для Лахуна... для меня это будет великий день, - сказал Хави. - Мы должны немедленно приступить к приготовлениям.
***
Хуэй забрел в залитый солнцем сад и нашел Ипвет, сидящую под увитой виноградом тенистой беседке из фиговых деревьев. Воздух был насыщен лимонным ароматом кориандра.
Его сестра задрала нос, когда увидела его.
- Ты болен? Ты выглядишь так, как будто вся кровь из тебя вытекла.
- Я плохо спал.
- И от тебя пахнет уксусом.
Хуэй махнул рукой, отмахиваясь от ее слов. Сейчас у него не было времени на поддразнивания Ипвет.
- Что ты делаешь? - сказал он, оглядываясь на раскачивающиеся финиковые пальмы.
- Отец устраивает мою свадьбу, - сказала она без энтузиазма. - Он уже целый сезон обсуждает это с губернатором Шедета.
Хуэю было трудно представить Ипвет замужем. Она всегда казалась ему мальчишкой, бегающим наперегонки с другими парнями, играющим в их игры, побеждающим их в драках. Он не знал, влюбилась ли она в кого-нибудь из других молодых людей в Верхнем городе, которые с вожделением смотрели, как она проходит мимо – Ипвет никогда бы не сказал ему такого, - но он подозревал, что не было никого, кто был бы ей небезразличен.
- Это пойдет тебе на пользу. И нам. Убрать тебя из-под наших ног.
Ипвет показала ему язык. Но она все равно сморщила нос, как будто вдохнула неприятный запах. Хуэй был озадачен. Он бы подумал, что она была бы рада выйти замуж.
- По крайней мере, я буду иметь какую-то ценность, - сказала она с ноткой отвращения.
- Какая ценность в этом браке?’
Ипвет подняла глаза, тени от листьев играли на ее лице.
- Отец и губернатор Шедета обеспокоены варварами на востоке.
- Гиксосы? - Хуэй вздрогнул, вспомнив, как Исетнофрет упоминала кровожадную породу во время ритуала у пирамиды.
Она кивнула. Он понимал, почему Хави так обеспокоен. Он подозревал, что даже Сорокопуты будут благоговеть перед ними.Они были мастерами коня и лука, и опасения по поводу их воинственной натуры росли. Все чаще отряды их воинов покидали Синай и направлялись в плодородную долину Нила, воспользовавшись хаосом, вызванным постоянной борьбой с Красным Претендентом на севере. Уже было пролито слишком много крови, но их жажда земли и власти, казалось, никогда не ослабевала.
- Хави и губернатор Шебета опасаются, что чужеземцы не удовлетворятся захваченной землей. Отец говорит, что рано или поздно они придут за остальным Египтом. - Ипвет понизила голос, оглядывая сад. - Отец говорит, что царь слаб и не будет защищать нас должным образом. Он позволяет Египту отдалиться от великолепия минувших лет. Нам придется защищаться, настаивает он. И благодаря моей свадьбе мы объединим наши силы и окажем некоторое сопротивление, если эти кровожадные существа нападут.
Точно так же, как Хави женился на Исетнофрет, подумал Хуэй.
Он опустился на каменные плиты перед скамейкой и сел, скрестив ноги, глядя на нее снизу вверх. Ипвет, должно быть, увидела по его лицу, как он пытается найти слова, чтобы обсудить мучившие его заботы, потому что она мягко спросила: - Что с тобой, брат?
- Жизнь казалась намного проще, когда мы были детьми, - сказал Хуэй.
- Это потому, что мы были похожи на слепых крыс, рыскающих в поисках кукурузных зерен. Проклятие жизни в том, что мы учимся видеть.
Хуэй озадаченно посмотрел на нее. Почему он никогда не замечал, что она такая же мудрая, как отец? Неужели он единственный в семье, кто был прост, как младенец?
- Меня тяготят вещи, которые я видел, - начал он. - Они лежат на мне тяжелым грузом.
- Тогда говори, брат, и это бремя спадет с тебя. - Она успокаивающе положила руку ему на предплечье. - Ты знаешь, что я люблю тебя. Я помогу.
Хотя ее слова должны были утешить, Хуэй почувствовал беспокойство. Он не мог сказать ничего такого, что могло бы причинить ей боль - уж точно не то, что он видел между Исетнофрет и Кеном. Это должно было остаться его собственным секретом и позором. Но все остальное... Ипвет могла бы помочь ему без особого вреда.
- Кен стал причиной смерти Кики, - сказал он.
Он рассказал историю об их набеге на лагерь Сорокапутов, об обнаружении и преследовании бандитов, а также о том, как Кен споткнулся и чуть не был пойман. Слова иссякли, и слезы навернулись на глаза, когда он вспомнил лицо Кики, и любовь к друзьям и то, как, не задумываясь о собственной безопасности, он повернул назад, чтобы помочь Кену. И наконец он открыл правду - Кен пожертвовал их другом детства, чтобы спасти свою собственную шею.
На лицо Ипвет упала тень.
- Пожалуйста, не говори отцу, - взмолился Хуэй. - Я бы не хотел, чтобы Кен был наказан. Он слаб, вот и все.А боги знают, что у всех нас есть свои слабости.
Ипвет прикусила губу в раздумье, а затем кивнула в знак согласия.
- Действительно, слабость. Тогда будет справедливо, если Кен не будет вознагражден за свою трусость. - Она обхватила его руками, как делала, когда он падал мальчиком. - Тебе не следовало хранить эту тайну, ’ пробормотала она. - Такие вещи разъедают тебя до тех пор, пока не принесут болезнь, так говорят врачи. Ты заслуживаешь всего, что тебе причитается, брат. Не позволяй Кену – или матери – украсть это у тебя.
Хуэй высвободился из ее объятий. Ипвет изучала его глаза.
- Есть что-то еще?
- У меня есть вопросы. О матери.
- Ты не будешь одинок.
- Когда я был мальчиком, я слышал рассказы о том, что она колдунья. Я думал, что это было то плетение фантазий, которое так хорошо получается у детей. Но теперь я задаюсь вопросом, кто на самом деле моя собственная мать.
Ипвет поджала губы. Казалось, она поняла, о чем говорил Хуэй. Возможно, он мог бы получить некоторые ответы, которые могли бы подавить смятение внутри него.
- У мамы много секретов, - начала его сестра. - За эти годы я узнала некоторых из них, увидела тени других. На свету она улыбается всем. Но вдали от пламени она плетет свои заговоры. Чего она хочет?