будто бы стараясь отыскать в них причину того, чем он только что занимался.
Отведя глаза, незнакомец повернулся, подошёл к клавиатуре, нагнулся, подобрал её с земли. Вернулся и протянул Тамаре.
— Она мне не нужна, — сказала та. Несмотря на свои слова, протянула руку, взяла искалеченный чёрный корпус и погладила по нему большим пальцем.
«Бедолага».
Огляделась в поисках урны, нашла ближайший бачок и, подойдя к нему, аккуратно уместила внутри остатки клавиатуры.
Парень всё это время смотрел на неё.
— Ты… чокнутая какая-то, да? — спросил он наконец.
Тамара посмотрела на него. Подошла ближе. Она больше не боялась: если бы он мог, то уже давно сделал бы ей что-нибудь плохое. Оттолкнул бы или стукнул. Но он медлил — значит, пока что был настроен на разговор.
— Кто из нас двоих ещё чокнутый? Ты избивал её, а я… положила в урну.
Парень нахмурился, сунув руки в карманы куртки (из-за этого он стал похож на съёжившуюся от холода треуголистую букву «Ф»).
— Избивал, тоже мне… — хмыкнул он невесело. — Избивают людей. Или животных там. А я её просто ломал.
— Зачем?
— Я хотел разломать её. Расхерачить. В хлам.
— Это я уже поняла. Зачем? Почему бы просто было не выкинуть?
— А может, мне захотелось её сломать! Может, мне хорошо от этого! — бросил парень с вызовом, задрав подбородок и слегка — нос вверх.
Тамара внимательно рассмотрела этот небольшой жест. «Так вот, как это со стороны выглядит…»
— Что в этом может быть хорошего? — спросила она. Сама не до конца понимала, почему просто не развернётся и не уйдёт, оставив незнакомца со своими мыслями. Но чувствовала, что человек перед ней — не глупый, и не из тех, кого называют «гопником» или «быдлом». А если так, то в его действиях должна быть какая-то логика.
Парень подступил к ней, и Тамарина боязнь подступила вместе с ним.
— Мне её подарили, — сказал он медленно и серьёзно, — нахваливали. Говорили — классная. Дорогая. Модная, — он сжал кулаки, — так нахваливали, что тошно стало… Пусть подавятся! В мусорке теперь эта сраная… — он не договорил, из-за чего-то распалившись.
Тамара внимательно смотрела на него слегка снизу вверх — потому что он был чуть выше неё.
— А недавно мне книгу подарили. «Дети капитана Гранта»… В детстве зачитывался, — говорил он ей негромко и с тихой злостью. — Папина жена прознала откуда-то… Подарила с иллюстрациями. С дорогой обложкой. Сука! С обложкой! Сжёг к чертям. Потом понял, что так… — он выдохнул, — …так даже лучше.
«Папина жена…» — подумала Тамара. Парень замолчал, поэтому она спросила:
— Тебе не жалко её было? Книжка же…
— Конечно жалко, ты о чём! Просто до жопы. Хорошая же книжка. Кто ж эту дрянь просил… — незнакомец запнулся на полуслове, кажется, сообразив, что ляпнул лишнего. Поняла это и Тамара, но она была не против. У неё и в мыслях не было смеяться над человеком, который по случайности ей доверился.
— В общем… Тебе-то что? Ну сломал и сломал клавиатуру. Чего ты меня остановила-то?
Тамара секунду-другую размышляла и решила ответить честностью на честность. Если этот незнакомец случайно рассказал ей такую сокровенную вещь — ему стоило ответить тем же.
— Мне стало её жаль, — и она посмотрела незнакомцу прямо в глаза, мол — «смейся, если хочешь». Но он не засмеялся, а спросил с подозрением:
— Ты ж сказала, что тебе не нужна. Соврала?
— Мне было жаль её не как клавиатуру. А как что-то, чему больно. Ей… наверняка и было больно.
Они снова встретились глазами — и в этот момент пошёл едва заметный тихий снег.
Он был неожиданный, неслышный, как мираж. Вошёл в город словно на цыпочках, стараясь не разбудить тех, кто раньше всех ложился спать. Как и любой другой первый снег, он был не покровом, заметающим землю, а одним лишь предупреждением о том, что грядёт зима. С тёмного неба плыли вниз по воздуху снежинки — одна за другой. И, глядя на них, Тамара вдруг чётко осознала: теперь, когда первый зимний снег застал их с незнакомцем вместе за обменом неловкими вещами — им двоим друг от друга просто так не отделаться.
— Меня Тамара зовут, — сказала она, — а тебя?
— А? А… — рассеянно отозвался парень. — Ромкой. Ещё иногда по фамилии «Тварью» кличут.
— Почему?
— Фамилия такая. Тварин.
— Аааа, вот как… Ну тогда, будем знакомы? — Тамара протянула левую руку. — И прости за тот раз… с полицейскими.
Ромка смотрел хмуро то на неё, то на её ладонь. На рукопожатие отвечать не стал — слегка хлопнул её по плечу, обошёл и двинулся куда-то прочь.
— Бывай, чокнутая.
И только когда он ушёл, Тамаре подумалось: раз ему подарили клавиатуру — значит ли это, что сегодня у него был день рождения?
6. Приступим к тренировкам!
— Кость, а если бы я был роботизированным андроидом, и ты знал об этом, ты общался бы со мной, как с человеком?
— Я до сих пор не уверен, что ты не андроид.
Проснувшись на следующее утро, Тамара почувствовала, как шевелится её правая ступня.
В самом этом факте не было бы ничего особенного, если бы движения ступни не были произвольными и… ритмичными. Нога будто сама собой пристукивала по воздуху в такт неслышной музыке. И это простое движение было настолько в новинку для Тамары, что, открыв глаза и осознав реальность вокруг себя, она ещё какое-то время дёргала ногой, стараясь понять, зачем она вообще это делает.
Потом остановилась.
Посмотрела на собственную ногу. За ночь на ней не выросло шестого пальца, икры не стали хоть немного толще, или кожа — хоть чуточку темнее. Так почему же…
В мозгу Тамары что-то щёлкнуло. Она подняла брови, удивляясь собственной мысли — и слегка подёргала другой ступнёй, точно таким же образом. Сонные конечности двигались лениво.
Сев на кровати, в конец взлюбопыченная Тамара уставилась на собственные ноги, и стала шевелить ими одновременно. Попыталась повернуть ступни так, чтобы в коленях стало немного больно — и у неё получилось. Свои упражнения она продолжала ещё какое-то время, а после скинула с себя одеяло и поставила ноги на холодный пол. Пошевелила пальцами, сначала привычно потянулась за Стикером — но потом остановила руку.
«Ты чего…» — удивился тот.
Не слушая его, Тамара опёрлась на руки и, подавшись вперёд, покачнулась и встала. Колени заныли из-за сильной нагрузки, но она, стараясь не обращать на них внимания, решила сделать шаг.
«Всего-то и нужно… поднять ногу, оторвать от пола… поставить её