Читать интересную книгу Историческая библиотека - Диодор Сицилийский

52. Когда новость о победе достигла Афин, жители, видя неожиданное счастье, которое пришло в город после стольких бедствий, были очень обрадованы успехами. Повсюду приносились жертвы богам и проходили торжества. Одновременно для продолжения войны были выбраны тысяча лучших мужчин в качестве гоплитов и сотня для кавалерии. Кроме этого Алкивиаду отправили в качестве подкрепления 30 триер, чтобы, будучи хозяином моря, он мог безнаказанно опустошать союзные лакедемонянам города. (2) Лакедемоняне со своей стороны, узнав о постигшей их в Кизике катастрофе, отправили в Афины послов с предложением мира, возглавлял эту делегацию Эндий[39]. Когда ему было дано слово, он стал говорить кратко и лаконично, в манере, свойственной лаконцам, и по этой причине я решил воспроизвести его речь. (3) "Мы хотим быть в мире с вами, граждане Афин на тех условиях, что каждая сторона будет владеть городами, которыми обладает сейчас. Выведем гарнизоны с чужих территорий и обменяем военнопленных, одного лакедемонянина за одного афинянина. Ведь мы знаем, что война тягостна нам обоим, но в особенности вам. (4) Это я докажу, приведя очевидные факты, если вы меня выслушаете. Мы обрабатываем всю землю Пелопоннеса, а вы лишь небольшую часть Аттики[40]. Эта война дала лаконцам много союзников, а у афинян, напротив, забрала столько, сколько дала их врагам. Самый богатый царь мира[41] поддерживает нашу армию, а вашу - беднейшее население. (5) Следовательно, наши солдаты, в силу хорошей им платы, будут воевать охотно, а ваши, напротив, оплачивая бремя войны из собственных средств, постараются избежать обременяющих их расходов (6) Далее, когда мы ведем войну на море, то рискуем лишь кораблями, в то время как экипажи ваших кораблей состоят, по большей части, из граждан. И что наиболее важное, даже если мы потерпим поражение на море, то все равно будем доминировать на суше, так как спартанский солдат не умеет отступать, но если вы будете изгнаны с моря, то на суше вам придется бороться лишь за выживание. (7) Теперь мне остается объяснить, почему, не смотря на столь большие преимущества, какие мы имеем в войне, все же призываем вас к миру. Я не могу сказать, что война полезна Спарте, но она ей менее опасна, чем Афинам. Только безумцы находят удовлетворение от обмена несчастьями со своими врагами, когда в их силах этих несчастий избежать. Уничтожение врага не приносит радости, которая может удовлетворить горе, вызванное бедствием собственного народа. (8) Но не по этим причинам мы желаем положить конец войне, а потому, что следуя обычаю наших предков, когда видим многие ужасные страдания, вызванные войной, мы считаем, что следует заявить перед богами и всеми людьми, что не хотим быть причиной этого".

53. После того, как лаконец привел эти доводы, наиболее разумная часть афинян склонилась к миру, но те, кто жили войной и находили выгоду в общественных раздорах, высказались за войну. (2) Сторонникам этого мнения, среди других, был Клеофан, человек, пользующийся большим влиянием среди населения. Он взял слово и, приведя множество подходящих аргументов, воодушевил народ похвалой за недавние победы, как будто случайность потеряла привычку распределять свои дары попеременно. (3) Тогда афиняне, следуя неразумным советам, приняли мнение, наименее приемлемое для своих интересов. Соблазненные льстивыми речами, они пали так низко, что впредь никогда не смогли вернуть свой прежний блеск и великолепие. (4) Но эти события, которые произойдут гораздо позже, будут изложены соотносительно тому времени, которому они принадлежат. В настоящий момент афиняне, будучи в восторге от своих успехов и, возлагая большие надежды на Алкивиада, стоявшего во главе их армии, надеялись быстро вернуть себе гегемонию.

54. Когда завершились события этого года, Диокл получил власть в Афинах[42], а в Риме Квинт Фабий и Гай Фурий стали консулами. В это время Ганнибал, карфагенский военачальник, объединил солдат, прибывших из Иберии и Ливии, и приготовил 60 военных кораблей и полторы тысячи транспортов. (2) На них он погрузил войско, осадные машины, снаряды и все прочее вооружение. После того как с этим флотом он пересек Ливийское море, он начал высадку в Сицилии, на мысе Лилибей, противолежащем Ливии. (3) В то же самое время несколько селинунтских всадников, бывшие в этой местности и видевшие прибытие столь большого флота, с поспешностью направились прочь, чтобы сообщить своим гражданам о появлении неприятеля. Селинунтцы тотчас же отправили сиракузянам послание с просьбой о помощи. (4) Между тем Ганнибал высадил войска и разбил лагерь рядом с шахтой, называемой Лилибей, а спустя многие годы это название перешло к городу, основанному в этом месте[43]. (5) Армия Ганнибала, по свидетельствам Эфора, состояла из двухсот тысяч пехоты и четырех тысяч кавалерии, но, как сообщает Тимей[44], она не превышала ста тысяч. Свои корабли он перетащил по земле в бухту Мотии, чтобы заставить сиракузян поверить в то, что он не собирается идти против них войной, или плыть вдоль берега со своим флотом против Сиракуз. (6) После того как его армия пополнилась эгестинскими солдатами и другими союзниками, он снял лагерь у Лилибея и подошел к Селинунту. Прибыв к реке Мазара, он первым делом захватил находившиеся на ней склады. Затем, приблизившись к городу, разделил свою армию на две части, расположившись вокруг города и, выдвинув машины, принялся совершать энергичные нападения. (7) Он установил шесть башен исключительной высоты[45] и бросил против стен равное число окованных железом таранов, кроме того, использовав лучников в большом количестве, прогнал солдат, защищавших стены.

