Так как Федя свои шорты соорудил из сатиновых семейных трусов типа «Верность» после короткого инструктажа, пришлось оставить его у входа, а самому вкрадчивым шагом приблизиться к ленивому швейцару и начинать переговоры…
— В таком виде не положено… — узнав от меня тему беседы, ответил этот неприступный дядька, хотя бороды у него не было, но потертый мундир без золота и нашитых позументов заставлял тянуться перед ним ввысь… — Идите, господа, оденьтесь, как положено и милости просим… Тем более шта, у нас пока телевидение снимають, как начальство кушають и выпивають… Оденьтесь и приходите, местов у нас завсегда есть… — толково разъяснял он мне бестолковому и непонятливому посетителю без галстука.
— Отец, ведь я не для себя — и ткнув пальцем в сторону заробевшего Федьки, вкрадчиво заныл. — Ребенок хочет пить… Ну, давай я вместо тебя постою, а ты пока сходишь в буфет… А? — Давно мой голосок не переходил с мужественного прокуренного баритона на сладкоголосый елейный тенорок-с…
Какой я тебе отец, — он смутился. — Я ведь подполковник в отставке. Если бы не эта нищенская пенсия, разе-ж ты б меня здесь видел… Я бы сейчас служил матросом спасателем на пляже, а не здесь торчал… Давай так, — он кивнул себе за спину. — Там у меня на вешалке белый халат есть и брюки, одевай и дуй до буфета…
Облачившись в предложенный маскарадный костюм и узнав, где буфет, я как можно незаметнее, по стеночке, почти ползком протиснулся в зал заведения.
ГЛАВА 19 Гусаров. Ресторан. Алавердян
Зал ресторана был залит искусственным светом софитов, стрёкотом кинокамер и невнятным журналистским бормотанием… Жара от них только усиливалась. Кондиционеры хоть и гудели, как трактора во время уборочной, но облегчения не приносили.
За богато уставленным столом сидел тучный господин в дорогой пиджачной паре от «Креатини» и с видом защитника конституции и священных рубежей необъятной Отчизны, остервенело, без произнесения тостов выпивал и закусывал.
Краем уха я услыхал, как нарядная девчушка восторженно бубнила в микрофон, что съемочная группа, совершая рейд по городским точкам питания, совершенно случайно заглянув в ресторан «Закидоны рыбака» была приятно удивленна. Оказывается, в ресторане кушает лидер российской промышленно-нефтянной группы «Зусик» господин Алавердян. Который, как говорится, в гуще народа… Презрев все привилегии… Демократично…
Дальше я не слушал. Да и смотреть на истекающего салом, толстого борова со вкусом поглощающего природные богатства России, желания не было. Ну его, пусть жрёт, а у меня ребенок не поен, бьет на улице копытом, того т гляди сорвётся с привязи.
Обойдя человек семь охраны, скрытой за видимостью камер, стараясь не привлекать к себе внимание, я проскользнул в буфет. Буфетчица что-то лениво пережёвывая, скучала за стенами своего бастиона и развлекала себя тем, что смотрела телевизор. В прямом эфире местного телевидения, показывали тот самый зал и того самого толстого господина, переходящего к горячим закускам и обещающего в случае избрания его губернатором навести в родимой стороне порядок.
Я своим легким покашливанием дал понять мордатой тётке, что в помещение нас уже двое…
На плотном лице буфетчицы, на все мои вежливые подходы к ней никакой реакции, вообще ничего не отразилось: ноль внимания — фунт презрения. Делать нечего, я перевел свой взгляд в сторону телевизора. Посетитель ресторана, держа в жирных руках некую бумаженцию, с нескрываемой брезгливостью вещал с экрана:
— Вот, пожалуйста, что пишет в своей листовке претендент на мое место, подонок и мерзавец кандидат в губернаторы Птурской области, — он перевернул лист и с удивлением произнес. — Какая-то… Долбоё… Б… Л… Ну, да — Господин, Борзов Сергей Михайлович… Вот что он здесь пишет: «Обещаю! Я положу конец — бандитизму, коррупции, воровству…» — Дальше можно не читать, — оратор вытер жирные руки смятой листовкой своего соперника и с отвращением бросил ее в пепельницу. — Как можно прокомментировать такие слова, да очень просто: не обольщайтесь, в этой части обещаний, правдивыми являются только первые три-четыре слова…
Я поднапрягся, вспомнил эти первые слова и от души расхохотался. Мужик в униформе богатея, видно услышал мой рогот, так как ответил мне через эфирное пространство:
— Раздавшийся хохот подтверждает правильное понимание нашим народом цены подобных слов, — он ободряюще посмотрел в сторону, наверное, туда, где я безуспешно пытался привлечь к себе внимание неприступной буфетчицы.
