С годами женский интерес к Споку приобрел решительно… интересный оборот, когда фанатки направили свои творческие таланты — и эротические фантазии — на производство «фэнзинов». Одна из таких публикаций щеголяет обложкой, изображающей по пояс раздетого Спока, с голой ногой, выглядывающей из-под развевающейся тоги и со скованными руками. А заголовок? «Спок порабощенный»!
Я, конечно, ужасно польщен — и не могу не вспомнить юную студентку в университете Боулинг Грин, которая встала и спросила: «А вы знаете, что вы — источник материала для эротических фантазий для тысяч и тысяч женщин по всему миру?»
Я отсалютовал ей с кафедры стаканом воды и провозгласил тост: «За то, чтоб все ваши мечты сбылись!»
В то же самое время я знаю, что им нужен не я, а Спок. Вулканец, разумеется, остается безмолвным и — в отличие от доктора Азимова — совершенно неуязвимым. Я отлично могу себе представить сценарий развития событий между Споком и одной из «прелестниц», упомянутых в письме Азимова:
ОНА: Мистер Спок, могу я вам предложить что-нибудь выпить? Скотч, бурбон, бренди, мартини?
СПОК: Мадам, мой разум находится именно в том состоянии, в котором ему следует находиться. Я не вижу причины изменять это состояние с помощью стимуляторов или депрессантов.
ОНА: Простите, я тут скользну во что-нибудь более удобное?
СПОК: Поскольку костюм, в который вы в настоящее время облачены, явственно нефункционален и, как вы только что мне сообщили, неудобен, я не в состоянии постичь причину его приобретения или ношения.
![]()
«Что такое фэнзин?»
![]()
Возможно, Азимов был прав, что неприступность Спока служила только к увеличению решимости его поклонниц. Собственно, на фоне подпольной сети межфанатских коммуникаций ЦРУ казалось кучкой дилетантов.
Я вспоминаю одно публичное выступление в Биллингсе, штат Монтана. Я только-только прибыл в отель и повернул ключ в двери, как зазвонил телефон. Когда я поднял трубку, женский голос спросил:
— Мистер Нимой?
Когда я ответил утвердительно, она сказала:
— Меня зовут Мэри, и я ваша огромнейшая поклонница. Я просто хотела поздороваться и сказать, как вы мне нравитесь в «Звездном пути».
Пораженный, я спросил:
— Как вы меня нашли?
— О, — ответила она. — Я услышала, что вы приезжаете в Биллингс, так что я просто обзванивала все отели, пока не попала в нужный.
Я поблагодарил ее и объяснил, что вынужден повесить трубку, поскольку я должен выступать через несколько минут. Потом я переоделся и уже направился к двери, но, прежде чем я успел выйти, телефон зазвонил опять.
Я поднял трубку и услышал:
— Мистер Нимой? Меня зовут Патриция. Я из Чикаго, и я просто хотела поздороваться.
Как она меня нашла?
— Мэри из Денвера мне позвонила…
Как я ни был признателен добросердечному энтузиазму большинства фанатов, время от времени чья-то целеустремленность приводила к неприятным последствиям. В 1967 году одна пятнадцатилетняя девочка из Хьюстона угнала машину матери и потратила фальшивых чеков на сумму 1500 $, пытаясь попасть в Голливуд, чтобы меня увидеть. Не нужно говорить, что я дал всем понять, что не буду с ней встречаться, поскольку у меня нет желания поощрять криминальные наклонности.
А потом еще было это времечко, когда журнал «Шестнадцать» напечатал мой домашний адрес.
Да, вы совершенно верно прочитали это предложение — мой домашний адрес. Я не видел самой статьи, но понял, что случилось, когда дом затопило почтой. Через несколько дней почтальон отказался ее доставлять, потому что ее было слишком много. В конце концов, почтовое отделение стало привозить ее на грузовике, и неделями мы жили в буквальном смысле с горой писем посреди гостиной. Временами она вырастала выше меня! И еще время от времени случались юные фанаты, затаившиеся в кустах в надежде хоть краем глаза увидеть, как я прихожу или ухожу…
К счастью, даже самые упорные из фанатов всегда были дружелюбно настроены, я больше волновался о том, что они нарушат покой моей семьи, чем о нашем физическом здоровье. Но был, был один инцидент, от которого у меня кровь застыла в жилах.
