Читать интересную книгу Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата - Кристина Юраш

Глава одиннадцатая. Игра в себя

Я шла босиком по холодной брусчатке по направлению к карете, словно во сне, качаясь и не видя ничего перед собой. Мне сейчас абсолютно плевать на работу и на политику. Даже на договор плевать. С Эйфелевой Башни. От помощи я отказалась. Абель шел чуть позади меня. Все сотрудники «Кровавых уз» выползли нас проводить. Исключением был дед, который, кряхтя и проклиная всех, собирал свои зубы, ползая рядом с унитазом. Ренель стоял гордо, как капитан тонущего корабля, провожая свой «Титаник» в последний путь. А потом присел на подоконник. - Устал? Хочешь сесть? - меланхолично заметил Абель, разворачиваясь и глядя ему в глаза, - Я так и понял. Потерпи немного. Подъехала еще одна карета и встала рядом. Брисса бросилась к ней, заскочила в нее и карета резко тронулась, заваливаясь на один бок. А вот и первая крыса, которая побежала с тонущего корабля. Кучер попытался мне помочь, но тут же отлетел, как ужаленный. - Не прикасаться!- произнес Абель, терпеливо ожидая, когда я преодолею ступеньку и залезу в карету. Я отказалась от его помощи, сообщив, что пойду сама. Вот теперь стоически выгребаю. Нет, ну одна часть женской сущности требовала на ручки, но другая часть сообщила, что нет смысла усугублять положение излишне театрально демонстративными жестами. Плюхнувшись на сиденье, я прижалась головой к окну, чувствуя холод стекла сквозь плотную занавеску. Карета тронулась, а я прикрыла глаза. Вибрация стекла напоминала мне о том, что я еще живая и не давала потерять сознание. Я осторожно оторвала часть подола платья и перевязала запястье, откуда медленно текла кровь. Рана от клыков на левой руке снова открылась, но не болела. Браслет я надевать не стала. - Вы так смотрите на меня, словно хотите мне что - то сказать, - произнес Абель, присаживаясь напротив меня. - Земной вам поклон. Простите за утреннего «Сурка», - равнодушно пробормотала я, чувствуя головой вибрацию кареты, - Простите великодушно, фюрст Криора, Абелард Эдлер. Были у меня, конечно, подозрения, но меня сбило с толку, что вы пишете левой рукой, а расписываетесь правой. Обещаю быть вежливой, учтивой и каждый раз при виде вас проседать в реверансе. Я ничего не забыла? Нет. Вроде все. Ах да, еще раз благодарю вас за вашу доброту, милосердие и человеколюбие. Вы спасли мне жизнь в очередной раз. За это огромное человеческое очередное спасибо. Вот теперь все. Доклад окончен. Я усмехнулась, чувствуя, как по подбородку снова побежала кровь. Хоть зубы не выбили, и то радует. Он молча достал платок и вытер кровь с моего подбородка. Я смотрела на него равнодушным взглядом, глядя, как он кладет его в карман. Вот так вот просто. Был «Абель», а стал «Ваше Сиятельство, Абелард Эдлер, фюрст Криора». Откуда-то из глубин моей души повеяло официозом и холодом. Может быть, между нами и была пропасть, но он был мне почти другом. Своеобразным другом, с которым, не смотря на всю его вредность и его невыносимый характер, мне было интересно и приятно общаться. Единственным, кому я была рада в этом кровожадном мире. Я вспомнила свою любимую книгу, стоящую где-то там, в другом мире, в одном городе, в одной закрытой квартире, на полке. Лис трогательно смотрел на Маленького Принца. «Но если ты меня приручишь, моя жизнь, словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других!». Я столько раз ее перечитывала, что знаю наизусть. Так вот, солнечный луч меркнет, а шаги теряются в толпе. Нет, я ему безмерно благодарна и по гроб жизни обязана, но теперь я чувствую огромную ледяную стену, которая моментально выросла между нами. Должностное лицо при исполнении - вот кто он. Карета остановилась. Я сделала предупредительный жест, дождавшись, когда он выйдет, стала вылезать сама, цепляясь за проем. Есть только одна вещь, которая меня утешала, я скоро займу горизонтальное положение. - Меня определенно удивляет ваша реакция, - заметил вампир, глядя на то, как я босой ногой становлюсь на подножку, игнорируя его протянутую в мою сторону