Как обычно, у входа представителей Земной Федерации встречал господин Гилакс - в парадном мундире, важный и неприступный. В должностных функциях этого наглого молодого господина земляне до сих пор толком не разобрались, - во всяком случае, он, видимо, представлял собой нечто среднее между министром внутренних дел и начальником дворцовой охраны. Но, несмотря на внушительную внешность, Гилакс, кажется, не пользовался особым влиянием в свите нынешнего Правителя. Может быть, просто потому, что был еще слишком молод. А может быть, и по другим причинам.
- Высокочтимый Правитель Тофета, господин Сапт, ждет гостей, - громко объявил Гилакс, и вокруг машины консула в то же мгновенье замельтешили ливреи - с десяток лиц внутренней охраны, старательно изображавших из себя лакеев, раскрыли дверцы машины, поддерживали землян под локотки, ведя их к распахнутым дверям... Елисеев достаточно спокойно относился к манерам тофетцев, но молодых сотрудников - особенно Хеддена - эта суета изрядно раздражала. Тем не менее земляне проследовали во дворец, храня на лицах выражение радости и благодарности - не всякого встречают так у этого порога.
Вечер шел своим чередом. Толпа переливалась из одного зала в другой, шелестели нарядные платья дам, позвякивали ордена высокопоставленных лиц, музыка гремела беспрерывно, - в общем, ничего нового. Елисеева наконец оставили в покое - официальная часть закончилась, а во время танцев даже самые заядлые политики Тофета предпочитали общество дам обществу любого консула, будь он консулом самого господа бога.
Елисеев отошел в сторонку, прислонился к огромной пальме, растущей как бы прямо из пола (весь центральный зал был обсажен по периметру пальмами и декоративными кустами), и наблюдал за веселящейся толпой, обдумывая намек, сделанный первым министром с полчаса назад. Намек был прозрачен и в то же время туманен. Министр заявил консулу: "Я полагаю, мы все же договоримся. Тем более - ждать недолго". Что могли означать эти слова? Ну, насчет "договоримся" Елисеев не сомневался; первый министр, безусловно, имел в виду беседы Гилакса с сотрудниками консульства - насчет какого-то таинственного "возвышения" землян, буде они пожелают возвыситься. С самим консулом Гилакс не говорил на эту странную тему, но уже успел нашептать свои предложения троим сотрудникам, и, насколько они могли понять его намеки, предлагал он не больше и не меньше, как должности в правительстве Тофета - в каком-то будущем правительстве... то есть похоже было на то, что во дворце зрел заговор. А вот насчет того, что ждать осталось недолго... это смутило Елисеева. Он сейчас соображал - нужно ли сообщить Правителю о своих подозрениях, или делать этого все же нельзя? Не расценит ли Федерация такой шаг как вмешательство в дела планеты? И стоит ли в них вмешиваться? Или гораздо лучше предоставить событиям идти своим чередом? Да, задачка. Елисеев все больше склонялся к мысли, что невмешательство - тоже палка о двух концах, ведь для кого-то такая позиция может оказаться весьма и весьма выгодной... для Гилакса, например. Но ведь он, консул, волей-неволей судит по меркам Земли, а по этим меркам что Правитель, что Гилакс - одинаковое барахло. И ничего тут не поделаешь, просто здешнее человечество находится на таком этапе развития, когда моральные ценности имеют не абсолютное, а относительное значение. Ускорить же процесс невозможно, и не только невозможно, но и опасна для планеты такая попытка. Впрочем, сейчас речь должна идти не о социальной эволюции, а о конкретном факте. Заговор. Что делать?..
Чья-то рука легла на плечо консула, и Елисеев обернулся. Из-за мохнатого ствола пальмы выбралась, как из засады, девушка лет шестнадцати, в вечернем платье, - дочь первого министра.
- Здравствуйте, Ласкьяри, - раскланялся Елисеев.
- Добрый вечер, господин консул Земной Федерации, - парадно и заученно улыбнулась девушка, и тут же фыркнула, не сдержавшись. - Что это вы тут притаились? У вас ужасно таинственный вид.
- Вот как? Я, собственно, просто немного устал.
- Вы не любите балов! - торжественно объявила Ласкьяри. - И я, между прочим, давно это заметила, так что не отпирайтесь.
- Н-ну... действительно, не очень люблю. Шумно.
- В таком случае, пойдемте в сад, погуляем. Там сейчас никого нет. Я хочу вас кое о чем спросить.
- Извольте.
Предложив девушке руку, Елисеев повел ее через гремящую музыкой анфиладу к выходу в сад. Никто не попытался завладеть вниманием консула веселье дошло до пика, и танцующие просто не замечали ни Елисеева, ни его спутницу. Наконец они выбрались из дворца.
Яркими пунктирами светились фонари над аллеями, рисуя желтые круги на песке дорожек. Ночные цветы казались готовыми взлететь бабочками - а настоящие бабочки, садясь на дорожки, прикидывались опавшими цветками. Ласкьяри, очень любившая этот сад, сегодня почти не смотрела по сторонам, шла, опустив голову, и Елисеев впервые, с некоторым удивлением, обнаружил, что милая девочка далеко не так легкомысленна, как это всегда ему казалось. Что-то проявилось в ее лице... наводящее на размышления.
Но вот Ласкьяри заговорила.
- Господин консул, я хотела бы получить все же ответ на вопрос, который уже задавала вам. Почему вы оказались именно в нашей стране?
- Но, Ласкьяри, ведь я уже не раз говорил вам, что...
- Я прекрасно помню все, что вы говорили. Что это случайность, что вы с помощью этих ваших орбитальных разведчиков выбрали страну с наиболее высоким техническим уровнем и так далее. Но я не верю этому.
- Почему?
- Мне кажется, господин консул, - насмешливо сказала девушка, - что вам прекрасно известны причины моего недоверия к этим так называемым объяснениям.
- Но я клянусь вам, Ласкьяри, что говорю чистую правду. И вообще у нас не принято лгать.
- Но разрешается умалчивать?
Елисеев улыбнулся.
- Умалчивать? Ну, только в самых необходимых случаях. Например, в вопросах политики.
- А разве мой вопрос не относится к сфере политических интересов?
- Право, не знаю, - развел руками Адриан Станиславович. - Я в растерянности, поскольку мне неясен подтекст вашего вопроса. А подтекст, безусловно, имеется. Но в любом случае мне нечего добавить к прежнему ответу.
- Значит, вы не хотите говорить серьезно, - огорченно сказала девушка. - Вы считаете меня ребенком, это я понимаю. Но вы забываете, что я - дочь первого министра. И хотя мой отец сравнительно поздно получил право на власть, все же я с семи лет росла во дворце. И знаю достаточно много. И хочу вам сказать - я на вашей стороне.
Ласкьяри резко повернулась и убежала. Елисеев некоторое время в задумчивости стоял в золотом круге света, вглядываясь в полутьму аллеи, девушка словно растворилась в густом ночном воздухе, даже ее шагов консул не слышал... "Получил право на власть... Я на вашей стороне..."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});