сосисок, которые смогли бы скрасить его тоску. Сосиски при этом были в ассортименте — хоть магазин открывай.
Мы простояли достаточно долго, ноги уже сводило от усталости, когда на поверхности грязевого потока появился фонарик. Он немного уменьшился в размере, поцарапался и потускнел, но в целом выглядел относительно неплохо. Я поспешила забрать его, чтобы отнести к родной стихии, но ветер направил сферу по воздуху, словно волейболист — мяч, точнёхонько в самый центр огненного поля.
— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовалась я у огненного шторма, но вместо него ответил Огонёк.
«Перевожу с нормального на твой: все присутствующие в шоке от тебя и твоих методов, считают тебя неадекватной, дурной, импульсивной, чрезмерно наивной и доверчивой, но при этом ужасно интересной, так что готовы к сотрудничеству. Я, кстати, по той же причине решил остаться. У тебя мозги работают зигзагом, скучать не приходится», — то ли похвалил, то ли оскорбил Огонёк.
«Потом говорим», — словно строгий родитель нашкодившему ребёнку выдала я. Но затем вернулась к нашему обычному стилю общения, где уже я спрашиваю совета: — «Что мне сейчас сделать, подскажи, пожалуйста».
«Поблагодари их и отпусти», — был ответ.
Я обратилась к каждой стихии мысленно. Слова лились полноводной рекой, от души, искренне, и я знала, что меня слышат, понимают и… уважают. Как бы ни язвил Огонёк, а стихии посчитали меня достойной. И одно это наполняло счастьем и покоем.
Когда я закончила говорить, стихии исчезли, словно их и не было. Земля вновь обрела привычные очертания — ни трещинки. Об испытании напоминали лишь ощипанные растения.
— Странно, что нет следов огня, воды и земли, зато ветер оставил после себя беспорядок, — заметила вслух.
— Ветер — самая эмоциональная и неуравновешенная стихия. Подозреваю, он не всем доволен, а значит, может доставлять неудобства. Временно или вечно — не подскажу, но будь предельно внимательна при работе с ним.
— Ясно. Что теперь? Где меня проверят на магическую предрасположенность к профессиям? — уточнила, потирая руки. Огонёк так накачался, что я едва не искрила от энергии и готова была её применить.
— Твоё испытание завершено, Алессаль. Если бы у тебя были склонности, полигон воссоздал бы соответствующую мастерскую.
— Ну, мне хватит и стихий, — без капли сожаления махнула рукой и пошла к выходу, посылая сигнал многочисленным защитам раствориться и не отсвечивать, заодно зажигая огни, ведь на улице совсем стемнело. — Я правильно понимаю, что я с достоинством прошла испытание и теперь меня никто не сможет вытурить из академии? — задала главный вопрос.
— Безусловно. Считай, у тебя есть гарантия на весь период обучения. Ты второй в истории ученик академии с четырьмя стихиями, так что тебя будут не просто тянуть, но и во всём поддерживать.
— А кто первый? — спросила, беря брата под руку.
— Я, разумеется.
В голове стремительно промелькнула мысль, что брат, выходит, так же разгадал суть стихий, как я сегодня. Не знаю, что случилось в Эрмиде и почему все уверены, что могут владеть лишь одной, тогда как все стихии — пусть не всегда дружная, но одна семья. Как договоришься, так и будешь с ними работать. Но кто я такая, чтобы распространяться на эту тему, усиливая тем своих врагов?
На губах появилась ухмылочка, но я тут же растянула её до полноценной улыбки, чтобы не выдать себя наблюдателям, и весело произнесла: «Это у нас семейное!»
— Кхе, — не ожидавший такой реакции Рагнар не сразу смог ответить. — Возможно.
— Если меня спросят, как мне удалось обуздать четыре стихии, не умея нормально использовать даже свой родной огонь, буду говорить, что набралась у тебя плохому! — заявила, не удержавшись и показав язык братцу. На счастье, он на меня не смотрел и детскую выходку не увидел.
