После пива, и ещё пива, и потом еще по маленькой, стоило ещё раз опробовать, как в аэропортовском подземелье льется вода из прохладного бочка унитаза. Как функционирует непосредственно канализация с кабинками, бесплатно ли можно справлять малую и большую человеческую нужду?
С такими пытливыми, чуть сонными лицами, я и верный Федюнька спустились к чуду цивилизации для отправления естественных надобностей. Однако рано мы расстегивали ширинки, мяли газетные листы и светлели лицами в предвкушении счастливых мгновений. У умывальников стояло человека три-четыре или даже пять, кто их там, казахских гопников на штуки считал?
Судя по их лицам и настороженным позам, функции у них были поделены. Один, — видать за выпивку и закуску, высматривал клиентов банкомата. Он же, паскуда, указывал на жертву, т. е. наводчик. А остальные при помощи физической силы и гадких повадок, бьют субъекта по голове до потери сознания и изымают денежные средства, полученные доверчивыми авиапассажирами.
Само собой разумеется, если бы они вежливо попросили, я бы и сам дал, долларов пять на всех. Вежливому, опрятно одетому интеллигенту каждый подаст, он хоть и в шляпе, и при галстуке, а тоже человек, как ты и я… Однако пацаны хотели всё, включая и элементы моего гардероба (Федюнькина униформа бомжа-пенсионера, зависти или желания позаимствовать ношенное, у нападавших не вызывало.)
Повторяю, как видно эти ребята посчитали, что со мной можно без добра и ласки, а просто применив грубую силу изъять денежные единицы вместе с кошельком-лопатником. А тут еще, как назло, мой мальчуган, отрок Федя, имея крупный запас дерьма в организме, задержался в своей кабинке, кряхтя и разнося несусветную вонь. Поэтому пришлось начинать отдуваться одному.
Разных там подходов подмосковной шпаны, типа: «Слышь, дядя, дай закурить» — не было. Сразу махнули некрасивым металлическим прутом по лицу и дело с концом. Блокировать удар руками, было нежелательно, уж, больно толстый был обрезок арматуры, да и рук было жалко. Так как, в таких случаях наступает перелом, гангрена и отрыжка. Пришлось отклоняться, изгибаться переводить удар в другие плоскости… Судя по тому, как у меня за спиной обрушился «умывальников начальник, всех мочалок командир» — попадание пришлось точно по фаянсовой поверхности.
На звук никто из администрации аэропорта внимания не обратил… Не выбежал… В свисток не дунул… Тем лучше…
Пока я дискотечным вьюном на белом кафеле, крутился, прыгал и развлекал распоясавшуюся молодежь… Со спущенными штанами, аки тать, появился всколоченный от негодования Федя. В пятерне у него был элегантно зажат изрядный листик использованного пипифакса. Судя по болтающемуся в разные стороны челну-члену, он не только оправлял естественные надобности, но и тайно занимался рукоблудием. Из-за того, что его, пустяшно, отвлекли от любимого занятия, вид у него был страшен…
Молодежь, видя невесть откуда появившееся чудо с огромным восставшим колом между ног, и всколоченными затуманенными глазами помыслила, что по-добру, по-здорову, пора сваливать… Не ровен час, этот типус перейдёт к гомосексуальному насилию. Выпускать их резонов не было.
Пока ребятишки, дрожа от страха, своими щелочками таращились на голубоглазое восьмое чудо света и отвисшее девятое, я воспользовался замешательством противника, быстренько обездвижил их одного за другим. А самого вредного, того который срисовал меня у банкомата, их наводчика, пытавшегося громко орать на незнакомом мне языке, забыв о непротивлении злу, наподдал Федор. Просто врезал пятерней по лбу и вся недолга. Узкоглазик, свернулся в воздухе комочком, да и закатился под унитаз, где минутой ранее, с одной из рук, наслаждался Федя.
* * *
Что за незадача, хоть ты откажись от отправления естественных надобностей. В Токио пьяный земляк напал, здесь налетели. Так что, в этой серии жизни уже и в туалет не ходи… Или фантазия автора не может подняться выше нужника? Непонятно…
От горьких дум меня отвлек сап Феди. Живую, но очень раненную силу противника он… Ужас… Кошмар… поснимав с них штанишки… Неужели наступила фаза активной педерастии? Кроме эстрады, балета и другого искусства, здесь и сейчас безоглядно, настигнет нас это? А-а-а? Что? Не-е-е-е-т. Фу ты, ну ты, пакость какая — показалось. Он, забрав джинсики, посносил тела в одну кабинку. Чтобы ребятки там отдохнули спокойно, перегнулся через боковую стенку и закрыл уголовный элемент изнутри. Штанцы сунул в пакет и забросил на трубу… После этого, с чувством выполненного долга, уже оделся сам.
