Читать интересную книгу Афганистон - Дмитрий Бабкин

Никто не умер. Не умер никто. В потерях не значатся.

Фары БТРов вырывали из неба силуэты гор. Перевал уже был близко, запоздавшая колонна из четырёх машин преодолевала последний, самый трудный кусок перед спуском. Ударил гранатомет, второй, заговорили автоматы, ухнул миномет. Из первого подбитого БТРа посыпались солдаты в парадке в поисках укрытия. Остальные машины встали, задняя, начала отползать вниз. Все, даже подбитая, огрызались вокруг из своих КПВТ, обстрел, кажется, велся отовсюду. Из вставших машин тоже пошли выскакивать солдаты в парадной форме и падали, не успевая отбежать, отползти в придорожные канавы.

На перевале появился свет — это очнулся пост Царандоя и вниз поползла какая-то техника.

Миномет умолк. Вскоре стихли и автоматы.

С возвращавшейся в Кабул пустой колонной пришли четыре БТРа сопровождения из седьмой нашей роты: дорога от Гардеза до Бараков не представляла особой опасности: голые горы и больше ничего. Засада — для самоубийц. А с границы зелёнки всегда работал третий батальон.

Командир сопровождения привёз приказ Комбрига: всех солдат батальона, представленных к правительственным наградам отправить в парадной форме в расположение бригады. Фамилии прилагались.

На следующий день в бригаду прибывает командующий, будет праздничное построение, и торжественное вручение Правительственных наград.

Колонна ушла в батальонном сопровождении, БТРы остались на дороге. Непонятная задержка продлилась уже несколько часов.

Приказ выделить парадку для 24 человек оказался сложным. Если говорить просто. Это имущество, разворованное каптерами, продавалось местным за чарс и афгани, поэтому парадные рубашки собирали у офицеров, слава Богу, фуражки в ВДВ никогда не пользовались почтением.

К шести вечера именинников собрали и отправили на праздник.

Кто распорядился, или не распорядился.

Кто распорядился не выдавать оружия награжденным, солдату неведомо.

Дубин уже лежал в постели, когда в кубрик влетел Костя. Костя влетел весь в слезах, скосился на Дубина, и тот почувствовал, что жизни у него ровно столько, сколько Костя будет плакать. Как, впрочем, и у всего взвода.

Сергей Лупов. Его, Дубина, механник-водитель, остался на перевале. Костин лучший друг. Он не погиб, хуже. Ему безоружному перебило позвоночник. Как часто он спасал Дубина от…

Да от всего. Это он был командиром и наставником. Он оставлял Дубина спать в БМДшке когда тот был духом, чтобы тот, чтобы тот хоть что-то соображал на войне, он был лучшим человеком и был лучшим солдатом на этой войне.

Это он мог летать по дорогам как птица, с той скоростью, которая БМДшке неподвластна. Что спасало от гранатометов и мин.

Это он, раненный в руку и ногу, смог привести машину домой прошлой осенью.

Орден «Красной Звезды».

Кто распорядился не выдавать оружия награжденным?

Или кто не распорядился.

Никто не вернулся назад.

Эпизод двадцать шестой: Это уже не смерть

Удар об асфальт, и время, распрямилось, словно сжимаемая пружина. После долгого и плавного полёта к земле всё резко переменилось, как в кино, когда скорость пленки удваивают, утраивают… Вокруг — стрельба, вместе с возвратившейся реальностью, внезапно возникший страх превратился в головокружительную панику и он нелепо, неуклюже, вдавив голову в плечи, покатился в придорожную канаву. Автомат, выпав из раненой руки, остался на дороге — через какое-то время, почувствовав относительную безопасность, лёжа лицом вниз на дне укрытия, Дубин постепенно осознавал ситуацию. Из правого локтя капала тёмная венозная кровь. Лежавший рядом Иван Хмара, хохол из второго взвода, ожесточённо поливал из своего АКСа зелёнку. Над головой встала БМДшка, и стала палить из пушки. От каждого выстрела закладывало уши, всё тело передергивало, но это привело его в чувство окончательно. Приподнявшись на левой руке, Дубин огляделся. Кругом шёл бой. Разглядеть что-либо в стороне противника было невозможно — всё скрывали деревья. Позади, на дороге, встали цепью БМД с двадцатиметровыми промежутками. Чье-то тело, оставшееся на асфальте среди кровавых Матвеевских останков кто-то, кажется Ивашко, оттаскивал на противоположную сторону. Его автомата уже не было на дороге. Иван, отстреляв заряженные магазины, стал набивать патронами пустой. У Дубина был полный нагрудник — четыре штуки, пулеметных. Перевернувшись на спину, он позвал Ивана, и левой рукой побросал ему свой запас.