руку, - Обычно все происходит с точностью наоборот. Обычно в таких случаях все норовят как можно быстрее сократить дистанцию. - Если у меня сейчас есть желание сократить дистанцию, то исключительно между мной и подушкой, - ответила я, устало глядя на него, - Не сочтите за дерзость. Хотя, если сочтете, то отложите наказание на завтра, фюрст Эдлер. Последние два слова я произнесла так, словно меня передергивало от омерзения. Меня действительно передергивало от этих слов. - Что-то изменилось? - поинтересовался он, глядя, как я босыми ногами иду в сторону дома. - Все изменилось. Все встало на свои места. В кои-то веков, - ответила я, стараясь не споткнуться. Я поднялась по лестнице, оставляя кровавые следы, потому что где-то умудрилась порезать ногу. Так что теперь за мной, как за Брюсом Уиллисом под конец фильма, тянется кровавый след. Я лежала в ванной, глядя как розовеет вода. Я сняла повязку с левой руки и бросила ее рядом. Куча ссадин, синяков и царапин - вот что осталось у меня после «трудовыебудня». Я вытащила осколок стекла из ступни, смыла кровь с лица. Нормально так поработала сегодня. Плодотворно. И корпортативчик был веселый. Увлекательный. А потом расскажут, что я сама залезла на стол и стала раздеваться. Я грустно посмеялась, примеряя эту ситуацию на мой бывший мир. Я откинула голову, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Дверь я предусмотрительно закрыла изнутри. Вода была уже цвета «Каркаде». Еще бы! Здорово меня отделали! Хоть челюсть не сломали. Ничего, сейчас пройдет. По телу прошла волна озноба, а потом я почувствовала такое умиротворенное спокойствие, что мне даже не захотелось вылезать. Не хватало свечек и «Энигмы». Я лежала и смотрела в потолок, а потом почувствовала, что засыпаю от усталости. Надо бы вылезти, вытереться и заползти под одеяло, но было так лень это делать, что я решила пока полежать в остывающей ванной. День был трудный, но я его пережила. Я почувствовала пощечину на лице, потом вторую. Открывать глаза была так тяжело, что я даже не подумала этого делать. Пусть хоть с барабаном вокруг ходят и из ружья стреляют. Только не в меня. - Оставьте меня в покое... - простонала я, - Дайте человеку поспать... - Простыню и полотенце, живо! - слышала я голос. Я почувствовала, как из воды достают мою руку и как ее чем-то сдавливают. Внезапно я почувствовала, как на меня сверху упала какая-то простыня. - Дверь открыть! Всем сделать шаг назад. Шаг назад, я сказал! Встать вдоль стены! - меня положили на кровать. - Воду спустить! - я краем уха слышала цыканье, - Вон отсюда! Стоять и ждать внизу. Построиться и стоять вдоль стенки, пока я не приду! Еще одна легкая пощечина, и я сумела приоткрыть глаза. - Сударыня, Ваше желание умереть меня просто поражает. Но смею разочаровать. Не в моем доме! Если вам так хочется, то отползите от него подальше и умирайте там со спокойной совестью. Желательно отползти подальше от Криора. Сколько сможете. Я не настаиваю, чтобы вы преодолели несколько десятков километров ползком, но если вам удастся, то я буду вам премного благодарен, - раздался хриплый голос. - Причем здесь, умереть? - спросила я, едва шевеля губами, - Я не собиралась умирать... С чего вы взяли? - Тогда можно считать случайным совпадением открытую рану, горячую воду, закрытую изнутри дверь и толпу цыкающих слуг, столпившихся возле нее? Можете сами посмотреть. Там под вашей дверью целая лужа слюней набежала. За ручку браться противно! - заметил фюрст, демонстративно вытирая руку о мое одеяло, - Значит, так. Ко всем правилам добавляется еще одно. Дверь держать открытой. Всегда. - Настежь? - прошептала я, глядя на кровавые пятна на полу и простыне. - Настежь, - последовал ответ, - Я не собираюсь ее выламывать второй раз. - Я хотела вас спросить... Вот вы меня укусили... Я теперь стану вампиром? - с омерзением спросила я. - А если вы укусите меня, то я стану человеком? - спокойно со свойственным одному ему пессимизмом в голосе поинтересовался Эдлер, - Нет? Какая жалость. А я уже начал надеяться. Зачем же меня так разочаровывать? Я размотала повязку и увидела, что