Читать интересную книгу Добей лежачего - Дэн Кавана

— В чужой монастырь… — сказал Брэндон со смехом.

Они сидели на кухне и — что верно, то верно — пили больше, чем надо бы. Мэгги смешивала коктейли, и Брэндону казалось, что каждый новый был крепче предыдущего. На четвёртом он сказал:

— Эй, а тут вообще есть лимонад?

Она подошла, села к нему на колени, потрепала его по щеке и сказала:

— Неужели этот могучий центрфорвард просит лимонадику?

Брэндон подумал, я не центрфорвард, зачем она меня так называет. Ему вдруг показалось очень важным ей это разъяснить.

— Я не центрфорвард, — очень серьёзно проговорил он, — я даже не чистый нападающий. Просто я забиваю голы.

— О, так ты забиваешь голы? Что ж, классно забиваешь!

Брэндон засмеялся, но ему было неловко. Она взяла инициативу в свои руки, она сидела у него на коленях; он стеснялся этого, но ему всегда было немного не по себе с белыми девчатами. Они-то, конечно, считали, что он эдакий мачо, и жаждали, чтобы он станцевал лимбо прямо у них на кровати, но на деле он вовсе таким не был. Он до сих пор даже не погладил её бедро, а ведь оно было совсем рядом с его рукой, а юбки на ней почти что и не было. В тот «Драмбуйе» явно надо было добавить ещё лимонаду. Вся штука была в том, что она ему и в самом деле нравилась.

— Всё хорошо, — шептала она, склоняясь всё ближе к нему, пока её голова не оказалась у него на плече, а губы — совсем рядом с его ухом. — Всё хорошо. Осталось только пойти в постель.

Он кхекнул.

— Правда? А я думал, это только для взрослых.

Она соскочила, потянула его вон из кухни, втолкнула в спальню и исчезла, прикрыв за собой дверь. Сначала он не вполне сообразил, что происходит, — может, она решила спать на диване? — но как бы то ни было, здесь была спальня, здесь была кровать, и здесь он вроде как должен был спать. Поэтому он разделся, залез в постель, понюхал простыни и подумал: что ни говори, Брэндон, а день удался, три очка и хорошенькая девушка — это лучше, чем проигрыш и суходрочка, разве нет? Он не знал, выключать ему верхний свет или нет. Может, лучше выключить и зажечь лампу? Ещё он не знал, будет ли сегодня спать один. Парни, наверное, до сих пор зависают у Бенни. Он надеялся, что Дэнни Мэтсон не станет его дожидаться. Он хорошо относился к Дэнни, но с тех пор, как с ним случилась та неприятность, они отчего-то стали реже видеться. Надо бы ему о нём позаботиться. Ему, должно быть, ой как не сладко. Может, у Мэгги есть подружка, которой нравятся загипсованные футболисты?

Слышен был приглушённый звук бегущей воды, потом дверь закрылась, открылась другая. Эта дверь, подумал Брэндон, который лежал, прикрывая глаза от яркого света. Потом свет погас, и дверь закрылась. Он почувствовал, как потянулась простыня, как ткнулось ему в бедро чужое колено — и извинился, хотя это была не его вина.

— Помнишь, в пабе, — сказала она.

— Что?

— Мы говорили о матче, и я сказала, что мне показалось, ты не знаешь, куда его девать.

— Да.

— Ну теперь-то ты знаешь, — и она прижалась ещё теснее.

— Гадкая девчонка, — сказал он, шлёпая её по попке и впервые за всё время целуя — не очень точно, потому что света-то ведь не было. — Гадкая ты гадкая. Иди, помой рот с мылом.

— Или чем-нибудь ещё, — отвечала она.

Она скользнула рукой под одеяло, взяла его член, и он явственно услышал этот крик: «Брэндон — пидор, Брэндон — пидор». А ну-ка, скажи им, Мэгги, скажи!

Да, подумал Брэндон, когда она ввела его в себя, это очень хорошо. Очень. Хорошее продолжалось, потом Брэндон подумал: ох. Потом снова было хорошо, и снова Брэндон подумал: ох, и на этот раз немножко засмеялся, потому что она вонзила ногти ему в рёбра, и это тоже была часть игры. В следующий раз было намного больнее, и он сказал: «Ох, знаешь, это ведь больно».

Она не ответила. Было темно, занавески были плотные, она больше не говорила никаких непристойностей, они просто трахались — молча, в полной темноте. Совсем близко друг к другу, и каждый сам по себе, подумал Брэндон, но ему не очень-то хотелось думать, и они просто продолжали трахаться.

