Читать интересную книгу Отпуск бойцовской курицы - Фаина Раевская

— Да так, дяди нехорошие! — Олегу не хотелось распространяться на эту тему, и мне, признаться, тоже.

Скоро мы уже выгружались возле дома. Дуська не спала. Она сидела и устраивала полковнику нахлобучку. Мощный голос сестрицы изредка прерывался жалобным блеянием дяди Саши.

— Завязывай ты пить, дядь Саш, — внушала Дуська. — Знаешь, сколько народу через эту гадость сгинуло?!

— Так ведь юбилей, Евочка, — удивлялся воспитуемый, — как же можно-то?

— Да юбилей-то твой еще вчера кончился, когда ты мордой в салат отдыхать улегся. И какая только сволочь тебе на опохмелку денег сунула?

Я замерла. Если полковник расколется, то воспитательный процесс переключится на меня, а этого совсем не хотелось. Дуська она хоть и хорошая, но, как я уже говорила, вредная, как тарантул.

— Не могу знать! — виновато вздохнул дядя Саша. — Я проснулся, глядь, а в штанах полсотни лежит! Не иначе провидение вмешалось!

У меня, признаться, отлегло от сердца.

— Привет! — широко улыбаясь, поздоровалась я.

— Она? — грозно спросила Дуська, нацелив в меня указательный палец.

— Не могу знать, — повторил полковник, подмигнул мне украдкой и неверной походкой отправился в глубину сада.

— Ты полковнику денег дала? — Дуська сурово посмотрела мне в глаза.

— Не могу знать! — передразнила я дядю Сашу и переключилась на другую тему: — Дусь, а к тебе тут гость пожаловал. Между прочим, мужчина!

Появился Захар, а следом за ним и Олег. Парни поздоровались. Один весело и открыто, другой хмуро и озабоченно.

Увидев Олега, Евдокия присвистнула:

— Вот это вернисаж! Немного синего цвета не хватает, но со временем он в силу войдет.

— Издеваешься? — разозлился Олег.

— Да нет, просто любуюсь. Кто ж тебя так, болезный? — посочувствовала Евдокия.

— Карлсон, — бросил фотограф. — Женька, показывай, куда идти.

Я проводила Олега в нашу комнату, проследила, чтобы он ненароком не заглянул под кровать, и сказала:

— Ты пока тут располагайся. Мне все равно уйти надо по делам. А потом мы тебя куда-нибудь определим. Ложись, отдыхай, тебе вредно много двигаться.

Фотограф, держась за ребра, кряхтя и охая, улегся на мою кровать и прикрыл глаза. Я еще немного повертелась в комнате и направилась к двери.

— Ты недолго, Жень! Вдруг мне хуже станет? — остановил меня голос Олега.

Вот вам, пожалуйста! Стоило только проявить заботу о ближнем, как он тут же на шею готов сесть!

— Как получится! Я иду мужу звонить, а он у меня поболтать любит! — злорадно ответила я.

— А кто у нас муж?

— Старший следователь прокуратуры, — не моргнув глазом, соврала я.

— Предупреждать надо! — буркнул Олег и отвернулся к стене.

Дуська с Захаром мирно беседовали, сидя на лавке.

— Опять уходишь? — томно спросила Дуська.

— Да, Евочка, с вашего позволения. Ромке не дозвонилась днем, так пойду сейчас счастья попытаю!

— Привет передавай!

— Всенепременно! Да, кстати, Олег пока тут останется. По крайней мере, до прихода Ивана, а там посмотрим! — махнув рукой, я поскорее испарилась.

Следуя заранее обдуманному плану, я отправилась в санаторий летчиков, туда, где в элитном седьмом корпусе отдыхал Хобот.

«Придется ему все рассказать. А что делать? Самой мне ни за что не справиться, а дела-то вон как заворачиваются! Кому, спрашивается, понадобились мои фотографии? А вдруг за мной следят?» — подивившись, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше, я затравленно оглянулась. Как будто все в порядке, отдыхающие мирно прохаживаются по аллеям, из кафе доносится веселая музыка, в городском парке уже вовсю крутят аттракционы и из мощных динамиков раздаются голоса каких-то придурков:

Ай-ай-ай, девчонка,Где взяла такие ножки?Ай-ай-ай, девчонка,Топай, топай по дорожке!

Топаю, мальчики, топаю, ради бога, не волнуйтесь! Я торопливо шагала по аллее, беспрестанно озираясь и оглядываясь. В какой-то момент мне показалось, что среди гуляющих мелькнул дядька в черной шляпе. Однако я тут же осадила сама себя:

— Это шизофрения, Женечка, ты не пугайся! Мания преследования, только и всего! Чего, спрашивается, этому типу здесь делать?

И сама себе ответила:

— Абсолютно нечего! Тем более что он даже не знает меня в лицо!

