Читать интересную книгу Гончаров и стервятники - Михаил Петров

Вернулась она скоро. Все, говорит, порядок. Он ей: "Где ружье?" - "В порядке, - отвечает. - На месте. Сегодня его брать опасно, а завтра-послезавтра в суматохе заберу". Мужик не соглашается. Забирай, говорит, сейчас. "С ума сошел. Я уже дверь захлопнула". Так, ругаясь, она переоделась, и они ушли. Я вылезла, бегом на чердак, а Сережа мертвый. Как полоумная, ничего толком не соображая, с горем пополам я собрала вещи и убежала оттуда навсегда. Когда его в понедельник выносили, я издали смотрела. Тогда же и про жильца пятой квартиры узнала.

Я достал фотографию матери Бориса.

- Тебе знакома эта женщина?

Инна в ужасе отшатнулась, закрыв руками лицо:

- Это она. Уберите.

* * *

О-ля-ля. Дело поворачивалось в другую сторону, не менее, впрочем, скверную. Машины не желали останавливаться; равнодушно обдавая выхлопом, они на скорости проносились мимо. А спешил я очень. Страшно мне не хотелось еще одного трупа. В понедельник в театре выходной - это я знал по доброму старому времени, когда меня выводили в свет.

Ветряной мельницей я размахивал уже на середине дороги. И наконец-то, дай Бог ему здоровья, остановился медицинский "Москвич".

Вихрем я влетел на второй этаж и, памятуя сволочной звонок, постучал в дверь костяшками пальцев. Молчание было полным и безнадежным. Я толкнул дверь на запоре. Торопясь, неаккуратно я совал отмычки, судорожно пытаясь провернуть цилиндрик. Наконец мне это удалось, и я тут же занялся вторым запором - на двери в комнату Ирины. Он уступил скорее. Японский двухкассетник стоял на старом месте. Суетясь, я врубал одну кассету за другой, а их было штук двадцать.

Я нашел то, что искал. Из динамика прорвался пьяный хохот, звон посуды, хмельной разговор, прорезался женский крик: "Светка, Светка, сюда. Быстро, Светка. Хватит там, Светка".

Я стоял над магнитофоном и думал, что глупости людской нет предела. Практически я мог бы все понять еще вчера, и Эдик был бы жив. Тупица. И начальство было тысячу раз право, вытурив меня с работы.

- Ну как? - хлыстом ударил вопрос. Через пьяные магнитофонные вопли я не расслышал звука открываемой двери и теперь был безоружен. В руках Ирина держала пистолет, дуло которого смотрело мне в глаза, обещая "райское наслаждение".

"Спокойно, Федя, не дергайся". Если эта тварь работает в театре, то можно с уверенностью сказать, что ее несбывшееся желание - артистическая карьера, а значит, что дрянь эта экспансивная и можно запросто получить пулю в глаз или, в лучшем случае, заряд "паралитика". Главное, Константин Иванович, не делать резких движений. До самого предела я растянул губы, выражая крайнюю радость от столь желанной встречи:

- Ирина, сколько лет... как я рад тебя видеть! Вот зашел. - Я осторожно приближался к ней.

- Заткнись, придурок. Стреляю. Сядь в кресло. Ну, быстро.

Как в замедленном кино, я прошел к креслу и осторожно опустился в него. Хозяйка тем временем вырубила фонограмму вымышленной гулянки и зло повела на меня черными дырками зрачков и пистолета.

- Вот и конец котенку.

- Это вы обо мне? - осведомился я.

- Нет. - Она грязно выругалась, а я вежливо спросил:

- Это что у вас, наследственное или благоприобретенное, издержки театрального воспитания?

- Заткнись, легавый. Где монеты?

Это означало, что светский разговор она продолжать не намерена и за меня сейчас возьмутся всерьез. Где-то рядом, должно быть, находится дублон.

- Какие монеты?

На всякий случай я еще раз попробовал прикинуться дураком. Она стояла у магнитофона, справа от меня. Дверь находилась слева. Этакий Бермудский треугольник, причем равносторонний. Я, она и дверь, за которой, кстати, мог быть небезызвестный Гена, который так мастерски ломает людям хребет.

- Царские.

- Ах царские! Так они вам уже не нужны. Пока мы тут с вами, мадам, вели интеллектуальную беседу, дом наверняка окружили, и в ваших интересах прекратить производство новых трупов. Ведь их пока четыре. И у вас есть еще шанс получить лет пятнадцать. Шанс, правда, небольшой, но есть. А если вы к тем четырем добавите еще и мой, то уверяю вас, перед вами открывается прямая и широкая дорога на вышак.

Девочка скисла. А я начал подгребать к двери.

- Что же теперь будет?

- Что заслужили. - Я был уже у самой двери и, повернувшись к ней спиной, потребовал у Ирины пистолет. И она уже протянула его мне, когда затылком я почувствовал убийцу, но оглянуться на него я все-таки не успел.

Сзади обрушилась гора. И эта гора начала подминать меня под себя, и я уже знал, что сейчас, выгнутый в перелом, мой позвоночник, сухо выстрелив, лопнет пополам, и на этом мое земное существование окончится. Еще раз перед глазами мелькнул потолок. В голове гулко ухнуло, и я поплыл в лодочке Харона.

