Ярость затмевает мои глаза. Каждым нервом ощущаю, как кровь внутри меня начинает бежать быстрее. Взвожу курок.
Ее ненависть ко мне не исчезнет, независимо от исхода этого дня. Поэтому, недолго думая, я целюсь и делаю выстрел. Метко. Мужское тело падает на пол с истошным криком. Всего лишь плечо, жить будет.
- Жаль, - бормочу я и опускаю пистолет.
Жаль, что ты все это видела.
Аля закрывает рот рукой и резко отворачивается. Я пользуюсь этим и ловко поднимаю ее в воздух. Она кричит и начинает вырываться из моих рук до тех пор, пока мы не встречаемся глазами.
- Успокойся, - сжимаю ее крепче.
Глаза Али покрыты пеленой слез, а ее тело подобно пружине – так сильно она была напряжена и взбудоражена.
- Следите за ним. Вернусь, - приказываю своим ребятам.
Они кивают и моментально расступаются перед нами. Аля крепко держится за мою шею, и я быстро выношу ее из квартиры. Мой человек идет следом с ее вещами. Дико жалею, что не увез ее отсюда раньше, но и раньше - были другие заботы.
Усаживаю ее в машину и звоню Макару, чтобы приехал и отвез ее в клинику к своей матери, пока я буду разбираться с ее бывшим ублюдком.
Только Макару я могу доверять, и он уже в пути. Аля продолжает истерить, но уже в машине.
- Успокойся, я сказал. Это цена быть рядом со мной, - сжимаю челюсти.
- Я не хотела быть рядом с тобой!
Аля кричит и отшатывается от меня, а ее истерика начинает меня злить. Хватаю ее за лицо, притягивая к себе.
- В руки себя взяла, если ребенка не хочешь потерять. Поняла?!
Кайма ее губ покраснела от сдерживаемых слез. Нос и щеки покрылись румянцем. Она резко замолкает, только изредка всхлипывая. Соображает.
Вскоре рядом с нами резко тормозит черный внедорожник. Сухо здороваемся, после чего Макар увозит Алю в клинику, а сам я возвращаюсь в их съемную однушку. Мои люди перешучиваются, будто не слышат стоны боли, доносящиеся с кухни. Для них это привычная рабочая обстановка.
Но для меня это уже не привычная обстановка. Сердце колотится как бешеное за то, что я сейчас не рядом с ней. За то, что она увидела слишком многое.
- Дверь заприте, - бросаю, не оглядываясь.
Я нахожу тело на кухне. Он корчится на пороге, не замечая моего присутствия, и тогда я наступаю носком ботинка на его больную руку. Его выворачивает и простреливает повторно. Крик оглушает так, что даже мои равнодушные парни поморщились.
- С простреленной рукой ты ее также бы не раздел, - выплевываю я, почти стоя на его руке, - думал, что я оставлю ее одну вместе с таким ублюдком, как ты?
Зрелище было отвратительное, он едва не захлебывался своей слюной от беспомощности.
- Я все расскажу… только убери ногу, убери! – визжит, как девчонка.
- Все расскажешь? – стою на простреленной руке.
Руку уже ни по кусочкам не собрать, ни нитками не зашить. Мелкое отродье вновь срывает свое горло. Сжимаю челюсти и наношу удар ногой прямо по ребрам. Еще целым.
Он замолкает, потому что элементарно не может дышать. Даю знак, и его тут же хватают за шкирку, усаживая на стул.
- Встанешь, и ты труп. А теперь рассказывай… С самого начала.
Зрелище заставляет поморщиться. Его глаза на мокром месте, а сам он пытается откашляться, прижимая руку к простреленному плечу.
- Дайте ему уже что-нибудь! Чтобы говорить мог! – сжимаю челюсти от нетерпения.
Нет времени ждать. Мои ребята вливают в него алкоголь. Поможет на первое время.
И я бы хотел забыть, что происходило в следующие полчаса, но это жизнь, которую я выбрал сам. Жизнь, лишенная жалости, в которой информация ценится выше человеческой жизни. И порой информацию приходится выпытывать, чтобы спастись самому. Спастись, заработать, подняться выше. Я уже заработал, я уже на вершине, но не уверен, что у меня получится спастись.
Поэтому я спасаю ее. Женщину, которая носит моего ребенка. Ребенка не от высокой любви, но это МОЙ ребенок.
