На следующий день после Рождества мы все вместе едем в Плезир навестить старенькую мадам Жеффруа. Ей хоть и почти 80 лет, но двигается она очень шустро. Вот и сейчас к нашему приезду напекла пирогов.
— Себ написал, что через полчаса они с Андре уже будут тут, — шепчет мне на ухо Флёр, когда мы все вместе сидим в гостиной и смотрим телевизор. — Надо будет придумать отмазку, чтобы улизнуть.
Через 20 минут мы с Флёр объявляем, что хотим перед сном немного подышать свежим воздухом.
— Не уходите далеко от дома! — предупреждает мама подруги.
— Да, мы тут рядом, — отвечает она ей.
Мы с Флёр одеваемся в тёплую одежду и выходим. Себастиан и Андре уже стоят на углу. Завидя нас, они тут же устремляются заключить нас в объятия. Себ первой обнимает Флёр и слегка приподнимает ее над землей. Андре крепко притягивает меня к себе. Затем я обнимаюсь с Себастианом, а подруга с Андре.
— На чем вы добрались? — спрашиваю их.
— Меня привёз кузен, он стоит тут за углом. — Отвечает Себастиан.
У Себа очень хороший кузен, который всегда может его вот так выручить. Родных братьев и сестёр у Себаса нет.
— Я на такси из Парижа, — говорит Андре.
Мы стоим за углом дома Флёр где-то полчаса. Болтаем с мальчиками, смеёмся. Андре замечает, что я без перчаток и спешит согреть мои руки своими ладонями. Себас участливо поправляет Флёр шарфик, а она ему смущенно улыбается.
И вдруг я понимаю, что мы четверо — лучшие друзья, которые взрослеют и перестают быть друзьями. И от этой мысли мне становится так грустно…
Мы прощаемся с ребятами и возвращаемся в дом. Поднимаемся в комнату Флёр и готовимся ко сну. Подруга продолжает довольно улыбаться и витать в облаках. На прощанье, когда Себас ее обнимал, он что-то шепнул Флёр на ухо, что заставило ее покрыться краской и отвести взгляд в сторону.
Меня же Андре поцеловал в щеку. Не так, как обычно мы целуемся в щечки при встрече, а настойчивее и с чувством.
— Кнопа, почему ты грустишь? — спрашивает счастливая Флёр.
— Мне грустно от того, что мы все четверо растём и перестаём быть друзьями.
— Что? Почему? — Флёр ошарашено на меня смотрит.
— Ну а ты разве сама не замечаешь? Что тебе сказал Себас на прощанье?
Подруга снова заливается краской и отводит взгляд в сторону.
— Он сказал, что очень скучает по мне и поскорее ждёт начала школы, чтобы снова встретиться.
Я горько хмыкаю.
— Ну вот видишь.
Флёр закусывает губу и садится на кровать.
— Знаешь, Кнопа, я подумала, что как было бы здорово, если бы ты встречалась с Андре. Ты ведь понимаешь, что очень ему нравишься? — и она многозначительно на меня смотрит.
— Понимаю. Вот только Андре не нравится мне.
— Почему? — удивляется.
Потому что я влюблена в Себастиана.
— Не знаю, Флёр. Просто не нравится. Ну а что насчёт тебя? Тебе нравится Себас? — и я внимательно смотрю на ее лицо.
Подруга снова отводит глаза в сторону и тихо выдыхает:
— Да. Очень.
И это мой смертный приговор.
Глава 15. Романтика на кладбище
POV Егор
Наши дни
Мы еще долго лежим с Селестой на газоне после захода солнца. Все так же крепко держимся за руки и находимся очень близко друг к другу. Но мы больше не целуемся и даже не разговариваем. Просто молчим, смотря в темное небо. Наверное, это тот самый момент, когда не нужны слова.
Люди вокруг нас постепенно расходятся, но мы никуда не торопимся. Нам некуда и не за чем спешить. Честное слово, я бы лежал так вечно.
— Тебе не холодно? — Селеста поворачивает ко мне голову и первой прерывает наше затянувшееся молчание. — Уже стемнело и дует лёгкий ветер, а ты только в футболке.
Я тоже поворачиваюсь к ней.
— Нет, мне не холодно, — слегка улыбаюсь.