кровь свернулась. Он молча встал и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Настежь. Я завернулась в одеяло и попыталась уснуть, но попробуй уснуть, когда внизу идет допрос с маниакальным пристрастием. «К стенке!» - раздался спокойный голос. Сомневаюсь, что он решил устроить перестановку и предлагает задвинуть комод «к стенке». В тишине слышались одинокие шаги и постукивание трости, - «Почему не сообщили, что дверь закрыта изнутри? Шаг вперед!» «Я не думал, что...» - дальше я не расслышала. «Почему так долго искали ключи?» - раздался знакомый голос. Опять бормотание. «Это - твоя обязанность! Ты должна была помочь ей раздеться!» - трость ударила о пол, - «Еще раз я услышу цыканье в моем присутствии - пеняйте на себя. Все понятно? Разошлись!» За все это время он ни разу не повысил голос. Не знаю, чем закончилось собрание «у стенки», но филиал местного гестапо закрылся. Надеюсь, что окончательно, а не на обеденный перерыв. Я мысленно выписала каждому, кто когда-либо имел дело с Эдлером, премию и молоко за вредность. Перед глазами появилась вакансия в Магистрате. Расстрельная должность. Обычно про таких людей говорят: «Бедные его близкие! Они, наверное, дома по стеночке ходят, и слово боятся поперек сказать!». Проснулась я, как ни странно, когда на улице было темно. На столике стояла еда, которую я быстро съела. Коробки с моей одеждой стояли рядом с кроватью. Я взяла первую попавшуюся и открыла. Застегнув платье и расчесав волосы, я взглянула на себя в зеркало. - Вы проспали почти сутки. Хозяин хочет видеть вас, - сказала упырица. Я вздрогнула. Она цыкнула. Ага, и желательно живой и здоровой. Еще бы не проспать сутки после такого увлекательного корпоратива со всеми вытекающими из меня последствиями. - Я провожу вас, - вздохнула она, поглядывая на меня искоса. В комнате, куда меня отвели, было темно. Тихо и темно. - Проходите и присаживайтесь. Я хочу поговорить с вами, - раздался голос. На столе лежала плитка шоколада. Обертки не было, зато на фольге лежала мозаика из кусочков. Я села в кресло рядом. Запах шоколада усилился. Картину впору было бы назвать «диабетик в кондитерской». - Ешьте, если хотите... Мне просто нравится этот запах... - заметил вампир,- Ладно, не будем о грустном. Будем о печальном. Я хочу с вами поговорить. Абсолютно серьезно и без издевок. Итак, вы - моя самая большая проблема на данный момент. Вы - вызов, брошенный этому миру, мне и другим фюрстам, всему установленному нами порядку. Уже много лет мы ведем политику, которая запрещает всем вампирам охотиться на людей. Только те, кто имеют лицензию, охотятся в вашем мире по строго установленным квотам и правилам. Именно таким образом в наш мир поступает кровь. Это - договор, заключенный много веков назад с тем, кому принадлежал единственный в своем роде медальон. И вот, выросло уже не одно поколением вампиров, которое видело человека только на картинке, попивая кровь из чашечки. И тут появляетесь вы. И не просто появляетесь. Вы начинаете жить среди нас. Мне дальше продолжать, или вы догадаетесь, чем это чревато? Я тяжело вздохнула. - Ваша смерть в Криоре - это начала конца. Не важно, как вы умрете. Сам факт вашей смерти будет расцениваться, как сигнал к тому, чтобы возродить старые традиции, о которых некоторые еще помнят, и которые я мечтаю искоренить, - хрипло произнес фюрст, глядя в окно. Легко сказать... Я молча смотрела на ночной город. Тысячи вампиров живут в нем по странным законам и видели людей только на картинке. Но сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. Я, словно, слышала их возмущенные голоса: «Почему кому-то можно просто так убить человека, а нам нет? Мы тоже хотим пить кровь не из чашки, а из шеи, упиваясь мучениями жертвы!» - Поскольку вызов пришелся на Криор, вы - моя проблема. Пути назад нет. Даже если бы я мог вернуть вас в ваш мир, то ваше внезапное исчезновение породило бы множество слухов и сплетен. Я не хочу попустительствовать прецеденту. Убийство человека в Криоре - это прецедент. А я не хочу доводить дело до крайностей, - хрипло произнес он, собирая шоколадку по