- Мы познакомились с ней прошлым летом. Моей миссией было стать Авдеевой Але близким человеком. Она доверчивая, наивная, жила в отцовском доме, и скоро мы стали встречаться. Любовь и все дела – она так считала…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Дальше!
Меня не волнует, что было между ними. Уже понятно, что целью этой компании было охмурить зеленую девочку, пару раз признавшись в любви и подарив букет ромашек. Аля реально была наивной.
- Я убедил ее переехать в город. Ахитов назвал это ключевым этапом. Ахитов тоже с нами работает…
- Не знаешь, не говори. Ты слишком мелкая сошка, чтобы знать такие вещи, - обрываю на полуслове.
Сопляк злится.
- Дальше, - сжимаю пистолет в руках.
- Все шло по плану. Типа я в казино проиграл, а дальше Ахитов уже сам стал работать с Алей, угрожая ей расплатой. Моя миссия была выполнена, Аля считала меня родным человеком и была готова на все. У нее ведь не было никого, кроме меня и подружки той, стервы…
- Вика где? Где она сейчас?!
- Да кто же знает, где она! – его глаза мутнеют от залитого алкоголя.
- Кто еще замешан?
- Да разве стала бы Вика делить бабло с кем-то еще?! Мне там всего-то перепала одна сотая твоего скорого наследства… Хотя даже при таком раскладе выходит неприлично много нулей, - он улыбается, совсем не соображая от боли и алкоголя.
- Вас трое? Ты, Ахитов и моя бывшая жена?
- Трое… И куча непросвещенной охраны. Ах да, еще Алька помелькала перед тобой в торговом центре, после чего ты слишком увлекся ее поисками и потерял бдительность.
- Аля ничего не знала? – уточняю, уже зная ответ.
- Нет. Все давно было просчитано, господин Руднев. Твоя бывшая жена хорошо знает твой характер. Сказала, что ты на Алю кинешься, так оно и было. И теперь Вике нужен твой наследник, чтобы все к своим рукам прибрать. Алю она потом ликвидирует.
Как я и думал.
В его штанах вибрирует телефон. Навожу ствол на голову этого ублюдка. Замолкает. Его тело начинает сотрясать крупная дрожь.
- Отвечаешь и говоришь все, как надо. По плану. Девчонка у тебя, а меня ты не видел. Если Ахитов что-то заподозрит, прострелю тебе мозги.
- А так не прострелишь? – хрипит он.
Качаю головой. Мозги – нет.
Трясущимися руками достает телефон.
- Поразвлекался с ней? Можно забирать товар? – слышу в трубке старческий смех.
- Вполне, вам еще останется. Приезжайте быстрее. Руднева нет.
Ахитов отключается, я забираю телефон.
- Сколько с ним людей?
- Обычно четверо.
Киваю. Мои потянут.
Знаю, что эту испуганную сучку не найти, затаилась глубоко и ждет моей смерти, но все равно спрашиваю еще раз:
- Вика где?
- Клянусь, не знаю! И никто не знает. Мы ждали ее после…
- После моей смерти меня не устраивает, - поджимаю губы.
Выродок щурится. Кажется, до него доходит, что в их деле их всего трое. И мне нет никакого резона оставлять его в живых.
- С такими мозгами программиста ты мог бы работать в немецкой машиностроительной компании, а не тянуть непосильное. Куда полез, Уваров Кирилл?
Его глаза блестят от страха. Ты заблудился, мальчик.
- Изначально все было спланировано, мне денег за нее заплатили! Да кто откажется от таких купюр за простенькую работу?! Всего-то нужно было охмурить одну девственницу. Я не виноват!
Он вскочил с гримасой боли на лице. С прострелом в плече далеко не попляшешь, и тогда я облегчаю его боль.
Еще одним выстрелом. В этот раз в самое сердце.
- Я же сказал, встанешь – убью.
Тело падает во второй раз. На этот раз навсегда.
Навожу взгляд на Михаила, одного из старичков среди своих людей. Он понимает без слов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Уберем, квартиру почистим.
- Мне нужен Ахитов. Он знает больше. С ним четверо людей, а пока я должен уехать отсюда. Учить не надо, как взять живым?
- Разумеется, нет, - отчитывается он, вытягиваясь струной.
Киваю, переступая через бездыханное тело.