Сейчас в темноте ее шоколадные глаза кажутся чёрными, как ночь.
— Думаю, пора двигаться дальше. Ты еще многого не видел в Париже.
— Куда теперь?
Она хитро прищуривается и закусывает губу.
— Ты боишься кладбищ?
Ее вопрос повергает меня в ступор.
— Эээм, ну не то чтобы… — слегка прочищаю горло. — Нет, не боюсь.
Она довольно улыбается.
— Тогда пойдём. Ночь — лучшее время для посещения кладбища.
Я в изумлении округляю глаза, но она этого уже не видит, потому что села на газоне и достала из сумочки телефон. Я сажусь рядом с ней и заглядываю в экран. Она пишет кому-то сообщение. Мне интересно прочитать его, но я решаю не делать этого. Неприлично заглядывать к чужому человеку в телефон, когда он пишет смску.
Так проходят несколько минут, она с кем-то увлечённо переписывается, а потом поворачиваете ко мне голову и говорит:
— Пойдём. Я договорилась, нас пропустят.
— Куда пропустят?
— На кладбище.
Она поднимается на ноги и отряхивает свои джинсы. Я встаю следом за ней.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно.
— А зачем нам идти ночью на кладбище?
— Во-первых, это романтично, — я снова округляю глаза, а она заливается смехом. — Да шучу я, шучу, — спешит меня успокоить. — Это ни фига не романтично, но просто мы посетим необычное кладбище. Там похоронен Оскар Уайлд.
— Кто-кто?
— Оскар Уйлд, — повторяет, удивляясь моему вопросу. — Ты не читал его? — и внимательно смотрит на меня в ожидании ответа.
Я мнусь в замешательстве. Это какой-то писатель? Если я ей сейчас честно отвечу, что не читал, она будет считать меня тупым?
— Читал… Давно… — мямлю.
— А что именно ты у него читал?
— Да так… Ну, то произведение, которое самое известное у него…
— «Портрет Дориана Грея»?
— Ага…
— Это один из моих самых любимых романов, — мечтательно говорит. — Я прочитала его за пару вечеров в школе.
— Ясно… У вас тут в Париже есть «Убер»? Давай закажу такси до этого кладбища? — я спешу перевести разговор на другую тему.
— Зачем нам такси? Давай на метро. — И она хватает меня за руку и тянет за собой. Мне ничего не остаётся кроме как повиноваться.
Почему рядом с ней я чувствую себя таким тупым и… неправильным что ли? Как будто всю свою жизнь я занимался вообще не тем, чем надо было. Почему я никогда не читал книги? На фига я целые вечера спускал в клубах и барах, когда можно было потратить это время на чтение?
— Егор, нам нужно торопиться. Уже десять часов, а пустить нас могут только до 12 ночи. — Вырывает меня из самобичевания настойчивый голос Селесты, и я ускоряю шаг вслед за ней.
Мы спускаемся в подземку и снова едем с пересадками. Селеста передвигается по метро очень быстро, видно, что торопится. Я везде поспеваю за ней, не выпуская ее руку из своей.
— Там не только Уйлд похоронен. — Говорит мне почему-то шепотом, когда мы уже подходим к кладбищу. — Там еще лежат Фредерик Шопен, Исадора Дункан, Джим Моррисон…
— Подожди-подожди. — Я не даю ей договорить. — Джим Моррисон? Солист рок-группы The Doors??
— Да.
— Обалдеть! Это же моя самая любимая группа! Я хочу на его могилу!
— Ну вот сейчас сходим.
В этот момент мы приближаемся к центральному входу, и нам навстречу выходит пожилой мужчина с фонариком.
— Здравствуйте. Я Кнопка. Вас должны были предупредить насчёт меня.
— Да, проходите. У вас времени до 12 ночи. Потом у меня пересменка.
— Хорошо.
Мы проходим на территорию кладбища, и мне сразу становится не по себе. Не то чтобы я боюсь, но просто оно такое жуткое… Селеста включает фонарик на телефоне, и я следую ее примеру. Она уверенно ведёт меня вдоль могил с большими памятниками и статуями в готическом стиле. Вообще, все это кладбище — слишком готическое.
— Это какое-то знаменитое кладбище? — спрашиваю ее после осмотра довольно большого количества готических статуй, которые явно тут не просто так.