Вдоль цепи, мелкими перебежками, двигался командир роты, старший лейтенант Контио. Увидев раненного Дубина, он присел рядом.

— Там Матвеева на куски разорвало. Гранатомёт. Целили в машину, а попали выше, — Дубин не узнал свой голос, он стал грубым и низким, как унитаз, началась какая-то истерика, его охватила дрожь, пушка над башкой стала невыносима.

— Да, да… Спокойно, — Контио без тени эмоций наложил на руку жгут, и проскользнул дальше.

Между тем, бой утихал. Ответный огонь, судя по всему, прекратился, или был очень слабым. Духи нападают внезапно и скоро отходят или меняют позицию. Машины стали строиться в колонну, продолжая поливать зеленку из пулеметов. Дубин не слышал команды, но увидел, что Иван бросился к БМД.

— Ваня, а я!? — что может двигаться сам, Дубин почему-то не понимал, но когда ему протянули руку, скорчившись в три погибели, он рванул вперед.

Заполнившись, машина тронулась вперед. Кто был рядом, удалось разглядеть не сразу, зрение будто потеряло резкость. От жгута рука занемела, и Дубин сорвал его, рана кровоточила не сильно, и жгут только мешал. Потом он разглядел еще двоих раненных: Диме задело плечо, кто-то лежал без движения, головой к водителю, остальные, рассевшиеся на броне четыре человека, вроде не пострадали. Через пару минут стрелковый обстрел возобновился, но на одиночные пули никто уже внимания не обращал. Азарт и напряжение боя прошли. Народ не разговаривал — приходил в себя. Вскоре бронегруппа втянулась в расположение. Колонна осталась на дороге возле батальона, в ожидании конвоя из бригады.

Их привезли прямо к сан. взводу. Дубин и Дима пошли внутрь сами, третьего — Корзуна, недавно переведенного из бригады, отнесли на носилках без сознания. Больше пострадавших не оказалось. Убитый Матвеев — граната попала прямо в него и трое раненых и контуженых — все той же гранатой. Бойся первого выстрела — это правило почти всегда срабатывает. Последующая война обычно потерь не приносит. Духи пальнут пару раз и скроются в кяризах или в зелёнке, а мы впустую обстреливаем окружающую местность. Хотя, какой же это первый выстрел. Стреляли. Уже.

Их с Димой перевязывают. Корзуна даже не трогают, он и не ранен вовсе — сильная контузия и сотрясение мозга. В ручных гранатометах используют только кумулятивные гранаты, которые предназначены для поражения техники. Поэтому все пострадавшие, кроме Матвеева, отделались относительно легко — осколков почти не было.

Прибегает Хрунов — прибыли вертолёты. По дороге Дубин рассказывает, как всё произошло, и нервное напряжение, почти истерика, возвращается. Пара «восьмёрок», не выключая двигателей, ждет рядом с позицией артбатареи. Их сажают в одну из них: двое раненных, носилки с Корзуном и здесь же кладут останки Матвеева, завернутые в две плащ-палатки. С ними летит сопровождающий убитого офицер — командир первого взвода, где служил Матвеев, лейтенант Лобов.

Приземлились в Гардезе. В медчасти Дубина сразу повели в хирургию. Осколок вошёл в локоть сверху и вышел ниже, сантиметров на 10–12, перебив кость. Ничего особо серьезного, но перелом — промыли, зашили, наложили гипс. Ближе к вечеру их снова сажают в вертушку — в Кабул. Корзун уже на ногах, но, по-прежнему, не в себе. Дима, какой-то весь перевязанный. Матвеев тоже с ними, на носилках, — уже упакован в специальный пакет, но без гроба. Он летит в морг…

Примерно через час, их документы, привезенные Лобовым, регистрирует писарь в палатке, прямо возле вертолётной площадки на кабульском аэродроме.

В ожидании госпитальной машины Дубин с Димой выходят покурить. Палатки, тут их две, окружены колючей проволокой. В таких же живёт большая часть армии, только вместо стола, стульев и лавок вдоль «стен», как здесь, стоят двухъярусные кровати, как, впрочем, и в их казарме. Кругом поле аэродрома. Взлётно-посадочная полоса для самолетов где-то справа. Уже стемнело, и кроме неясных огней вокруг ничего не разобрать. Какие-то стоят, другие движутся…. Вроде бы одна пара огней приближается. Да, это автомобильные фары; уже слышен и звук двигателя. Это их экипаж.

Эпизод двадцать седьмой: Терапия

Дубин медленно, в темноте шёл к своей койке. Баня, устроенная главным хирургом в госпитале Кабула, действительно была хороша. Парилка. Бассейн, метров двадцать. Пригласивший его попариться за компанию денщик хирурга постарался… Потом косяк сменился герой. Дубин наконец вдохнул и этот кайф. Кайф не тронул.