— Ну, допустим, может, теперь уже и знает, — продолжала я конструктивный диалог сама с собой, — если допустить, что это его люди свистнули у Олега фотографии.

Да уж, если предположить, что это действительно так, то лучше сразу собирать вещи и как можно скорее валить отсюда куда глаза глядят или вовсе забыть об отдыхе на море! В настоящий момент реально помочь мне может только Герман Максимович. Я с надеждой посмотрела на перстень, поблескивающий на пальце, и ускорила шаг.

В вестибюле седьмого корпуса бесшумно работали кондиционеры, нагоняя прохладу. И вообще, этот корпус напоминал, скорее, холл фешенебельной гостиницы, чем санатория. За стойкой ресепшена стояла, улыбаясь, мисс Судак — 2003, такая она была длинная, стройная и красивая.

Правда, красота эта была какая-то неживая, я бы сказала, официальная. Мне вдруг захотелось заглянуть за стойку, чтобы выяснить, ноги у нее свои или это подставка какая-нибудь. Вместо этого я выдала девушке голливудскую улыбку — знай наших! — и произнесла:

— Простите, мне бы хотелось увидеть господина Хоботкова Германа Максимовича, — и шмякнула на стойку руку с перстнем императрицы.

Красотка мгновенно оценила безделушку, и лицо у нее слегка вытянулось. Однако улыбка осталась висеть на ней, как приклеенная. Вот что значит профессиональная выдержка!

— Минуточку! — радостно произнесла девушка. — Я сейчас проверю!

Ее пальцы заскакали по клавиатуре компьютера.

— Простите, — через минуту сказала она, — господин Хоботков просил никого к нему не пускать! Мне очень жаль!

— А вы позвоните Герману Максимовичу и скажите, что к нему дочка пожаловала… Попробуйте, Танечка, — я разглядела на груди девушки бэдж с этим именем, — не думаю, что это его требование распространяется и на меня!

У Татьяны слегка округлились глаза, но рука потянулась к телефонной трубке.

— Алло! — проворковала она. — Герман Максимович, это вас администратор беспокоит. Тут к вам девушка пришла… Да, я помню, но она утверждает, что ваша дочь!.. Как вас зовут, — прикрыв трубку ладонью, прошептала красавица.

— Женька, то есть Евгения.

— Евгения, — это уже в трубку. — Хорошо, Герман Максимович… Да… Конечно… Обязательно! Простите за беспокойство!

Победительница местного конкурса красоты кисло улыбнулась и пригласила:

— Проходите, пожалуйста. Третий этаж, триста пятый номер. Лифт направо!

— Спасибо, милочка, — важно кивнула я и торжественно проплыла к лифту, отражаясь своими шортами и повязками в многочисленных зеркалах.

Да, видок у меня, что и говорить, мало напоминал дочь миллионера! Коротенькие шортики, смуглые ноги, кое-где поцарапанные, кое-где ободранные, а одна нога и вовсе замотана бинтом, причем повязка сползла.

Топик, не прикрывающий пупок, опять же ободранные руки, всклокоченные волосы… Короче, как выразилась бы Дуська, республика ШКИД.

Вскоре я уже стучалась в триста пятый номер. Дверь мне открыл невысокий невзрачный мужчина лет сорока. Я где-то читала, что настоящий телохранитель должен быть незаметным, а все эти шкафообразные молодчики, грозно глазеющие по сторонам, призваны только нагонять страх на обывателей. Если это на самом деле так, то стоявший передо мной экземпляр бил все рекорды по незаметности, потому что, даже смотря на него, я уже не помнила ни его лица, ни как он выглядит. Человек-невидимка, да и только! Герман Максимович тут же возник на пороге.

— Женечка! — развел он руки, словно хотел заключить меня в объятия. — Рад, что нашла время навестить старика! Сейчас обедать будем. И не вздумай отказываться — обижусь смертельно!

— Я, собственно, к вам не за этим, — промямлила я, понимая, что пришла к пожилому человеку, хоть и бандиту, с очень невеселыми новостями, — я по делу…

— Дела подождут, хотя, признаюсь, любопытно, что привело тебя ко мне на этот раз. Сначала обед, а о делах всегда лучше говорить на сытый желудок. Впрочем, мы можем совместить полезное с приятным!

Раздался стук в дверь. Тот же незаметный дядечка проводил в комнату, где мы с Хоботом очень недурно расположились в кожаных креслах, служащего ресторана, толкавшего перед собой тележку со снедью. С ловкостью фокусника он сервировал журнальный столик и незаметно исчез, получив чаевые.

— Ну, Женечка, — улыбаясь, сказал Герман Максимович, — угощайся. Сначала давай выпьем шампанского. Или, может, чего покрепче предпочитаешь?

Нет, спасибо. Крепкие напитки я вообще не пью. Лучше шампанского. — Наверное, это хорошо, что я немного выпью, иначе трудно будет говорить.