– Это – «глаз»? – догадался я.
– Да, – ответил Тай, приподнимая, чтобы лучше осветить помещение, лампу.
– Подзорная труба, – внятно выговорил я.
– Подзорная труба, – старательно повторил Тай.
– В неё ты смотришь на лица тех, кто приезжает в замок?
– Кто въезжает в ворота.
– И по лицу ты можешь определить, добрый человек или нет?
– Опасный или нет, – поправил меня Тай. – Когда человек думает, что его никто не видит, на нём нет маски. Что имеет внутри – всё на лице. Те, кто приехали сегодня днём, – не опасные. – И добавил: – Не англичане.
– Забавно, – пробормотал я, дотрагиваясь до холодного цилиндра трубы.
– Днём можно посмотреть, – сообщил Тай и передал мне лампу.
Сделав знак, чтобы я поднял её повыше, он привалился плечом к стене, надавил и одновременно потянул кверху неприметную, ржавую, едва выступающую из камня скобу. Кусок стены дрогнул и уплыл внутрь. Тай скрылся в проёме, который спустя миг осветился изнутри. Я сделал пару шагов – и замер. Добротная, ярдов пять на пять комната. Без окон, каменный мешок. Слева – дубовый диван с аккуратно заправленной постелью. За ним, вдоль стены – крепкий верстак; два зеркала по бокам, два зажженных светильника перед ними, полка с инструментами. Справа – вертикальная шпалера из поставленных друг на друга шести сундуков, за ней в ряд – три шкафа. А на выбеленной торцевой стене, прямо напротив меня, от пола до потолка, был выписан замысловатый чертёж. Чувствуя, что сердце моё учащённо забилось, я прошёл в глубину комнаты. Тай задвинул тяжёлую каменную дверь и зажёг ещё пару светильников. Я всмотрелся в чертёж – и вздрогнул: до сознания дошло, что на стене, в два цвета, оранжевой и синей краской выписан план замка «Шервуд». Я дотронулся пальцами. Повернулся к Таю, сказал:
– Ещё влажная!
Тай подошёл, утвердительно кивнул. Пояснил:
– Красная – всё, что над землёй. Чёрная – что под землёй.
– Это ты – сам?!
Тай снова кивнул.
– А это, – я обвёл взглядом комнату, – здесь так и было?
– Нет, – ответил Тай. – Когда я нашёл её, здесь было пусто. По замку пособирал, принёс незаметно. Много всякого есть в замке.
– А как же ты нашёл? – взволнованно спросил я.
Тай взял в руки лампу и пригласил меня выйти. Мы вышли на площадку. Здесь, следуя указующему жесту, я взглянул на потолок и едва не вскрикнул. Отчётливо, сквозь пятна пыли и копоти, виднелся разрезанный надвое волнистой линией овал.
– Знак «кара-тун»!
– Да, – со спокойствием на смуглом японском лице подтвердил Тай.
– Это что же, – я почти задыхался от волнения, – и этот замок, и дворец Аббасидов строили одни и те же мастера?
– Мастера – разные, – покачал головой маленький японец. – А тайны – одинаковые.
Мы вернулись в комнату. Я снова подошёл к плану замка и стал любоваться. Совершенно узнаваем! Вот – въездные ворота. Слева – ристалище и конюшни, справа – каретная, кузня, цейхгауз. Дальше – родник, мостик, каминный зал. Башня.
Тай в это время, звеня, выставил на небольшой круглый столик пару медных кружек, сахарницу, приборы. Я подошёл к столику, взялся помогать. Принял из рук в руки тёплый горшок, снял крышку. Зажмурился от ванильно-яичного аромата свежезапечённой тыквы.
– Здесь есть и очаг?
Тай молча шагнул к стене, отодвинул один из шкафов. Открылся, альков, в котором, точно, был устроен очаг. Ровный каменный под очага покрывал ковёр из углей, медленно перекатывающих тусклое малиновое пламя. Тай, вдавив ножки в угли, поставил в очаг треножник и водрузил на него высокий кофейник.
– Воду – из родника носишь?
Он отрицательно качнул головой. Оттащил от стены другой шкаф, указал пальцем. Я подошёл. Открылся ещё один альков, в котором темнел высокий, объёмный котёл из обожжённой глины. Вместительностью, наверно, в две тонны. Тай принёс лампу, посветил.
– Поразительно! – воскликнул я. – Он вделан в стену! И… Гляди-ка! Изнутри глазурью покрыт! Стало быть, обжигался прямо здесь, одновременно с тем, как выкладывались стены!
Подняв взгляд, я увидел торчащий из стены обрезок глиняной же трубы.
– Дождевая вода! С крыши!
Тай кивнул.
– А там, – я вытянул палец к оставшемуся на своём месте шкафу, – должен быть клозет!
Тай снова кивнул.
– А что, – я взволнованно прошёлся, присел на жёсткий диван, – что было в этой комнате прежде? Для чего её строили?
– Здесь прятался владелец замка и его семья, – ответил Тай, – когда замок захватывали враги. Теперь здесь живёт Тень.
– Какая тень?
– Я. – Он ткнул пальцем в свою грудь. – «Тень» замка «Шервуд». Это и есть моя секретная работа, на которую вы, мастер, недавно меня взяли.
– То есть… Тайный защитник?
– Да, мастер. Защитник вашей семьи и замка. Знаю ходы. Подземелья. Чувствую, когда кто-то крадётся ночью.
– Когда мастер решает подняться на стену, – в тон ему добавил я.
– Когда мастер решает подняться на стену, – согласно кивнул Тай.
Запел кофейник. Человек-тень подошёл, снял кофейник с огня, разлил в кружки чёрный дымящийся чай. Мы сели друг напротив друга. Принялись за нежданную трапезу. Я кивнул в сторону дальней стены.
– Верхний правый край почти пустой.
– Да, мастер. Здесь много пустого. Не всё обследовал. Нужен год или даже больше. Быстро нельзя – могут быть ловушки.
Я, вспомнив рассказы Бэнсона, со знанием дела кивнул:
– Да, ловушки бывают весьма затейливые. – И, отпив глоток горячего чаю, добавил: – В ближайшее время принесу сюда половину своего золота. Бери сколько потребуется. Можешь выезжать в порт, покупать еду, оружие и инструменты. Я не буду сюда ходить, чтобы никто не узнал, где ты обитаешь. Но если вдруг срочно понадоблюсь…
– Два раза будет бить колокол, – преподнёс мне давно найденное решение проблемы охранник замка. – Бум, и ещё бум.
– Какой колокол?
– Есть здесь, я недавно нашёл. Случится что-нибудь опасное, я два раза буду бить в колокол. "Тогда вы, мастер, идёте к башне, где круглый… для оружия…
– Цейхгауз.
– Цейхгауз. И я иду туда.
– Хорошо. А если мне понадобишься ты, как я сообщу об этом?
– Если я понадоблюсь вам, мастер, я это почувствую.
Я медленно пил чай. Удивлённо-задумчиво покачивал головой. Бросая взгляды, ещё раз рассматривал помещение. Здесь было так хорошо, что не хотелось уходить.
– Хорошо здесь, – вздохнув, сказал я.
– Очень хорошо, – серьёзно ответил Тай. – Здесь когда-нибудь и умру.
Я улыбнулся.
– Счастливый. А я вот не знаю, где я умру.
– Это грустно.
Мы улыбнулись друг другу.