Читать интересную книгу Гончаров и стервятники - Михаил Петров

Когда у меня появилась мысль о преступлении? Сказать трудно. Конкретной и ясной она стала месяц назад. Но к этому все шло постепенно. Начнем с того, что года два назад, просматривая кротовский семейный альбом, я поразилась своим сходством с молодой Борькиной матерью. Было достаточно двух-трех деталей, нескольких штрихов - и можно было играть роль.

Смеясь, я хотела продемонстрировать это Борису. И вот тогда впервые какое-то смутное чувство остановило меня. Как если бы в картах желание удержать козырь. Я абсолютно тогда ничего не планировала, не предполагала. Так, смолчала, и все. Но это был первый неясный толчок.

Год назад, при этом дурацком перезахоронении монет, я узнала, что у Кротовых есть деньги, и немалые. Ну есть и есть. Мне-то что! Хотя, отослав Бориса на кухню, достаточно хорошо видела сквозь матовое стекло и неплотно прикрытую дверь, куда были помещены червонцы. Но и тогда никакой мысли завладеть ими у меня не было.

Появилась она с месяц назад, когда Борька снюхался с практиканткой и дал мне полный отвод. Да и я к этому времени другая стала, уже полгода Генка продавал меня иностранцам за баксы, еще и сам пользовался, скот. Он не выживет? - Она тревожно передернулась.

- Не должен, - ответил я не вполне уверенно. - Продолжай.

- Борис уехал в тайгу, а я рассказала обо всем Генке.

Я хорошо имитирую голоса, мечтала стать актрисой. Так вот, раз в два-три дня я звонила Андрею Семеновичу и, подражая голосу его жены, говорила всегда одну и ту же фразу: "Забыл ты меня, Андрейка, совсем забыл". Я чувствовала по его голосу, что он на грани приступа, ну а про его гипертонию и ишемическую болезнь я знала хорошо. И знала я, когда придется ставить на старике точку, я поставлю ее аккуратно.

Фотографию Нины Алексеевны (так ее звали) я выкрала давно, и теперь по вечерам, после работы, я часто гримировалась, совершенно копируя оригинал. Генка тем временем досконально изучил подъезд и чердачную площадку. Платье шила сама, ориентируясь по ее фотографиям и журналам мод шестидесятых годов.

В общем, все было готово, кроме алиби, а без него соваться в эту авантюру было безумием. Помог опять-таки театр. Сцены застолья за кулисами разыгрывались именно так, под фонограмму. И этого пачкуна-соседа подселили мне как нельзя кстати. Оставалось одно: найти звукооператора из людей не очень щепетильных, а у нас в них недостатка нет. За пятьдесят баксов спектакль отлично провела знакомая путанка.

В день годовщины смерти Нины Алексеевны мы пришли в дом Кротова.

Да! Первая накладка случилась на чердаке. Надо же было там оказаться этому мужчине. Бедняга. Я не желала его смерти; больше того, хотела отменить весь спектакль, но этот мясник распорядился по-своему. Тогда до меня начало доходить, что ввязалась я в жуткую историю.

- Ты не ввязалась, тварь поганая, ты организовала.

- Пусть будет по-вашему. Мне ничего не оставалось, как заканчивать начатое, иначе бы и со мной он проделал то же, что и с бомжом. Я подошла к кротовской двери и позвонила. Свет был заранее выключен, и видеть меня в глазок старик не мог. У него оставалась только одна возможность ориентация на голос. А голосом я владею.

На его вопрос ответила: "Открой, Андрейка".

Он открыл. Я улыбнулась, протянула к нему руку и сказала фразу, которую репетировала уже сотни раз: "Ну вот я и пришла, Андрейка". Старик рухнул на пол. Мертвая гримаса исказила лицо, но был жив один глаз, и он не хотел умирать. Старик пытался что-то сказать.

Аккуратной точки у меня не получилось, а получилась вторая накладка. Меня охватила злость к этому человеку. Я подтащила его поближе к трюмо и с размаху толкнула на выступавшее ребро.

Потом прошла в комнату и открыла тайник. Монеты были на месте, это чувствовалось по весу. Но сразу брать их я не хотела по двум причинам. Во-первых, надо замаскировать убийство под естественную смерть, а во-вторых, я не хотела делиться с Геннадием. А забрать монеты я могла позже, в любой момент, когда в доме будет много народу и подозрение распределится на всех.

Генка моим доводам поверил с трудом. Но все же нужно было делиться. С ним шутки плохи.

В понедельник я отправилась на похороны убитого мною человека... Покойный лежал в большой комнате, словно находился в почетном карауле возле своего сокровища. Улучив минуту, я выхватила "Капитал" и чуть не заорала. Тайник был пуст. Он был легок, как обычный том такого формата. Сунув его назад, я обернулась. Покойный, казалось, улыбался ехидно и грозил пальцем скрещенных рук. Сославшись на плохое самочувствие, я тут же ушла. Генка в этот день чуть не убил меня. Отвез на своей машине на озеро и там пытал. Он бы и убил, не пожалел, но для него это значило навсегда расстаться с монетами.

