за стенами тюрьмы сменяется отливом, по шуму волн, разбивающихся о камни. Когда мне нужно видеть, мое зрение обостряется. Я могу определить, какой именно человек прикасался к стеклу моего аквариума, по отпечаткам пальцев. Выучить этот язык было нетрудно.
Я умею пользоваться разными инструментами. Я умею разгадывать головоломки.
Ни у кого из других заключенных таких навыков нет.
Количество нейронов в моем теле доходит до полумиллиарда, и они распределены по всем восьми конечностям. Иногда я задаюсь вопросом, не больше ли разума у меня в одном щупальце, чем у человека в целом черепе.
Голова варит хорошо.
Своей головой я горжусь, но это не емкость, в которой готовят суп или пасту.
Надо же было сказать такую нелепицу.
Может, и не в Марракеш
В этом поселке в стиле дорого-богато слишком тихо. Никакого тебе громкого топота прямо над головой. Телефон Кэмерона мигает красным: батарея почти разряжена. Он роется на дне сумки в поисках зарядки, но она осталась на тумбочке у Кэти. Эта картинка практически стоит у него перед глазами. Он забыл зарядку, и теперь телефон сел, и сам он тоже сел. В лужу, ага.
Может, у Брэда или Элизабет есть запасной шнур. Кэмерон крадется на кухню и открывает ящики так тихо, как только может. Столовые приборы сложены аккуратными рядами, одна из выдвижных полок полностью отведена под прихватки для духовки. Кому нужно столько прихваток? Они что, готовят на целую роту? Большинство из этих прихваток украшены монограммой. ЭББ – Элизабет и Брэдли Бернетт. Счастливая супружеская чета. А он им теперь не чета.
– Привет, – доносится тихий голос из коридора.
– Элизабет! – Кэмерон резко задвигает полку. Словно насмехаясь над ним, она едет медленно и плавно, как и всегда с этими модными тумбами.
– Я не хотела тебя напугать. – Она улыбается, держа в руке пустую чашку. Другая рука лежит на животе, который грозит вырваться из бледно-голубого халата. – Просто встала попить воды, а это значит, что через полчаса я опять встану писать. Клянусь, в последнее время мой мочевой пузырь стал размером с горошину.
Она включает свет, шлепает к широкому холодильнику и подставляет чашку под диспенсер.
– Поверить не могу, что вы, ребята, станете родителями, – говорит Кэмерон. Брэд и Элизабет женаты уже три года, и, конечно, Кэмерон был шафером на их свадьбе, но то, что они вместе, все равно так… странно. Элизабет – его лучшая подруга с детского сада, а Брэд, ну… Брэд отличный парень, но он всегда был на периферии их дружеской компании. В школе он был для Элизабет недостаточно хорош, но каким-то образом несколько лет спустя они сошлись. Теперь они женаты, а вот уже и ребенок.
– Станем родителями? А я-то думала, у меня просто живот раздуло. – В уголках глаз Элизабет собираются шутливые морщинки. – Кстати, чего это ты не спишь?
– Телефон сдох. – Он поднимает умирающий мобильник. – У вас лишней зарядки не найдется?
Элизабет машет рукой в нужном направлении:
– В ящике для всяких мелочей.
– Спасибо. – Он вытаскивает оттуда аккуратно свернутый шнур.
Поморщившись, Элизабет присаживается на один из барных стульев, стоящих вдоль кухонного острова, и долго пьет.
– Жаль, что у вас с Кэти так сложилось.
Он тяжело плюхается на стул рядом.
– Я все просрал.
– Похоже на то.
– Спасибо за безграничное сочувствие, Подлизабет.
– Обращайся, Кэмеврун, – с усмешкой отвечает она, подхватывая его подначку с детскими прозвищами. – Ну и что теперь будешь делать?
Кэмерон вытягивает из потертой манжеты своей любимой толстовки зеленоватые нитки и складывает их на столе небольшой кучкой.
– Поищу новое жилье. Может, сниму эту квартиру над “Деллз”.
– Над “Деллз”? Ну и мерзость. – Элизабет морщит нос. – Ты можешь найти что-нибудь получше. Да и кому захочется, чтобы от дяди Кэма пахло несвежим пивом, когда он придет в гости к ребенку?
Кэмерон на пару секунд ложится лбом на прохладный гранит столешницы, потом снова поднимает глаза на Элизабет.
– Вариантов у меня не то чтобы вагон.
Элизабет перегибается через стол, смахивает обрывки ниток в ладонь.
– Кстати, эта твоя толстовка тоже мерзкая. Брэд свою давным-давно выбросил.
– Что? Почему? – Это, конечно, не фирменная вещь “Мотыльковой колбасы”, но вся группа такими обзавелась. Много лет назад. Они всё планировали заказать принт.
– Когда ты ее в последний раз стирал?
– На прошлой неделе, – раздраженно говорит Кэмерон. – Я же не свинья.
– Ну, все равно мерзко. Она на куски расползается. И я никак не пойму, почему вы выбрали этот цвет детской неожиданности.
– Это цвет зеленого мотылька!
Элизабет пристально смотрит на него.
– А почему бы тебе не отправиться путешествовать или что-нибудь такое? – тихо спрашивает она. – Что тебя здесь держит?
Он растерянно моргает.
– И куда бы я уехал?
– В Сан-Франциско. В Лондон, в Бангкок, в Марракеш!
– А, ну конечно. Мне надо только вызвать сюда свой личный самолет. И лети хоть через полмира.
– Ладно, пусть не в Марракеш. – Элизабет еще понижает голос. – Честно говоря, я даже не знаю, где это. Вчера вечером в “Колесе фортуны” была такая загадка.
– Это в Марокко, – почти автоматически отвечает Кэмерон. Все равно он там не бывал и не собирается туда ехать.
– Умный ты больно. Ну, может, я бы тоже это знала, если бы мы с Брэдом не заснули на диване, пока шла передача.
Кэмерон морщит нос.
– Напомни мне никогда не жениться.
– Да я буду потрясена, если ты когда-нибудь женишься. – Она качает головой, потом, скривившись, подхватывает рукой свой огромный живот. – Ладно, мне пора баиньки. Хорошая новость в том, – продолжает она, идя через всю кухню и ставя чашку в раковину, – что мне уже нужно пописать. Спасибо за беседу. Двух зайцев одним выстрелом.
– Не за что. – Он направляется обратно в гостиную с зарядкой в руке. – Увидимся утром.
– До утра. – Она выключает свет и исчезает в коридоре.
* * *
Час.
Два.
Три.
Лицо Кэмерона заливает голубоватый свет экрана телефона. У Кэти был период, когда она пыталась запретить телефоны в спальне, потому что прочитала какую-то статью о том, что они вызывают привыкание. Что-то там делают с мозговыми импульсами. Он всегда считал, что это чушь, но теперь от экрана у него болят глаза, а в мозгу все перемешалось.
Конечно, ни на одной из страничек Кэти в соцсетях не появилось ничего нового. Он просмотрел их все по нескольку раз. В “черный список” она его не кинула. Пока. Его указательный палец нависает над ее именем. Одно нажатие, чтобы позвонить. Но она, скорее всего, спит, и спит спокойнее, когда его нет рядом.
Это все никогда и не было для него. Ее квартира не была его домом. С этим надо смириться.
Он