кусочкам. Я следила за его рукой и молча слушала, не перебивая. - До этого момента вас защищал медальон и смежные законы. Вас не могли безнаказанно убить на улице, потому как это - нарушение общественного порядка, а за такое придется отвечать по всей строгости. Вас не могли безнаказанно убить, тайком пробравшись в чужой дом, потому, как это было бы расценено, как попытка ограбления. За эти проступки в Криоре можно получить реальные сроки. Лоис бы нашел, как вывернуть дело наизнанку, чтобы виновные были покараны. Но суть не в этом... Повисла пауза. Он задумчиво смотрел в окно, вращая в руках кусочек шоколадки. - Я прекрасно понимаю, что тот, кто ищет способ, тот найдет его. Никакие засовы, никакие решетки, никакие двери и замки не спасут вас от смерти, если кто-то очень сильно ее захочет. Он помолчал, закусив клыком губу. Я его не узнавала. Говорил он медленно, спокойно, без издевок и угроз. - Я понимаю, что как бы ни пытался вас защитить на расстоянии, это - всего лишь временная мера. Всю жизнь прятаться невозможно, - Абель задумчиво растянул кусочки шоколадки и перемешал их, а потом снова, не глядя, принялся их собирать, как дети собирают паззлы, - Я подозреваю, что вы - не просто реклама агентства недвижимости. Вы реклама другого, куда более прибыльного бизнеса, который опять - таки противоречит моей политике. Он снова умолк. - Пока что обстоятельства складываются в вашу пользу. Эти стены и мое имя обеспечат вам неприкосновенность при неукоснительном соблюдении правил. Но, как бы то ни было, вы - враг существующего, установленного мной порядка. А значит - мой личный враг. Вы стали моим врагом поневоле. И за это я вас прощаю, - закончил свою мысль Абель, глядя на меня скорбным взглядом, - Дайте вашу руку, сударыня. Правую. Я обреченно протянула правую руку. Отлично. Плата за проживание взымается здесь каждый день? Здорово. Буду зна... Ай! Да что ж он творит! У него что? Зубы чешутся? - Может, хватит издеваться надо мной? Если хотите - отгрызите уже целиком! Чего стесняетесь? - тоскливо произнесла я, чувствуя, как острые зубы слегка прокусывают кожу моего указательного пальца у основания. Он полюбовался тем, как на месте укуса выступила маленькая капля крови. - Согласен, с моей стороны это очень некрасиво. И выглядит просто ужасно, - спокойно ответил он, рассматривая укус и проводя пальцем по моей ладони, поднимая на меня свои глаза. Я с недоверием смотрела, как он снова подносит мою руку к губам. Неужели все-таки решил отгрызть? Месть за утреннего «Сурка»? Я напряглась. Кожей я почувствовала его дыхание и прикосновение губ к месту укуса. Я выдохнула с облегчением. Нет, мой пальчик мне еще послужит. Абель снова отстранил мою руку. Капля крови, выступившая из раны, исчезла. Слушайте, такое чувство, будто я только что с парашютом прыгнула, ей-богу! И раскрылся он в тот момент, когда я мысленно написала завещание и вспомнила нехорошим словом того, кто его комплектовал. - Разрешите загладить вину, - медленно произнес он, пристально глядя мне в глаза и неспешно надевая на свежеукушенный палец массивное золотое кольцо, - Думаю, что это скроет от посторонних глаз мою неосторожность. Этот жест меня смутил, взволновал и насторожил. Я понимаю, что ему палец в рот не клади, но подарки, прикрывающие символические акты членовредительства меня настораживают. Вырвал волосы - вручил парик, набил фингал - подарил дорогой тональный крем, проломил голову - вот тебе, дорогая, новая шапочка! С бубончиком! Ура! Какая прелесть! Принцип «прикрыть вавку» попахивает откровенным садизмом. Так, первый тревожный звоночек есть. Если однажды он появится с ожерельем в руках, не обессудьте, если меня придется выковыривать шваброй из-под кровати. - Извините, кольцо мне немного великовато. Оно случайно упало, - осторожно ответила я, нарочно делая так, чтобы оно с характерным звуком соскользнуло с моего пальца на стол, - Из-за крови. Такое бывает.... Я плохо вижу в темноте, поэтому не могу его найти. Не почтите за дерзость, фюрст Эдлер. Мне действительно очень жаль. Так неловко получилось. Мне очень, очень стыдно. И