— Тебе никто не поверит.
— Окей! Ой, то есть, хорошо. Тогда скажу, что ты стоял рядом и стихии вели себя, словно шёлковые, — не изменила я стратегию, а лишь внесла корректировку. — По сути, так оно и было. Помнишь ту стену огня, которая замерла перед тобой? — защебетала я, увидев краем глаза приближение ректора.
— Это было грандиозно! — Жёлто–зелёные глаза ректора горели. Он и не думал делать вид, что не слышит нашу беседу.
— Я думала, вы отправитесь на бал, — заметила вежливо, проигнорировав комплименты.
— Я воспользовался моментом и улизнул, когда мне сообщил дежурный о том, что происходит на полигоне. Давно Академия не устраивала таких проверок. Мне верно показалось, что вы уговорили стихии, а не связали насильно? Я бы хотел вас проверить на одно очень интересное свойство. Вы о нём наверняка не слышали, поскольку ни в одном учебнике нет упоминаний об этой расе, её давно не существует. У некоторых их женщин было воистину удивительное умение, — разливался соловьём Родсон, — оно называется «саашани», иначе «манящая, зовущая».
Сердце дрогнуло пойманной птицей. Неужели меня вычислили? Да к тому же так легко и быстро!
Желание обернуться к Рагнару в поисках поддержки отвергла. Этим я лишь выдам подозрения ректора.
— Ваша светлость, что же это за раса? Очень интересно! — немного переигрывая от волнения спросила я.
Глава 7
Ректор был в отличном расположении духа и помнил о том, что его задача — обучать подрастающее поколение, а потому с удовольствием рассказывал то, что знал.
Не то, что некоторые. Не будем тыкать пальцем в Рагнара.
— Сайрены — настолько древняя раса, что упоминаний о ней почти не сохранилось. Они исчезли ещё до Исхода, притом не из–за военных действий или природных катаклизмов, нет! — с сияющими глазами продолжал ректор Родсон, даже не представляя, насколько меня сейчас отпустило нервное напряжение. — Они невероятно амбициозны, хитры и изворотливы, потому в родном мире, а это небольшая, практически полностью окутанная морем планетка, им было тесно. Они начали исследовать иные миры, оседать в понравившихся, внедряться в правящие семьи, менять законы под себя. В общем, очень интересная раса.
Хм, даже если моя мамуля не относится к древней расе, она по духу сайрена. Очень на неё похоже.
— Я так понимаю, тогда не было науки о межмировых переходах и большая часть сайрен погибла, попав в неподходящие их физиологии миры, — предположил Рагнар, — а остальные не вернулись по вышеозвученной причине. Укоренились в иных мирах, смешались, постепенно утратили присущие расе уникальные свойства.
— Верно! — радостно подтвердил ректор. — Их история невероятна. Как ты знаешь, я многие годы исследую историю огненных тёмных, — Родсон понял, что забыл обо мне и решил исправить недочёт: — Это, юная леди, тоже погибшая раса, вы можете найти о ней сведения в библиотеке Академии или в Королевской библиотеке. Если увлечётесь, я дам вам доступ в нужный сектор, может, даже принесу из личных запасов небольшую интересную книгу, — заметил ректор, вцепившись в меня взглядом.
Я быстро сложила два плюс два. Если две расы жили в одно время и были осведомлены друг о друге, а судя по информации ректора, они точно связаны, не просто так ведь он наткнулся на информацию про сайрен, исследуя огненных тёмных. Значит, в теории я могу быть ребёнком двух древних, почти уничтоженных временем, рас. Путешествующая по мирам сайрена вполне могла встретить такого же одинокого путника из огненных тёмных, соблазнить его сладкими речами, окрутить, понести дитя. Или полукровка сайрен. В общем, похоже, дар саашани у меня неспроста.