Она лениво отвела глаза от экрана и под острые запахи нечистот, идущие со стороны кухни, посмотрела в мою сторону. Удивленная левая бровь чуть приподнялась и спросила у меня, мол, чего тебе, поскребыш? Мне пришлось резко прекратить веселье и из отчаянного балагура-хохотуна превратиться в скромного просителя.
— Продайте, пожалуйста, минералки, — поперхнувшись от смущения, как-то уж совсем испуганно и заискивающе попросил я и для убедительности добавил. — Для ребенка, знаете ли. Весь день, несмышлёныш, провел на пляже…
Я еще хотел добавить, что пляж платный, что цены там заоблачные, про сиротство голозадое вспомнить — но не успел.
В буфет ворвался шкафоподобный верзила и с криком: «Где врач? Человеку плохо…» Схватил меня поперек туловища и, не давая сказать мне о том, что я кухонный рабочий и пришел забрать пивную тару, легко потащил в зал, к столу со жратвой…
В зале все было по-прежнему. Горели, потрескивая софиты и судя по горящим красным огонькам, работали камеры.
Сидящий за столом господин, уже там не сидел… Он лежал внизу, с кровавой пеной на губах и очень нехорошо, дробно сучил ногами, обутыми в башмаки фабрики «имени Вдовы Клико» и хрипел посиневшим от удушья лицом.
Повеселевшие телевизионщики, хоть и прекратили прямую трансляцию, но продолжали снимать с большим воодушевлением.
Лежащий под столом тучный господин, не смотря на все свои громадные нефтяные деньги, умирал самым вульгарным образом. Казалось, нет никакой силы, способной остановить процесс приближения его к берегу Стикса. Рядом стоящий охранник находился в глубокой прострации, глядя в сторону и вверх, заполошливо бубнил себе под нос: «Он начал есть рыбу, наверное, костью подавился. Рыбу он ел… Я ничего не мог поделать… А что я мог? Он рыбу только накчал…»
Слова о том, что я не врач, а самый обычный посетитель уже из горла не рвались. Я в каком-то нервном ступоре смотрел на лежащего… Сперва у него перестали дергаться ноги, после перестала пузыриться кровавая пена. Наверное он еще был в сознание, на мгновение открыл туманные глаза и посмотрел на меня стоящего над ним. Время пребывания его на это земле, уже отсчитывалось не минутами — секундами… Охрана отодвинула бестолково суетящихся телевизионщиков и в образовавшемся круге я начал «священнодействовать».
Не знаю, что меня подтолкнуло к нему… Вот, ты… Да, нет… Ты, вот в крапинку, специально спроси — я не отвечу. Чего отвечать, если я таких слов не знаю… Мне вдруг почудились глаза старого монаха, с которым довелось свидеться в Непале в подобной ситуации. Они выжидательно смотрели на меня откуда-то со стороны…
Крикнув чтобы не мешали, я склонился над умирающим и под крик телевизионщиков: «Сымай, сымай… Дай крупно… Теперь его глаза… Хорошо. Теперь руки молодец, теперь общий план…» начал создавать нечто совсем непонятное и для меня невообразимое. Схватив со стола бутылку коньяка, я стал, явно сойдя с ума, не пить из горла, а мыть им руки…
— Охрана, помоги разжать его рот, — гаркнул я тому здоровяку, который притащил меня сюда. — Доставай ствол, вытащи обойму…
— А? Что..? — плохо соображая, склонился он над своим начальником.
Пришлось самому выдергивать из его наплечной кобуры оружие, выщелкивать обойму и стволом разжимать рот. После этого, как в дешевой украинской порнографии, засунул два пальца правой руки в горло и попытался нащупать кость. Чтобы затихающий господин не откусил мне пальцы, пришлось подстраховаться рукояткой пистолета, вставив ее между зубами.
Нащупав осклизлую кость, рывком выдернул ее наружу. Грузный господин облегченно вздохнул, после этого меня обдало пахучими рвотными массами…
Однако, к своему удивлению, это было еще только началом открытий. Левая рука, которой я придерживал голову кандидата в губернаторы, оказалась в чем-то липком и красном. Очень мне это не понравилось.
Поддерживая голову, кое-как я смог заглянуть, что там так неудержимо сочиться. Оказалось, что из небольшой сквозной дырочки на шее медленно и лениво вытекает кровь… Насколько я помнил, такие дырки получаются когда в тело попадает пуля.