нет мне прощения. Он посмотрел на меня очень выразительным взглядом, от которого мне захотелось написать матушке-природе жалобу. Такие глаза нужно раздавать великомученикам, святым, женщинам, детям, кому угодно, но не мужчинам. И не вампирам. Пусть она прекращает выпуск хищников с глазами жертвы. Не думаю, что такие экземпляры, как Абель поставлены у нее на поток, но все же... Я категорически запрещаю! Нельзя! - Вы не уйдете отсюда, пока не найдете его, - произнес он спокойным голосом, скорбно глядя на меня. Абель прекрасно видел, что я смотрю на кольцо, лежащее на столе. - Поищите его внимательней. Я могу помочь найти кольцо, но тогда вы можете пожалеть о том, что случайно потеряли его, - в голосе Эдлера не было угрозы, зато была такая печаль, что хотелось убить его, чтобы он не мучился. Он явно давил на жалость своим взглядом, вынуждая принять его подарок. Я закрыла глаза и отвернулась. Смотреть в такие глаза мне не выносимо. Чудовище. Он просто чудовище. Жестокое и очень-очень печальное. - Как видите, я ищу его. Ищу, ищу и не могу найти... - произнесла я, вдыхая запах шоколада. - Значит, плохо ищете... - заметил фюрст хриплым голосом, подперев голову рукой и все еще глядя на меня. - А может быть, это повод поискать его в следующий раз? Вы об это подумали? Итак, скажите честно. Вы пытались меня выкупить? - спросила я, вращая на запястье браслет, который пришлось надеть из вежливости. Нужно срочно переводить тему разговора. Хватит с меня одно «подарка». А то сейчас начнется! Наш царь Мидас, может переусердствовать, и мой труп в золоте, будут хоронить всем Криором. Поцыкают зубами на моих преждевременных похоронах и разойдутся. - А я имею право не отвечать на этот вопрос? Если я скажу «нет», то унижу себя. Если скажу «да», то унижу вас. А мне так не хочется, чтобы правда звучала для вас так унизительно, - произнес он, переводя взгляд в сторону окна, - Ваша гордость этого не простит. Ни мне. Ни вам. Ничего себе выкрутился. Я бы так не смогла. - Абель... Я могу вас так называть? Или мне нужно называть вас полным именем со всеми регалиями? - спросила я, глядя на его профиль. Какое-то странное чувство поднималось из глубины души. Это все из-за его глаз! Смесь жалости и нежности. Как же я ненавижу эту бомбу замедленного действия. Она всегда появляется в неожиданный момент по отношению к тем, кто меньше всего этого заслуживает. - А я разве разрешал вам называть меня по-другому? Не помню, чтобы давал разрешение называть меня иначе, - заметил Эдлер, задумчиво глядя в окно. - Хорошо, я хотела спросить у вас совета, перед тем, как сделать глупость, - произнесла я, переводя взгляд с кольца на приоткрытую створку окна, а потом снова взглянув на кольцо. - Просить у меня совета - дело опасное для самолюбия просящего. Мое чувство справедливости намного сильнее чувства жалости, - ответил вампир, прослеживая мой взгляд. - Спасибо за совет, - вздохнула я, поднимаясь с кресла. Мой взгляд снова упал на кольцо. Да, я вижу, что нравлюсь ему. Да, он мне тоже нравится, как бы это глупо не звучало. Но помимо него мне нравятся декоративные кролики, кофе, хорошие книги, подушечки, красивые блокноты, «лопухи» в горшках, красивая музыка, старинные клавишные и многое другое. Но это не значит, что я готова отдать вышеперечисленному свое сердце без остатка и воздвигнуть алтарь в их честь. Не стану же я спрашивать у своей диффенбахии, за которой ухаживала так, как редкий мужчина ухаживает за любимой женщиной, нравлюсь ли я ей или нет? Я пересаживаю ее в новый горшок без ее разрешения. И мне хочется верить в то, что он ей нравится. Хотя, горшок выбирала я на свой вкус, если уж дело на то пошло. Кстати, о моей диффенбахии... Как я могла о ней забыть? - У меня есть к вам маленькая просьба, - произнесла я, вздыхая. Как-то совсем неловко просить его о чем-то. Гордость кивнула. Просить ради себя я не умею. Если я чего-то прошу, то только ради кого-то. - Просьба? - удивился Абель, бросая на меня заинтересованный взгляд, - Вы решили меня о чем-то попросить? Я не ослышался? - Да, вы не ослышались. Раз уж я никогда не смогу