Читать интересную книгу Та самая Татьяна - Анна и Сергей Литвиновы

Зачем она это сказала?!

Но Юлечкины глаза мгновенно загорелись:

– А у тебя тоже есть своя чайка?

Что ж, отступать было некуда.

– Конечно! – кивнула Садовникова.

– А как она выглядит?

– С виду обычная фигурка. Из нефрита. Но чудеса умеет творить любые. До того, как я ее привезла с огромной горы, с высоты целых шесть километров, знаешь, как мне не везло? А теперь – совсем другое дело, все удается.

– Счастливая ты. – В голосе девочки прозвучали нотки зависти.

– Так мне не жаль! – горячо произнесла Таня. – Хочешь, мы выгоним твою – хилую! – птичку, а вместо нее я тебе свою отдам?

– Но тогда все твои чудеса перейдут ко мне. – Серьезно произнесла Юлечка. – Как же ты без них?

– Юль, – горячо произнесла Таня, – да мне ничего не надо. Только чтоб ты поправилась. Мы с тобой тогда – как две подружки! – хоть поболтаем нормально. За чашкой чая и безо всякого стекла, – она досадливо хлопнула по разделявшей их стене.

– Но вдруг, – испуганно сказала девочка, – та чайка, что ко мне прилетает, рассердится? Что я ее на твою променяла?

– И что? – иронично хмыкнула Татьяна. – Полезет в драку? Да у нее – против моей птицы! – абсолютно никаких шансов нет. Твоя – мираж, сон! А моя настоящая. Из плоти и крови. То есть из нефрита.

– Таня, – благодарно улыбнулась Юлечка, – ты такая удивительная. И добрая.

– А ты, – твердо произнесла Таня, – сильная. А с моей чайкой станешь еще сильнее. Ну что? Договорились? Берешь?

– Да, – кивнула девочка.

И Таня вынула из сумочки нефритовую фигурку.

* * *

День, что начался в детской больнице, Садовникова заканчивала в фешенебельном ресторане. Признаться, предвкушала, что дизайнер Григорий Монин продолжит ее очаровывать. Если он только для того, чтоб познакомиться, целый клип про нее снял – что придумает для первого свидания? Усыплет пол розами? Это уж как минимум.

Однако просчиталась. Да и вообще вчерашнего поклонника сегодня еле узнала: куда только делся импозантный, в пижонском шарфе мужчина?! Нынешним вечером Григорий не то что на богему – на представителя офисного планктона не тянул. Явился в вытянутом свитере, небритый, сумрачный.

И даже, когда Татьяна вошла, ей навстречу не встал. Велел довольно раздраженно:

– Садись. Давай выпить закажем.

– Не могу, – холодно улыбнулась она. – За рулем.

– Ну а я хряпну, – усмехнулся он. Окликнул официанта: – Эй, половой!

– Что сударю угодно? – В голосе одетого во фрак подавальщика звучала ирония.

– Водки. Граммов сто для разгону.

– Слушаю-с, – усмехнулся официант.

Таня же сердито подумала: как мужики смеют утверждать, будто дамы — непостоянны и непоследовательны! А сам? Зачем вчера из себя было выпрыгивать, чтоб сегодня полностью ее разочаровать?!

Может, просто встать и уйти? Пусть в одно лицо напивается?

Но воспитание победило. Таня ослепительно улыбнулась:

– Хочу вам еще раз спасибо сказать. За клип. Он просто потрясающий получился!

– Ерунда, – отмахнулся Григорий. – Я, когда пьяный, и не такое могу.

Подмигнул подошедшему официанту:

– Наливай быстрей, не тяни.

Руки его подрагивали, глаза предвкушающе блестели. Настоящий дегенерат!

А она-то вчера, пока заснуть не могла, фантазировала! Как завязывается у нее с талантливым дизайнером красивый роман!

Григорий одним махом опрокинул рюмку. На секунду прикрыл глаза, оповестил:

– Ох, хорошо! Согрела, родимая…

«Да он просто алкаш!» – уже не сомневалась Таня.

Монин же расслабленно откинулся на стуле, подмигнул:

– Готово дело. Я в форме. Теперь и поговорить можно.

– О чем? – сухо спросила она.

Григорий взглянул насмешливо:

– Ну, про твою красоту неземную я потом буду петь. После третьей.

Перехватил ее гневный взгляд, добавил поспешно:

– Да ладно тебе, не злись. Я осел, горожу чушь. Не обращай внимания. На душе просто очень хреново. Не знаю, с чего начать даже… наверно, с того, что я – алкоголик.

– Вижу, – усмехнулась Татьяна.

– И еще… – он внимательно взглянул ей в глаза, – это я был в твоей квартире. Заметила хоть, что гость приходил?

– Что-о?..

– Набрался однажды – и переклинило.

– Но как вы узнали адрес?

– Подумаешь, проблема, – фыркнул он. – Ты блог свой под реальной фамилией ведешь, и в адресной базе она имеется. А замок я любой могу открыть, руки, говорят, золотые. Всем соседям помогаю, когда они ключи забывают.