* * *

Очнулся я оттого, что кто-то старательно хотел меня утопить. Шея и голова болели мучительно. Собственно, ни шеи, ни головы не было. Была вместо них большая трескучая боль. Но глаза открыть я мог. Из пелены тумана выплыла борода, а потом и ее хозяин. Стоя на коленях, Борис поливал мою бедную голову из кружки, и мерзкие холодные струйки стекали за шиворот и в подмышки. Судя по люстре, я находился в комнате Ирины. Со стоном я приподнялся, непонимающе глядя на Бориса:

- А ты как здесь очутился?

- Насколько я понимаю, по вашей просьбе.

- Чушь, я тебя сюда не звал.

- С полчаса назад позвонила Ирка. Сказала, что монеты нашлись и вы просите меня приехать. И именно сюда. Приезжаю, а вы, Константин Иванович, лежите натуральным трупом. Что прикажете делать?

Голова соображала плохо. Где-то в подсознании скреблась мысль: опять я что-то не то делаю, опять упустил главное.

- А она сама тебе позвонила?

- Ну да, и довольная такая, монеты ведь нашлись. А где они? Посмотреть охота.

- Болван ты, Боря. Быстрее за мной. Господи, ну конечно, они выманили его из квартиры, чтобы опять заняться поисками.

- Боря, гони домой и молчи, - распорядился я, плюхаясь на переднее сиденье. Уже отъезжая, я обратил внимание на два милицейских "уазика", подкативших к Ирининому подъезду. Хотя нет. Стоп. Не могут они поехать к Борису по двум причинам. Во-первых, обыск они уже произвели и даже вскрыли штукатурку. А во-вторых, после убийства Эдуарда там может быть милиция, и это они тоже учитывают.

Сегодня убийцы уже понимают, что и я, и, возможно, угро топчем им пятки, поэтому и опасны, гораздо опасней, чем вчера. Нет, у Бориса их быть не может. Но от мысли заполучить монеты они, видимо, не отказались.

- Боря, к Чистову, быстро!

- Но вы же...

- К Чистову. У тебя милиция была?

- Ага, и с утра опять обозначились. Повестку мне приволокли на 16.00, а уже 15.00. Успею ли?

- К Чистову - быстрее.

Если у них еще варят мозги, то, поняв, что ни у тетки, ни у Бориса червонцев нет, эта театральная дрянь сразу же вычислит двоих оставшихся: Князева и Чистова. До Князева у них коротковаты ручонки, а вот "розового поросенка" взять можно. Тем более, что сейчас он один, а на декоративное окружение его качков у меня лично надежда небольшая.

И все же у кого червонцы? У Князева? Но ведь есть еще два человека: или Чистов, лицемер и проныра, заставляет меня ему поверить, или сам Борис.

Что я про него знаю? Ровным счетом ничего. Поверил ему на слово, ничего при этом не проверив, когда он уехал, куда и когда приехал. Кто напал на меня из-за двери? Не он ли сам, хоть и долговязый, но силушка-то чувствуется.

- Ты как дверь у Ирины открыл?

- А она не закрыта была.

"Думай, Федя, думай". Почему они не покончили со мной, а ограничились только тем, что шмякнули меня, как селедку, головой о стенку?

Сплошные "почему" и ни одного "потому".

- Приехали. Тормози здесь, быстрее.

Я был уже на втором этаже, нетерпеливо нажимал кнопку звонка, знаками показывая Борису, чтобы поднялся выше, вышел из поля зрения глазка.

Тишина в квартире стояла гнетущая. Но это была тишина чьего-то присутствия. В глубине квартиры мне послышался глубокий вздох или стон. В общем, медлить нельзя. Замки были сложные, но дверь, слава Богу, довольно хлипкая, не кротовская.

Разбежавшись, я ударил ногой против замка. Что-то крякнуло. Со второго раза уступил второй замок. Борис стоял на старте, готовый нанести сокрушительный третий. На этажах защелкали запоры, народ укреплял бастионы. А лет пятнадцать назад сознательные соседи уже бы повязали нас.

Борис разбежался и в прыжке ударил всем телом. Это нас и спасло. Слетевшая с петель дверь добротно пришибла стоящую за ней Ирину. Пистолет отлетел в сторону, а она сама, очевидно, была оглушена.

Я прямым ходом бросился в кабинет. И вовремя. Теперь я увидел весь трудоемкий процесс перелома хребта воочию.

Верзила, коленом упираясь в чистовскую поясницу, прижимал согнутой правой рукой его затылок к заднице. С налета я саданул садиста ногой в ухо. Нормальный человек от такого удара долго и трудно заикается. Но этот орангутанг только недовольно выпустил жертву и пошел на меня - неотвратимо размеренно и как, вероятно, ходили динозавры периода мезозоя. С первым ударом я проскочил в глубь комнаты, к окну, и теперь был начисто отрезан от выхода этим гориллой, примеривавшимся, как лучше отправить меня к праотцам. Я вообще-то не силен в такого рода турнирах и по возможности стараюсь избегать их, но для этого мастодонта слова, очевидно, значения не имели, а если и имели, то такое же отвлеченное, как высшая математика.