вернуться в мой мир, то могли бы вы .... - начала я, чувствуя, что в горле пересохло. Просьба встала поперек горла. Сейчас, одну секунду, я соберусь с мыслями. Просто прозвучит она немного странно. - Продолжайте. Мне самому интересно, ради чего ваша гордость решила пойти на такие жертвы и уступки. Ну же! Не стесняйтесь... Вы отсюда не выйдете, пока ее не озвучите, - покачал головой Абель. Я заметила, он даже оживился, с явным интересом глядя на меня, мол, и что же такого ты собираешься у меня просить? - У вас есть листик бумаги и ручка? Я сейчас напишу свой адрес. Ключи от квартиры в моей сумке, сумку забрал Ренель. Надеюсь, что он ее не выбросил. Там, на кухне, на подоконнике, стоит цветок в горшке. Зеленый, с белыми пятнами на листьях. Не мог бы кто-нибудь ... поливать его, - занервничала я, теребя в руках подол платья и стараясь не смотреть собеседнику в глаза, - Я понимаю, что, возможно, мой цветочек уже засох, но .... Большой ключ - от входной двери, маленький - от внутренней. Там на три оборота закрыто... Железная дверь - на два оборота, внутренняя - на три... В комнате стояла тишина. Гробовая. Абель смотрел на меня так, что мне очень хотелось провалиться сквозь землю. - Это - моя первая и последняя просьба, - закончила я, заламывая пальцы от волнения, -Если это невозможно, то ничего страшного. Все нормально. Я не обижусь... Я все прекрасно понимаю... Мне очень неловко просить вас об этом, но я столько ухаживала за моим цветочком... и мне не хочется, чтобы он ... погиб... Вы будете смеяться, но в воскресенье, когда я проснулась, передо мной на столике стоял знакомый горшок, а рядом - моя почерневшая изнутри от чая кружка и раскрытая книга «Маленький Принц», подаренная мне мамой с памятной надписью. Рядом лежали ключи со знакомым потертым брелоком и разряженный телефон. Мне так и хотелось, уподобившись булгаковской Маргарите, воскликнуть: «Всесилен!». Бедняжка диффенбахия выглядела совсем ужасно, напоминая тропическую пальму. Ничего, пересадим, отойдет. Настроение сразу поползло вверх. Все! Больше никогда ничего у него не попрошу. Книга была раскрыта на странице: «Но мне она одна дороже всех вас. Ведь это ее, а не вас я поливал каждый день. Ее, а не вас накрывал стеклянным колпаком. Ее загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для нее убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она умолкала. Она - моя!» Тонко. Отличный ход. Не думаю, что это - случайность. Я дала повод, я сама виновата. А с другой стороны, уйти в глухую оборону - обречь себя на гибель. На меня охотятся. Меня выслеживают, изучают, как дичь. И меня это смущает. В самом плохом смысле слова. Может быть, лет пять назад, я бы с радостью восприняла такие жесты со стороны красивого мужчины и побежала сдаваться, размахивая бельем, как белым флагом, но сейчас мне что-то подсказывает, что нужно соблюдать осторожность. С такими «друзьями» нельзя ругаться. С такими «друзьями» нельзя спорить. Таким «друзьям» нельзя категорически отказывать. Боже! Как просто было в «Сумерках»! Снюхались на биологии, а потом понеслась. Тараканы в моей голове совсем притихли. Они молча хрустели хлебными крошками, показывая лапами на экран и обсуждая возможные варианты окончания пьесы под названием «Моя несчастная жизнь». - Интересно, это короткометражка или сериал? - спросил один из тараканов, шевеля усами. - А фиг его знает! Я на первую часть ходил - ничего интересного! Какая-то тягомотина! Но эта часть обещает быть интересной! - заметил его сосед. - Господа? Это - мелодрама или комедия? - спросила какая-то тараканиха. - А тапок его знает! - ответили ей, внимательно глядя на экран, - Похоже, что это - жизнь! Иногда - смешно, иногда - совсем нет. - Жениться на еде - это выше моего понимания! - голосом Ренеля заявил таракан в первом ряду импровизированного кинотеатра. Тараканы умолкли. - Интересно, а когда ты нас с ним познакомишь, хозяйка? - поинтересовались тараканы, - Думаешь, мы ему понравимся? Я промолчала, понимая, что с ними у Абеля будет очень короткий разговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