Через какое-то время они стали двигаться активнее. Она ещё сильнее вцепилась ему в рёбра, и он прошептал: «Мэгги», но она словно бы его не слышала. Она взяла его за уши и как бы стала руководить его движениями, словно поводья держала, и это тоже было очень мило, пока она вдруг с силой не потянула к себе его голову, он ударился лбом о её нос и услышал хруст — ему даже показалось, будто он столкнулся лоб в лоб с защитником в борьбе за мяч, — а она не издала ни звука. Брэндону было неловко, но ей, похоже, казалось, что всё в порядке. Господи, как трещит лоб. И зачем она это сделала? Больше он ей не даст брать его за уши.

Но она больше не брала его за уши. Она вонзила ногти ему в щёки, прошлась по ним как граблями, и завыла. Она царапала ему лицо и выла, и Брэндону это казалось немножко жутковато, но и увлекательно тоже. Она снова потянулась к его лицу, и он сказал «нет», тогда она потянулась ещё раз, и он остановил её, и тут она завыла ещё громче, и всё тянула руки, и он подумал: господи, вот истеричка, а она всё не унималась, и он дал её пощёчину, она завопила: «трахни меня, тресни меня», и когда она снова вцепилась ему в лицо, он подумал, что это неплохая идея, особенно, когда почувствовал, что у него и впрямь всё лицо в крови, и он ударил её ещё раз, и она кричала: «трахни меня, трахни меня, ударь меня» и кричала всё громче, а ему становилось всё больнее и всё увлекательнее, ведь это было то, что она сама просила его сделать, и среди всего этого крика он, наконец, кончил, и тут она замолчала. Затихла, и всё тут. Она лежала неподвижно, не говоря ни слова, а было совсем темно, и он не знал, припадок у неё или она в обмороке, или ей нужно воды или чего ещё, и он откатился в сторонку и шепнул: «Мэгги?»

Она протянула руку, дотронулась до него, словно бы говоря: «Ничего, со мной всё хорошо», а потом кровать слегка двинулась, а дверь открылась и закрылась. Прошла минута или две, он ждал звука льющейся воды, но так и не дождался. Вместо этого хлопнула дверь — так громко, что стены затряслись, а потом где-то совсем, совсем рядом раздался дикий крик. Брэндон подумал, что, может быть, всё не так уж и хорошо. Потом он включил свет и увидел кровь — на подушке и на руках, глянул в зеркало, увидел кровь у себя на лице и понял, что всё даже из рук вон как плохо. Он схватил свою одежду и в панике начал натягивать её на себя, и всё было перемешано, и ничего не подходило — эй, и зачем мне чья-то чужая одежда? — но он тянул и дёргал, и в конце концов кое-как оделся, бросился к входной двери, захлопнул её и, не оглядываясь, залез в машину. Отпуская ручник, он знал совершенно точно, что уже ничто никогда не будет хорошо.

Полицейский сержант считал, что это странно, что ему уже второй раз за месяц приходится ехать в один и тот же адрес. Дикие футболисты. Дикий футбол. Дикая игра: играют бандиты и смотреть на неё ходят бандиты. Полицейский сержант любил крикет. И скажите, когда вы слышали, чтобы игрок в крикет вляпался в неприятности? А уж футболисты… может это оттого, что все перед ними стелются, вот они и думают, что всё им сойдёт с рук?

Половина лондонских футболистов в прошлом имела опыт общения с полицией — имела или, по крайней мере, должна была иметь. Вот и эти двое тоже, обормоты, под одной крышей и один другого краше. Мальчишка-ирландец, который только и ждёт, чтобы подраться, и цветной, который не понимает, что значит «нет». На девушку смотреть страшно. От трёх до пяти лет, обычный в наши дни срок, думал полицейский сержант.

Полицейские были очень вежливы с Брэндоном. Если бармен «Альбиона» не знал, кто он такой, то они это знали. Даже если очень хочется, нельзя его пальцем тронуть. Вся эта история и так наделает немало шуму. Покуда не предъявлено обвинение, почему бы даже не называть его «сэр»? Мы просим вас пройти с нами для дачи показаний, сэр. Брэндон тоже был очень вежлив. Он хотел попросить, чтобы ему дали адвоката, но не знал ни одного адвоката и попросил, чтобы ему дали позвонить боссу. После, сынок, какие могут быть проблемы, позвонишь ему из участка, вот только снимем показания и звони хоть господу богу. Брэндон сказал «ладно» и пошёл с ними, гадая, сколько времени понадобится Дэнни и миссис Феррис, чтобы понять, что его слова «пустяки, так, немного подрался» были всего лишь фигурой речи.

Да, он знает девушку по имени Мэгги. Нет, фамилии её он не знает. Нет, они знакомы с ней недавно. Да, верно, они познакомились только вчера вечером, в «Альбионе». Да, он был у неё в квартире. Да, они имели половые сношения. Да, это было с её согласия.

— Откуда взялись у вас эти царапины?

— Она меня поцарапала.

— Очень сильно, если судить по этим отметинам.

— Да.

— Понятно. Вы совершали над ней насилие?

— Насилие? Нет.

— Вы её били?

— Да, ударил пару раз, — спокойно ответил Брэндон.