55. Селинунтцы на протяжении многих лет не испытывавшие осад, единственные из сицилийцев, сражавшиеся на стороне карфагенян против Гелона, никогда не думали, что будут находиться в таком страхе перед людьми, с которыми некогда дружили. (2) И когда они увидели размеры военных машин и множество врагов, то были наполнены страхом перед величиной надвигающейся на них опасности. (3) Между тем, они еще не полностью отчаялись в надежде на спасение, ожидая, что сиракузяне и другие их союзники прибудут в скором времени, и все население как один человек, сражалось на стенах с неприятелем. (4) Все мужчины, бывшие в расцвете лет, взявшись за оружие, отчаянно сражались, в то время как пожилые снабжали их всем необходимым, призывая более молодых не допустить врага. Женщины и девушки приносили еду и оружие тем, кто бился на стенах, отложив на время ту скромность, какая им была присуща в мирное время. (5) Страх был настолько велик, что к помощи призывали даже женщин. Ганнибал, обещавший своим солдатам отдать город на разграбление, придвигал свои машины к стенам и заставлял своих лучших солдат атаковать волна за волной. (6) Трубачи одновременно дали сигнал к атаке, и вся армия карфагенян одновременно поднялась, издав военный клич, тараны потрясали стены, а находящиеся на башнях воины, убили многих селинунтцев. (7) В течение длительного мирного периода, которым они наслаждались, осажденные не проявляли никакой заботы о ремонте своих стен, поэтому деревянные башни далеко превосходили их стены по высоте, и защитники были легко подавлены неприятелем. Когда образовалась брешь, кампанцы, желая проявить отвагу, ринулись в город. (8) Первым делом их поразило малое число защитников, которых они встретили. Но затем, когда к оборонявшимся подошла многочисленная помощь, они были изгнаны, потеряв большое количество своих солдат, так как брешь не была очищена от обломков, и они, застревая в развалинах, становились удобной мишенью. С наступлением темноты карфагеняне прекратили штурм.

56. Селинунтцы, выбрав лучших своих всадников, отправили их в Акрагант, Гелу и Сиракузы, чтобы те как можно быстрее оказали им помощь, так как город не мог более противостоять силе врагов. (2) Акрагантяне и гелийцы ожидали сиракузян, чтобы идти против карфагенян одним общим войском. Сиракузяне, узнав об осаде, первым делом прекратили войну, которую вели с халкидийцами, затем провели некоторое время в сборе войска из окружающих местностей, думая, что город может быть принужден к сдаче осадой, но никак не взят штурмом. (3) Тем временем Ганнибал, на рассвете начал наступление со всех сторон и машинами разрушил смежный с проломом участок стены. (4) Затем, очистив от обломков брешь, отправил вперед лучшую часть войска, поспешно оттесняя селинунтцев с их позиций, но ему не удалось полностью сломить людей, боровшихся за свое существование. (5) Обе стороны несли большие потери, но к карфагенянам подходили свежие войска, а у селинунтцев не было резерва, который пришел бы на помощь. Осада продолжалась в течении девяти дней с непревзойденным упорством, поэтому карфагеняне испытали многочисленные тяжести и несли большие потери. (6) Когда иберы преодолели обрушившуюся стену, женщины, находившиеся на крышах домов, подняли сильный крик, отчего селинунтцы, думая, что город взят, оставили стены, пытаясь занять узкие проулки и улицы, чем задержали врага на долгое время. (7) В то время как карфагеняне пробивались через преграды, женщины и дети, нашедшие убежище на крышах зданий, бросали в них черепицей и камнями. Так что в течение длительного времени карфагеняне пребывали в невыгодном положении, не имея возможности либо из-за стен домов, либо из-за тех, кто бросал в них с крыш камни, окружить противника и бороться с ним в равных условиях. (8) Так продолжалось до полудня пока снаряды у находящихся на зданиях не закончились, а карфагеняне продолжали наступление, меняя уставших свежими войсками. Наконец, силы осажденных были исчерпаны, и враги стали безостановочно проникать в город со всё возрастающей силой, так что селинунтцы были вынуждены оставить улицы.