С чего начинается служба
– Виктор Валентинович, первый день в областном управлении вы наверняка запомнили. С чего началась служба?
– Дал подписку о неразглашении. Получил положение об органах государственной безопасности, совершенно секретный документ, где написано, что органы госбезопасности наделены правом вести агентурную работу, прослушивать телефонные разговоры, перлюстрировать почтовую корреспонденцию и так далее. Какие права, какие обязанности. Ознакомился. Расписался. Потом вручили учебники по контрразведывательной работе – учись. Прикрепили наставника – старшего оперуполномоченного.
Неделю он натаскивал новичка. И отправил в самостоятельное плавание:
– Дальше сам, мне некогда, у меня своя работа.
Но провел с Иваненко несколько практических занятий.
– Показал, как установить доверительные отношения с нужным человеком. Контакт с кандидатом на вербовку, так это называлось. Лекцию о политической бдительности мы с ним прочитали выезжающим за рубеж советским гражданам. Объяснили: не поддаваться на провокации, не пьянствовать… Потом я начал работать. Результаты появились, оценивались начальством как приличные, кстати говоря.
– Вам выдали служебное удостоверение, вы расписались, положили его во внутренний карман пиджака. Ощутили принадлежность к закрытому ордену, наделенному тайной властью над другими?
– Чтобы меня раздувало от гордости… Нет, я этого не почувствовал. Ответственность – да. Сложность – да. Я не ждал, конечно, что вербовать людей придется. Для меня это шоком было…
Умение вербовать – важнейшее искусство. И непростая процедура.
Перед вербовкой агента посылался запрос в центральную картотеку. Кандидат проверялся по учетам – не завербован ли он уже другим оперативным работником, не является ли он сам объектом слежки и разработки? Иногда выяснялось, что он уже завербован, но интерес к нему был потерян. Тогда есть пометка в деле: возобновить связь по паролю.
Проверяли и в милиции – не судим ли? Не получает ли письма из-за границы? Если кандидат чист, составляли рапорт начальству: кандидат имеет такие-то оперативные возможности, предлагаю привлечь к сотрудничеству.
Почему люди охотно сотрудничали с органами? По разным причинам. Одни получали удовольствие. Другие – прирожденные доносчики. Случалось, писали и на курирующего офицера: я ему дал важную информацию, а он пропустил мимо ушей. Третьи рассчитывали на ответную услугу: помочь поехать за границу, устроить в больницу, достать лекарство. Полагалось помочь, если была возможность.
– А вы говорили, где работаете?
– Если по делу встречался, официально, то представлялся – оперуполномоченный такого-то управления, меня интересуют следующие вопросы… Если просто так, то не обязательно всем знать, чем я занят.
– Если спрашивали: ты где работаешь?
– Иногда говорил, иногда не говорил. В зависимости от того, что за народ. Если случайная компания, не к чему раскрываться. Если свои люди, таить-то зачем?
– Друзья знали?
– Конечно.
– Отношение к вам изменилось?
– Если собирались в гараже самогонки выпить, меня не приглашали. Знали, что не пойду. А друзья по институту сохранились. Вместе спортом занимались. На охоту ездили. Мы до сих пор собираемся.
– Никакого отчуждения?
– Ну, некоторые говорили: Иваненко у нас вознесся, заелся… Я пытался переубедить: никуда я не вознесся и не заелся. Не рассказываю о работе, что ж, таковы требования. Беда в том, что у некоторых жизнь не сложилась… Может быть, зависть была. Кому мог, помогал. И до сих пор помогаю.
Областное управление КГБ располагалось в трехэтажном здании в центре Тюмени.
– Пока я снимал квартиру, жил, можно сказать, рядом – до службы четыреста метров. Потом получил свое первое жилье и на автобусе ездил. А когда родилась третья дочь, дали новую квартиру поблизости, опять пешком ходил.
– Форму часто приходилось надевать?
– Приходилось. Особенно лейтенантом. Заставляли дежурить на демонстрациях в оцеплении. У трибуны, где стояли члены бюро обкома. Они проходят – руку пожимают. 7 ноября в Тюмени холодно уже, а ты в хромовых сапожках. Ну, прошли и через это. В Москве форму практически не носил. Сшил, сфотографировался и в шкаф повесил.
На здании красовалась табличка: «Управление КГБ при Совете министров СССР по Тюменской области».
– С улицы Володарского по крылечку поднимаешься. Начальство на втором этаже. Я сидел на третьем. Первый кабинет делил со Славой Утробиным, который недавно скончался, к сожалению. Он был старше меня лет на пять и пришел в комитет на пару лет раньше. Он меня звал «сынок» – ласково. Учил жизни.