Это случилось в 1978, когда я снимал римейк «Вторжения похитителей тел» в Сан-Франциско. Поскольку большинство сцен должно было происходить ночью, мы вели съемки на улицах города, пока не начинало светать. Как-то ночью, закончив сцену, я направлялся к своему трейлеру, когда услышал за спиной женский голос: «Можно мне автограф для моего четырнадцатилетнего сына?» Было темно, так что я не разглядел ее как следует, я просто подписал кусок бумаги, который она мне протянула, поблагодарил ее и отправился в трейлер, чтоб сделать короткий перерыв.
Около полуночи мы, наконец, закончили съемку, и я пошел обратно в мотель, где остановилось большинство из нас, чтоб иметь возможность быстренько принять душ и переодеться перед тем, как присоединиться к остальным актерам за поздним ужином. Но, когда я вошел в свою комнату в мотеле, я понял, что меня ограбили. Кто-то забрал мою одежду, багаж, водительские права и кредитные карты. Что было еще хуже, все простыни были смяты, как будто кто-то побывал в моей кровати. Чем больше я обыскивал комнату, тем больше пропавших вещей обнаруживалось.
В потрясении я позвонил в полицию. Они проинформировали меня, что мало чем могут помочь, кроме как выслать бланк для заполнения. Я согласился и дал им свое имя и адрес.
Потом я пошел на ужин и рассказал остальным актерам, что произошло. Когда я вернулся в комнату через час или около того, телефон звонил. Когда я снял трубку, женский голос спросил:
— Мистер Нимой?
— Да, — ответил я осторожно.
Она начала болтать в дружелюбной манере, рассказывая, что мы раньше встречались на каком-то мероприятии (которое я не мог припомнить). А потом вдруг тон ее изменился, и она сказала:
— Предполагаю, что вам сейчас не хватает пары вещей из вашей комнаты в мотеле.
У меня мороз прошел по коже, я помолчал немного и потом ответил:
— Да.
— Знаете, мы с вами правда встречались. Вы помните, раньше этим вечером вы дали автограф для моего четырнадцатилетнего сына? Это была я…
Меня озарило, что произошло. Женщина, очевидно, увидела, как я вхожу в свой трейлер, чтобы отдохнуть между сценами. И, когда я возвращался на работу, она вошла, нашла ключ от комнаты в мотеле (на котором было написано название мотеля), отправилась в комнату, провела какое-то время в моей постели и взяла мои вещи.
Разговор принял решительно зловещий оборот.
— Я полагаю, вы хотите обратно свои вещи…
— Да, — твердо ответил я.
— Ну, тогда почему бы вам за ними не прийти?
— Нет, — ответил я. — Вы нашли способ их взять, теперь найдите способ вернуть их на место.
Она помедлила.
— Если я принесу их вам… как я узнаю, что меня не будет ждать полиция?
— Никак. Об этом следовало думать раньше, пока вы не взяли вещи.
Вдруг она засмеялась.
— Я сейчас — это вы.
— Прошу прощения?
От ее ответа у меня опять прошел мороз по позвоночнику.
— Я — это вы. Я сейчас в ваших вещах.
Я проигнорировал страх, который пробудили ее слова, и потребовал ответа:
— Где вы?
— Недалеко.
— Но кто вы?
— Медсестра. У меня правда есть четырнадцатилетний сын. И мы занимаемся одним делом, в каком-то смысле. Я написала сценарий. Ричард Брукс, который режиссировал «В поисках мистера Гудбара», его снимет…
С этого места разговор утонул в бреду, и ничего так и не было выяснено, хотя я продолжал наставить, чтоб она вернула мои вещи.
Просто чтобы проверить ее рассказ, я позвонил Ричарду Бруксу, который в то время часто бывал на студии «Парамаунт». Его не было на месте, но я рассказал его секретарше всю историю, и оставил ей свой телефон.