Потом я четыре дня не могла ходить. И только на пятый встала и пошла к Борису, чтобы хоть что-то прояснить насчет золотых монет. Но они исчезли бесследно. Тогда мы с вами и встретились в первый раз. Жаль, что не в последний.

- А кто звонил Борису по ночам?

- Гена. Создавал психическое напряжение.

- Дальше.

- Дальше совсем плохо. Развяжите, курить хочу.

Я помог ей вытащить правую руку. Ирина жадно затянулась несколько раз, проглатывая дым.

- Дальше... Дальше нужно было искать пропавшие деньги, иначе Генка пообещал меня грохнуть. И грохнул бы, я не сомневаюсь. Ох, если вы действительно отправили его на тот свет.

- Не я, а он сам, и заруби это себе на носу.

- Ну да. Так вот, монеты нужно было искать. Их могли взять или тетка, или два дружка Кротова-старшего. Дружков я исключала, потому что опустошить копилку было делом не скорым, а они за все время были в квартире только раз, и то мимоходом.

Оставалась Валентина. К ней мы явились ночью с субботы на воскресенье, позавчера. Я открыла своим ключом. Тетка спала, только спросила, кто пришел. Я ответила: "Спи, все свои". Мы прошли на кухню. Выпили коньяку и отправились в спальню. Там Генка включил свет и содрал с нее одеяло. Она закричала, ничего не понимая. Тогда он сдавил ей горло и сказал, чтобы она отдала монеты, которые утащила у Кротова.

Валентина ответила, что не знает, где они, и что сама хотела бы это узнать.

Наотмашь, тыльной стороной ладони я влепил пощечину этой твари, имеющей несчастье называться женщиной.

- Я же ее пальцем не трогала и Генку отговаривала, а вы... вы... так...

- Заткнись! Дальше!

- Он ее долго мучил, а мне велел смотреть. Она только вскрикивала негромко и все твердила, что не знает, где деньги. Говорила, что их не было уже в первый день, когда она решила проверить "Капитал". Ну, связали мы ее и начали обыск. Все перевернули вверх дном, а найти ничего не можем. Совсем отчаялись. И тут в баночке с кремом, я там шпилькой ковыряла, нахожу золотой. Тут Генка вообще озверел. Стал утюгом ей спину прижигать, живот она рассказала, где еще три штуки. Одна была в электророзетке, под крышкой, а две другие - в поролоне диванных подушек. Говорила, что это подарок самого Кротова, а других она никогда в руках не держала. Просила нас: "Пощадите!" Потом рассказала, что монеты замуровала под кафелем на кротовской кухне, пока никого не было. Генка был доволен, и у нее вроде отлегло, думала, что оставят ее в покое. А Генка говорит: "Ну вот и умница, ну вот и хорошо", а сам убил ее...

- Дальше!

- Ночевали у меня, а с обеда уже караулили во дворе, когда Борис со своей женой уедет из дому. Вас там видели и этого дурачка, что потом к нам вперся.

Я сжал пальцы, чтобы не ударить ее снова; знал, если ударю хоть раз, то не сдержусь.

- Дальше!

- Вы уехали в пять часов. Мы еще подождали минут пятнадцать, тут верзила куда-то потопал.

- А если бы Борис никуда не уехал, то что?

- Тогда бы мы ночью все равно пришли. Дверь я открыла ключом, что забрала у тетки. Сразу же принялись долбить этот угол, стамески мы принесли с собой. Долбили, кафель отдирали, а ничего нет. Около часа так провозились, и тут я поняла, что тетка действительно ничего не знала. А сюда указала просто потому, что больше не в силах была терпеть боль. Соврала, думала, мы оставим ее. Похоже, Генка это тоже понял. Он смотрел на меня тяжелым взглядом. Я подумала: сейчас и меня так же, как тетку.

Только не на ту напал. В кармане куртки у меня лежал газовый баллончик, и я решила: еще один шаг, и я пускаю газ, но тут раздался звонок в дверь. Мы замерли, соображая, что делать дальше. Тихо подойдя к двери, я прислушалась.

Звонок повторился, и хриплый голос заявил: "Открывайте, чего притаились? Сейчас милицию вызову". Я вытащила баллончик, и Генка одобрительно кивнул, забирая его. Он встал за дверью, велев мне открывать. Я открыла. Верзила слесарь пер как на буфет. Он уже был во внутренних дверях, и в руке у него торчал здоровенный ключ.

"Кто такая, что тут делаешь? - И тут он узнал меня. - А как ты вошла?" - "Через дверь", - это ответил Генка и ударил газовой струей по глазам. Ну а дальше...

- Дальше я знаю, - прервал я, вырубая режим записи на магнитофоне. Дальше я сделаю то, что не успел сделать твой ублюдок, то есть убью тебя за четыре человеческие жизни, и это будет справедливо.