Рядом управление внутренних дел. Соединены общим коридором. Но дверь заперта, и ключи у начальства. Столовая – общая с милицией. Нам определенное время выделено: обедали после часа тридцати. В управление внутренних дел наведывались постоянно. Наводили справки. Просили кого-то и что-то проверить. Очень помогали ребята из уголовного розыска. В то время другая была обстановка, жили дружно.
Перед праздниками, помню, зачистка города идет. Есть душевнобольной с агрессивными намерениями. Начальство приказывает:
– Поезжайте, посмотрите, как он.
А этот душевнобольной забрался в подпол с топором и сидит там. Что делать? Милиционер – чекисту:
– Лезь ты. Это же террорист.
Чекист – милиционеру:
– Нет, ты давай. Это же уголовник.
Но в конце концов сам полез:
– Мужик, отдай топор.
Отдал. Успокоились. А то, не дай бог, с топором на демонстрацию выйдет.
– А какой участок вам доверили? Сказали: ты будешь…
– Ты будешь работать на канале выезда советских граждан за границу. Горячий участок. Надо было обеспечивать безопасность, а проще – следить за тем, чтобы никто не сбежал, чтобы не провезли что-то недозволенное. Вначале поручили туристические группы. В каждой тургруппе ты обязан иметь осведомителя. Группа вернулась, следует собрать информацию, кто с кем контактировал, кто как себя вел. Кто выпивал беспрестанно, кто бутылки из окна выбрасывал, тому закрывался выезд. Потом я стал заниматься иностранными специалистами, приезжающими в Тюмень…
Начальник горотдела
В 1972 году кадровики спохватились:
– Оказывается, ты у нас нигде не учился.
Виктора Иваненко командировали на специальные курсы в Киев. Комитет госбезопасности располагал сетью ведомственных учебных заведений в разных городах Советского Союза. В Киеве это была школа № 204. В 1969 году ее переименовали в Курсы подготовки оперативного состава, в 1975-м – в Высшие курсы КГБ.
– Чему вас учили в Киеве?
– Полный курс прошли. Специальные дисциплины. Организация контрразведывательной работы. Изучали иностранные разведки от американского ЦРУ до западногерманской БНД. И антисоветские центры, которые работали против нас. Служба наружного наблюдения – обязан знать, как она действует, потому что ты же ее используешь. И как работает техника прослушивания, тоже следует понимать. Судебная фотография. Судебная криминалистика. Замучили нас – на уровне следователя изучали тактику допроса и составление протокола допроса. Вдруг понадобится.
Плюс физическая подготовка и навыки рукопашного боя. Военная подготовка на собственном полигоне под Киевом – стрельба, метание гранат, топография. Иваненко учился полгода.
– Писали контрольные работы. Экзамены сдавали. Свидетельство об окончании курсов подшивалось в личное дело. Образование имело значение. Из младших оперуполномоченных я вырос до старшего. А через пять лет, уже будучи начальником горотдела в Нижневартовске, поехал в Ташкент и там окончил курсы для начальников горрайорганов.
В Ташкенте располагалась школа № 505, впоследствии – Высшие курсы подготовки оперативного состава КГБ СССР. Это школа не для начинающих, а для продолжающих.
– Там учили работать с людьми. Проводили полезные семинары. Ребята делились опытом. Кто-то в ядерном центре Арзамас-16 работал. Я про нефтяные объекты рассказывал – тоже всем интересно. А в 1985 году, когда стал заместителем начальника областного управления, поехал в Москву учиться – на курсы повышения квалификации при Высшей школе КГБ. «На генерала», как тогда говорили. Учили руководить большими коллективами, объясняли, как строить взаимоотношения с партийными органами. Да и много других дисциплин было, включая научный коммунизм.
В двадцать семь лет Иваненко отправили на самостоятельную работу – начальником городского отдела госбезопасности в Нижневартовск. Оказали высокое доверие молодому офицеру?
– Остальные отказались. Там произошла трагическая история. Мой предшественник покончил с собой. Злоупотреблял горячительными напитками. Денег задолжал. Жена выгнала из дома. В расстроенных чувствах он пришел в служебный кабинет и из табельного пистолета застрелился… До меня пятерым эту должность предлагали. Все старше меня опытом и должностью. Все отказались. Тогда начальник управления нашелся: «Город молодежный, все молодежь туда посылают, а мы что? Командируем старшего лейтенанта…» Вот я и поехал в Нижневартовск. Хотя младшая дочка в это время болела воспалением легких. Сел на самолет и полетел принимать дела.