Следующим утром, едва открылись ворота внешней стены, два всадника выехали из столицы на запад. Торопясь убраться как можно дальше, прежде чем разъярённый ползущими по городу слухами лорд Кингасси решит отыграться. Бросив дом, "наспех" собрав лишь "самое необходимое" из того, что подвернулось под руку. "Не меньше трети барахла придётся выбрасывать, — лениво подумал Ислуин. — В тайник, что ли, этот мусор сунуть? Нет, лучше загоню по дешёвке. Как раз впишется в образ. Даже пару побрякушек добавлю, пусть думают, что с наличными деньгами совсем плохо. Пока пытаются найти по счетам в банках "Золотого квартета", другим способом будут искать не так резво, — тут его взгляд упал на остающиеся за спиной предместья. — А ведь я выиграл, Сарнэ-Туром! Я всё-таки не свернул с твоей тропы, так что с тебя проигрыш!"
И крикнув Лейтис: "Догоняй!" — пустил коня рысью.
Шаг пятый. Тени дня, огни ночи
Дверь в комнату скрипнула и слегка отворилась. Отчего сразу потянуло сквозняком и каким-то неуловимым, понятным лишь душе, но не разуму, ощущением августовской ночи за стенами охотничьего домика. Почувствовав свежий воздух, поленья в камине весело затрещали, а пламя лихо заплясало, пытаясь откусить кусочек медной решётки и преврящая темноту комнаты в мягкий полумрак.
— Святейший опаздывает, — нервно сминая пальцы, вдруг бросил мужчина, занимавший самое правое из четырёх стоящих перед камином кресел.
— Оставьте свои развлечения тем, кто вас не знает, Кайр, — бросил сидящий рядом. — Никогда не поверю, что виконт Раттрей нервничает и устал ждать. При вашей-то работе.
— Но мне и правда надоело выглядывать плохо зашлифованные места на брёвнах стены. Вот если бы бывший владелец оставил висеть свои трофеи… а так здесь даже окон нет. Смотреть же на огонь, уж простите, не люблю с детства.
— Зато вам выпал редкий шанс насладится покоем. И тишиной… Кстати, кирос Брадан обещал сегодня прибыть с человеком, которого видит своим преемником, — канцлер показал на четвёртое кресло, — возможно, отсюда и задержка. О! Кажется кто-то подъехал.
Несколько минут спустя вошли двое в белых парадных рясах патриарха и епископа.
— Уф, дан Раттрей, — предстоятель церкви Единого рухнул в кресло и протянул руки к огню, — надеюсь, повод у вас достаточно важный. Погода нас не балует, не август, а сентябрь прямо. Да и года мои не те, чтобы каждую неделю церкви освящать. И не надо, — махнул он рукой, — говорить мне, что для своего возраста я крепок. А то, что патриарх лично приходит даже в глухие деревни — "положительный пример для поддержания морального облика священников". Для такого у меня полно лизоблюдов в Синоде. Да, — он повернулся и приглашающе махнул спутнику, так и оставшемуся стоять у порога, — отец Аластер, епископ Корримойли. Про которого я говорил в прошлый раз.
Некоторое время мужчины смотрели друг на друга оценивающе. Примерно одного возраста, лет сорок пять. Очень разные внешне: похожий на ястреба Раттрей, напоминающий рослого седого медведя канцлер и среднего роста и телосложения русый священник. Раттрею вдруг пришла мысль, что епископ похож на росомаху. По первому впечатлению чуть ленив, неуклюж, медлителен — вот только горе тому, кого этот свирепый и стремительный хищник наметил в жертву. Сейчас отец Аластер внутреннюю силу скрывать не стал — но сколько дураков, наверняка, обманулось и ещё обманется. Хороший выбор. К тому же выводу пришёл, судя по всему, и канцлер. Потому что повторил приглашающий жест патриарха и искренне пожелал новому гостю почаще оказываться в их дружеском кругу.
— Уважаемые даны, — едва все расселись, начал глава канцелярии внутренних дел, — срочность моего приглашения связана с тем, что, к сожалению, мы оказались правы. Я получил информацию из верных источников. Вторжение всё-таки будет, и куда страшнее, чем мы рассчитывали в самых пессимистичных расчётах.
— Сколько у нас времени?
— Не больше десяти лет. Но я бы рассчитывал максимум на восемь.
— Насколько надёжен ваш источник? Кайр, — в голосе канцлера послышалась усталость, — вы никогда не давали повода усомниться в своих словах. И прошу меня извинить за возможное недоверие… Слишком многое, да что там, само существование Империи, сейчас поставлено на карту. Да простят меня собравшиеся за излишний пафос.
— Увы, даже слишком надёжен. Копию отчёта я пришлю вам позже, но если коротко… Нашлись люди, которые сумели пройти территорию Орды аж до бывшей столицы Великого леса. И новости, которые они принесли, одна другой паршивее. Киарнат пал, и давно. Видимо, сразу после того, как были перерезаны последние тропы через Рудный кряж и Лес остался в одиночестве. Кстати, похоже, тридцать лет назад орда ещё давила остатки сопротивления, плюс усобица — потому-то прошлая попытка и вышла такой жиденькой. Но теперь на южных границах ни союзников, ни раздоров — нынешний правитель вырезал всех конкурентов под корень.
— Имперский совет одни слова не убедят. Идиоты, — канцлер резко ударил кочергой по головёшке в камине, словно разбивая голову какого-то самого ненавистного дурака.
— Посылать людей снова не дам, — в голосе Раттрея послышался металл. — В прошлой экспедиции из всех до меня добрался только один. Тратить ценные кадры ради того, чтобы убедить дураков из совета… А может и не убедить.
— К сожалению, — канцлер обратился с пояснениями к епископу Корримойли, — в опасности с юга уверены только сидящие здесь. За редким исключением остальной имперский совет и представителей Высоких семей больше волнует, что Зимногорье захватило пару соседних королевств, стало размером аж с пол провинции и теперь "угрожает Империи". Точнее, угрожает монополизировать торговлю Виумскими самоцветами и взвинтить цены. И потому даже нашего совместного влияния не хватает, чтобы начать готовить страну к войне на выживание.
— "Всему свой час, и время всякому делу под небесами: Время родиться и время умирать, Время насаждать и время вырывать насажденья, Время разрушать и время строить, Время разбрасывать камни и время складывать камни, Время хранить и время тратить, Время рвать и время сшивать, Время молчать и время говорить, Время любить и время ненавидеть, Время войне и время миру", — вдруг процитировал патриарх. — Неразумны взрослые бывают, аки дети. И как родители ведут чад своих, дабы уберечь в пути от пропастей глубоких и чудищ ненасытных, так и наш долг провести неразумных. Найти им такой путь, чтобы достигли они времени, когда откроются глаза их и проснётся разум их.
— Ваша правда, святой отец, — склонили головы "охраняющий покой" и канцлер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});