привычной, пустоту.
Повторная инвентаризация содержимого хранилища памяти и предельное напряжение серого вещества не дали никаких результатов. Неожиданно вернувшееся прошлое, также неожиданно и резко растворилось в пустоте, полностью заполнившей сознание.
Самое неприятное, что от кратковременного возврата воспоминаний не осталось и следа. Всего мгновение назад они казались такими понятными и родными и вдруг исчезли полностью. В один миг.
— Поднимай его. Давай! — внезапно вернувшийся слух прервал дальнейшую ревизию ментального содержимого черепной коробки.
— Лучше бы ещё полежать, рану затянула, но нужен покой.
— Поговорю с ним. Потом вколем спек. Там пусть хоть до утра отдыхает. Поднимай.
Два голоса, оба женские. Один грубовато-резкий, другой наоборот спокойный, мелодичный. Нетрудно было догадаться, что первый принадлежит темноволосой лидерше отряда, а второй лекарю с именем Алиса, с поистине волшебным даром исцеления, за который любой хирург, не раздумывая, отдал бы все свое имущество и полжизни в придачу.
Прежде чем начать двигаться, прислушался к ощущениям. Разрывающая на части боль ушла. В месте ее сосредоточения осталось лишь странное, неприятное чувство чужеродности, словно вместо куска своей собственной плоти какой-то протез пришили.
Открыл глаза, приподнял голову. Оказалось, что по самую шею укрыт тем самым покрывалом, которое заменяло нам с крестным стол. Резким движением откинул ткань в сторону, торопясь увидеть, что за протез установили вместо моего родного мяса и костей.
Торс по пояс оголен, видимо остатки разорванной когтями рубахи срезали после операции. На месте ужасной раны, разорванной грудной клетки и торчащих в стороны обломков ребер, светло розовым выделялось большое пятно словно выращенной заново кожи. Никаких швов, никакой воспаленности и никакого протеза.
Провел рукой по невероятно гладкой, словно у младенца, коже. Прощупал выступающие мышцы, кости — всё на месте, как будто и не было той страшной раны. Только вот ощущение чужеродности никуда не делось, заставляя повторно ощупывать грудную клетку, восстановленную чудесным даром.
— О, пока вы тут спорили, он сам проснулся! Приветствуйте нашего родного Тичера! — стоящий рядом тощага захлопал в ладоши, сопровождая аплодисменты дурацким хохотом.
— Рот закрой! Клоун! — прикрикнула на него темноволосая.
— Потихоньку, резко не поднимайтесь. — подскочившая Алиса подхватила под руку, помогая встать.
Поблагодарил её кивком головы, хотя помощь была излишней. Едва начав шевелиться, понял, что движения не доставляют никаких негативных ощущений. Ни боли, ни слабости. Самочувствие на высоте, словно проснулся ранним солнечным утром, хорошенько выспавшись.
— Ну ты как, Пустой? — крестный подошел, улыбаясь всей своей бородой, при этом крепко хлопнул по плечу, словно проверяя качество выполненной лекаркой операции.
— Отлично, дядь Прохор, как новенький! Самому не верится!
— И впрямь! Дар у знахарки энтой дажить получшей Тайки нашенской! И в сам час оне на подмогу-то…
— Хватит. Успеете наговориться. — темноволосая шагнула поближе, бесцеремонно вклиниваясь в разговор и оттеснив в сторону словоохотливого бородокосого. — Сейчас о деле. Твой приятель уже рассказал нам кое что. Пока ты спал. Но и ты расскажи.
— Он мне не просто приятель, а ещё и крестный. — ответил, поплотнее натягивая на плечи накидку. — Рассказывать особо нечего, в памяти сохранились только последние двое суток. Не помню ничего с того момента, как очнулся в реке, чуть не утонул в ней, потом местные приютили, потом было нашествие одержимых…
— Стоп! Твой крестный?! Серьёзно?! — темноволосая спрашивала, пристально вглядываясь в лицо, словно сомневаясь в правдивости ответов. — Ты тоже зараженных одержимыми называешь?! Значит и про Стикс не помнишь?! И нас не узнаёшь?! Как в прошлое попал?! И зачем?
— Стиксом вы Улей называете?
— Да. Значит, не помнишь?
— Не помню вообще. Как раз у вас и собирался обо всём этом узнать.
— Хм… интересно! А с умениями что? Приятель твой сказал, что у тебя только два умения. Но рассказать о них не успел.
— Ну да, вроде как два. Первое — полезное, вчера мне жизнь спасло, из-под лапы волота перенесло в реку.
— Стоп! Что за волот?
— Вон лежит, — указал я на располовиненное чудовище, так и оставшееся валяться на песке неподалеку. — Только тот ещё больше был.
— Ты и это не помнишь?! Это ведь просто элита. И насчёт умения ты ошибся. Не умение это. Точнее умение, но не твое. Мы его парашютом называем. На тебя его перед отправкой повесили. Вещь ценная и редкая. При смертельной угрозе телепортирует носителя в наиболее безопасное место, в радиусе нескольких километров. Сколько раз срабатывало?
— Только один раз, вчера. Хотя, изначально я тоже в воде очнулся, значит и в тот раз тоже срабо…
— Плохо. Нет у тебя больше парашюта. Он только два раза срабатывает. А что со вторым умением?
— Второе умение хреновое, в смысле опасное, даже очень. Как я понимаю, оно привлекает одержимых, не знаю на какое расстояние работает, но раньше здесь, по словам местных, тихо было. А как я появился, одержимые переть начали толпами. Вчера поселок еле…
— Бамбук! Метка! Ты не снял метку! — крик черноволосой предназначался тощему, но вздрогнули все.
— Ну да, не снял… Так я ведь в другом блоке был, когда Тичера сюда отправляли. А метка с прошлой тренировки осталась висеть. В тот раз вы тоже без меня бегали, так что некогда было ее снимать. Да и вообще, при временном переходе все бафы и антибафы слетают автоматом. Ну, кроме тех, которые… которые старшие вешают.
— Я тебя! Сейчас сама! Повешаю!
— Так я не специально, вы сами не стали дожидаться, торопились в тот день, ещё и…
— Подождите! Получается, это никакой не дар. И твари гонялись за мной все это время из-за него?! — я влез в диалог, ткнув пальцем в вытаращившего глаза Бамбука. При этом перебил не только его, но и темноволосую лидершу, которая собиралась продолжить отчитывать провинившегося тощагу, и ее взгляд, задержавшийся на мне, после произнесенной реплики, мог бы проплавить дыру в железе.
— Я не специально… Простите… Я не думал, что такое может случится…
— Снимай метку. — уже более спокойно произнесла темноволосая.
— Да снял я, снял уже! Простите… Я правда не хотел…
Тем временем бородокосый молча шагнул в образованный стоящими круг, направляясь прямо к бормочущему извинения тощему. При этом намерения крестного были явственно выражены в нахмуренных до предела бровях и правой руке, красноречиво опущенной на топор, притороченный к поясу.
— Стоп! Успокоились все! — добраться до цели ему не удалось, темноволосая преградила дорогу, встав на пути неодолимым барьером.
— Уйди, красавица, счас я с им погутарю как следоват! Из-за его у нас стоко народу вчера полегло! За кажного покойного ответит! — заговорил крестный, продолжая неторопливо шагать.
— Успокоились! Я сказала! — темноволосая осталась стоять, не сдвинувшись ни на миллиметр. Бородокосому не оставалось ничего, кроме как остановиться.