— Тикать надо, хватятся своих, шум будет, а нам по такой жаре в их кутузке сидеть совсем не климатит…
— Погоди тикать, надо с твоим домом и средством передвижения что-то придумать. Сам понимаешь, коль я обещал нашим красавицам, что доставлю их барахло в лучшем виде, придется корячиться…
— Я и говорю — святой человек, — подвел черту под моими усилиями Федя.
Хлопотали по поводу контейнера мы уже в другом здании, поэтому часов через восемь, раздав, как положено взятки и благодарности, поздно ночью мы выбрались из негостеприимного аэропорта и отправились прочь.
* * *
Через четыре дня, уже без особых приключений мы прибыли в гостеприимный Краснодарский край, с точным попаданием в гостиницу «Колдыри» и остановкой там же.
Пляжи платные, сервис в отличие от непальского без буддийской изюминки, зато понятно, о чем у тебя за спиной толкуют люди, перетирая понятия и свое житье-бытье…
Поздней осенью там хорошо, особой жары нет, а если и дождя нет, то спать на улице вполне возможно. Это просто констатация, имея немеряно деньжищ, на улице спать просто несерьезно…
ГЛАВА 18 Гусаров. Сочи
В Питере морозы, а в Сочи метеорологическая аномалия. Температура хорошо за тридцать, жара. От этого хочется крыть матом власть и выпивать расслабляющего мозг пивного раствора. Аборигены с армянским акцентом рассказали, что в прошлом году в это время, все пальмы и магнолии были засыпаны по макушку снегом. Врут, наверное? Но думать об этом, от всепроникающей, одуряющей жары совсем нет сил.
Федя? А что Федя, нацепил на нос темные очки с диоптриями и сидит, не вылезая в море, отдыхает, топя своим животом, трепещущие от его приближения контрольные буйки.
Дело к вечеру, пляж хоть и платный и все на нем есть, только продавцы-коробейники уже умотали, а пить от этого хочется не меньше, чем когда они с утра орали над ухом: «Пиво… Хачапури… Сашлык, свежий сашлык… Эй, ты, гой-перекатный, покупай, отдаю себе в убыток…».
Пришлось гукать-аукать в набежавшую волну Федю и выползать с пляжа в поисках прохладного, освежающего источника…
По дороге, слушая гомон поредевшего людского моря, пытался отвлечься, но тут сын полка вступил со своим извечным «хочу пить, хочу пить». Мальчонку понять можно, он нахлебался морского рассола и теперь требует пресной водой для разбавления бассейна в собственном желудке…
Одеты мы в шорты. Майки на тело одевать — даже подумать об этом страшно. Платановая аллея принарядилась. В поисках доступных блондинок, на охоту вышли горбоносые красавцы-самцы с задымленными от бурлящих гормонов глазами, переполненных желанием одолеть свою робость и… «Эй, дэвушка, слышь, красавица, тэбэ говорю… Пойдем со мной… Будет очэнь харашо… Что? Ай, ай… Сколько, сколько, ты сказала? Иды от сюдава, такая рассякая, совсем об любви не хочат думать, только об деньгах».
— Может, потерпим? — с сомнением спрашиваю у знаменосца с мокрым полотенцем на плечах. — Давай, уже недолго осталось, а в номере холодненькое пиво, мороженная водяра… Потерпим? А?
В ответ на это, как будто он меня и не слышит, опять «хочу пить, хочу пить»…
Выматерив себя за эгоизм и не желание прислушиваться к голосу народа, обозвал себя «законченным мерзавцем» и сделал привал у ресторана «Закидоны рыбака»…
Там привязалась беременная цыганка в золотых перстнях: «Слушай, молодой, красивый, дай сто долларов».
— Зачем тебе столько, — удивился я. — У меня свой, внештатный гадатель, даже погоду предсказывает…
— Я такой ерундой не занимаюсь, — гордо вскинула голову черноголовая. — Мне в бумажку, надо ребенку булочку завернуть…
Отдал ей свое пляжное полотенце, она швырнула мне его под ноги и добавив что-то ругательное, с высоко поднятой головой пошла дальше. Федя поднял банную принадлежность и растерянно остановился перед входом.
Так как Федя свои шорты соорудил из сатиновых семейных трусов типа «Верность» после короткого инструктажа, пришлось оставить его у входа, а самому вкрадчивым шагом приблизиться к ленивому швейцару и начинать переговоры…