в порядке?
– Мою сестру убили, – судорожно выпалила она, и это прозвучало как взрыв.
Он схватил ее за руку и потащил за собой на кухню. Усадил на стул.
– Как это убили? Кто?
– Не знаю… Но мне страшно. А еще… Я подумала, что если это сделал ты, то знай – я могу помочь тебе с алиби. Я на твоей стороне.
– А-а-а… – ахнул он, вбирая в себя воздух и мотая головой, пораженный ее словами. Затем машинально прикрыл рот рукой, как если бы боялся, что закричит от возмущения. – Что ты такое говоришь? Как ты могла такое подумать?
– Я специально для этого и приехала сюда, чтобы сказать, повторяю, что я на твоей стороне. Что то, что сделала моя сестра, отвратительно, ужасно. Это из-за нее ты вынужден был уволиться, потерять такую работу. Мы обе виноваты перед тобой.
– Да ты-то здесь при чем? Катя, во-первых, успокойся… Вот, выпей, – он налил ей настойку в приготовленную для себя рюмку, затем достал вторую и плеснул себе, залпом выпил сладкую, густую и крепкую жидкость. – Выпей и расскажи мне все по порядку. Когда это случилось? Где?
Она рассказывала, постоянно сбиваясь, бросая в воздух вопросы, на которые не было ответов, и пытаясь не заплакать, а он, глядя на нее, вспоминал события, которые в один из апрельских дней перевернули всю его жизнь, отравили его душу.
Тогда, в апреле, он все же решился признаться ей в своих чувствах. Но сделать это в стенах лицея было невозможно. Ему так хотелось обставить это красиво и романтично, что единственным местом, где бы он мог это осуществить, это вот этот загородный дом. Большой, теплый и уютный. И, главное, их никто бы здесь не увидел, а потому не пошли бы сплетни. Камин с пылающими дровами, тепло, разливающееся по комнате, шампанское, цветы. Он так долго готовился к этому событию, так все хорошо продумал, чем будет развлекать Катю, чем удивит, что будет рассказывать, чем угощать, что когда он был уже готов, то чуть не упустил ее, перепутав расписание, – хорошо, что он в тот день подошел к окну и увидел ее, выходящую из лицея и направляющуюся к воротам. Он быстро набрал ее номер.
– Екатерина Дмитриевна, – сказал он, испытывая сильнейшее волнение. – Пожалуйста, зайдите ко мне.
Он видел, как она остановилась с телефоном в руке, затем кивнула и вернулась. Через пару минут она уже стучала в дверь его кабинета.
– Войдите.
Она вошла, посмотрела на него так, словно сразу все поняла.
– Вы заняты сегодня вечером?
– Не знаю… Нет, думаю.
– Вы не могли бы со мной поужинать?
Она постояла какое-то время, слегка нахмурившись, затем лицо ее просветлело, и она сказала:
– Хорошо. Правда, я не одета… – смутилась и поправилась: – У меня будет время, чтобы переодеться?
– А мы поедем за город, ко мне. Не в ресторан.
– Да? Ну ладно.
Вот когда она согласилась, причем сразу, он догадался, что те взгляды, которыми они обменивались последние месяцы, он понял правильно: она тоже к нему неравнодушна. Поскольку они люди взрослые, Катя, соглашаясь на свидание, ничем не рисковала, знала, что будет в полной безопасности, поэтому она и приняла его приглашение.
Конечно, он мог бы поступить иначе и заручиться ее симпатией заранее, столкнувшись с ней, предположим, где-нибудь неподалеку от лицея, в сквере, через который она проходила каждый день, направляясь к парковке, где оставляла свою машину. Или подсесть к ней в столовой, заговорить, намекнуть. Но вот этого он как раз и не умел. И если бы он так сделал, то ему бы казалось, что на них смотрит весь лицей, все ученики и преподаватели.
– Тогда сделаем так. Вы идите к парковке, я пойду следом, и там мы сядем в мою машину. Согласны?
– Хорошо. Я как раз сестре позвоню. Чтобы она не волновалась.
– Вот и отлично!
Он и обрадовался, и испугался своей дерзости. Без предупреждения, сразу – раз, и свидание! Главное, что она согласилась. А уж там, дома, выпив шампанского, он и сам осмелеет, признается в своих чувствах. Конечно, вот так сразу говорить о любви, может, и не стоит, она не поверит, ведь они не знают друг друга. Во всяком случае, так может подумать Катя. Но он-то про себя все знает, он наблюдал за ней все эти последние месяцы, ловил ее взгляды, присутствовал на ее уроках, осторожно наводил о ней справки в вышестоящей организации и понял – она просто его идеал женщины, жены! Скромная, умная, организованная, дети ее очень любят, живет с сестрой, замужем не была, детей нет. Конечно, будь у нее ребенок, это не стало бы препятствием для их отношений и возможного брака.
Улыбнувшись, она вышла из кабинета, в сером плаще, под которым была черная узкая юбка, обтягивающая бедра, голубой свитерок. Все это он уже видел, любовался Катей еще утром, когда она только зашла в учительскую, где он раскладывал журналы на полке. Она была так хороша, свежа, щеки ее были розовыми, да и кончик носа тоже. А ее грудь под пушистым голубым свитером – какие роскошные формы! Он покраснел, быстрым шагом покидая учительскую и начиная возбуждаться при одной только мысли, что когда-нибудь он все же признается этой чудесной девушке в своих чувствах.
Наверное, поэтому, следуя за Катей по аллее сквера, он мог любоваться ею, такой стройной и ладненькой в черных блестящих ботинках на тоненьких каблучках, уже с каким-то особым чувством собственника. Было холодно, апрельно, и ее ножки, небольшая полоса между ботинками и полами плаща, казались голыми, белыми. На самом деле, конечно же, она была в тоненьких светлых колготках. Или чулочках?
Она только один раз оглянулась, вероятно, чтобы убедиться, что он идет следом. На парковке она постояла немного рядом со своей машиной, после чего, увидев, что он подошел к своей и открыл переднюю дверцу рядом с водительским местом, подошла и, улыбнувшись ему, села в машину. Все, попалась птичка! Он не верил своему счастью!
По дороге болтали о всякой ерунде, о погоде, что пора бы уже наступить теплу, что маловато солнца, что вот в мае будет тепло и тогда жизнь покажется не такой уж и тоскливой, как это ощущаешь в холодное время года.
– Вы позвонили своей сестре?
– Честно говоря, нет.
– Что так? – Конечно, он тогда не придал значения этому факту. Подумаешь, не позвонила сестре. Откуда ему знать об их отношениях? Да и вообще, ей виднее, как себя вести.
– И вообще, я отключила телефон. Она слишком уж опекает меня. Так что