Таня устало вздохнула:

– И зачем вам это понадобилось?

– Птицу забрать хотел. – Он заглянул ей в глаза. – Белую чайку. Нашу семейную реликвию. Сделана в конце девятнадцатого века на Колывановской шлифовальной фабрике.

Пять лет назад

С тех пор как он стал пить не после работы, а во время ее, заказы ему давали все реже и реже.

И больше всего Григорий боялся, что Влада тоже его бросит. Зачем он ей нужен, безработный, жалкий?

Тем более что дела у гражданской жены – в отличие от его собственных – шли прекрасно. Хрупкая, нежная, светловолосая, с тихим голосом, но сумела свой оздоровительный центр раскрутить. Офис с евроремонтом, пальмы в кадушках, аквариумы с золотыми рыбками, куча богатых клиенток. Завела платиновую кредитную карточку, ездит на машине бизнес-класса, одевается в бутиках. Только мужа, такого же яппи, не хватает, и румяных, будто с глянцевой странички спрыгнули, детишек.

Но Влада оказалась терпеливой. Или просто очень любила его? Когда он запивал, забывала и о работе, и о премьерах в лучших театрах. Отменяла все встречи, таскала его по врачам – самым маститым и дорогим. Успех иногда ей сопутствовал: Гриша мог не пить неделями, однажды целых два месяца продержался. Но потом обязательно следовал повод. Любой – хандра или радость, редкий в последнее время профессиональный успех или обидная придирка заказчика – и Григорий снова срывался. Уходил в запой – традиционно, на неделю. Потом мучительно трезвел, каялся, обещал взять себя в руки, покорно кодировался, посещал собрания анонимных алкоголиков – но вскоре срывался все равно.

И даже его собственная мать (некогда безответно преданная сыну) сказала Владе:

– Уходи от него. Я тебя не осужу.

Однако гражданская жена не сдавалась.

И однажды, после очередного запоя и покаяния, тихим своим голосом выставила Грише ультиматум:

– Я даю тебе последний шанс.

– Влада, – опустил голову он, – я ценю твой оптимизм. Только давай не будем строить иллюзий. Я могу тебе сейчас пообещать что угодно, но…

– Ты не понял, – мягко перебила она. – Я тебя прошу не пить бросить, а кое-что сделать. Лично для меня. Пообещай, что исполнишь. Даже если просьба покажется тебе совершенно сумасшедшей.

Исполнить просьбу? Да он весь мир готов бросить к ее ногам!

А она всего лишь сказала, что хочет, чтобы они вместе отправились в Тибет. К священной горе Кайлас.

– Но зачем? – изумился Григорий. – О моем исцелении просить? Ерунда это. Мы с тобой люди разумные. Не буддисты какие-нибудь оголтелые, не кришнаиты.

– Вера здесь ни при чем, – поморщилась она. – Я… я просто знаю один ритуал, который помогает абсолютно всем. И провести его можно только там. В горах.

– Ты смеешься?! – Гриша не верил своим ушам. – С каких пор врачи стали верить в ритуалы?!

– Но что мне остается? – печально улыбнулась она. – Если научные, рациональные способы тебя не берут?

– И в чем твой ритуал заключается? – опасливо поинтересовался Григорий.

– Мы всего лишь должны вместе отправиться к священной горе Кайлас. Дойти до ее подножия. И оставить там твою вещь. Любую. И попросить у высших сил, чтоб они даровали тебе исцеление.

– Влада, – он ушам своим не верил, – что за глупая эзотерика?

Но жена сухо молвила:

– Как хочешь. Я, конечно, ангел, и терпение мое безгранично. Но если ты не поедешь со мной на Кайлас, я от тебя уйду.

* * *

– …И я пошел на эту глупую – как я тогда считал! – гору, – рассказывал Татьяне Григорий. – Ну и поездочка получилась! Дикая страна, нищета, пыль, грязь!

– Я знаю, – усмехнулась Татьяна.

– Ах, ну да, ну да, – сразу как-то съежился Гриша. – Тогда буду лапидарен. С обморожениями, с давлением 180 на 100 мы все-таки поднялись к искомому месту, и Влада велела мне оставить у подножия Кайласа нефритовую чайку. Талисман, который передавался в нашей семье из поколения в поколение. И – какое детство! – поклясться собственной кровью: что больше я никогда. Ни капли. Я поклялся, довольно даже искренне – что угодно готов был сделать, лишь бы поскорей вниз. Влада схватила чайку и куда-то ее унесла.

…Я не чувствовал в себе ровным счетом никаких изменений, – продолжал Гриша, – и уже через неделю – когда мы прибыли из Лхасы в Катманду – удрал от своей драгоценной супруги. Отправился в первый попавшийся ресторанчик. Заказал – как сейчас! – сто граммов водочки для разгону. И… – он выдержал театральную паузу, – просто не смог ее выпить. Нет, меня не тошнило. Но каждый глоток мне казался отвратительным, мерзким, склизким. Хуже, чем тараканов есть.