что ли? Я вот думаю, чем бы его огреть, да так, чтобы он потом на меня в суд не подал за причинённые увечья, а то он же умный — и закон знает, и вообще… В общем, я в раздумьях и мне требуется твоя помощь, чтобы его отшить, а то у меня тут намечается кое-что… — Леська замурлыкала и, зуб даю, светится от счастья. Опять влюбилась. Жаль только, что её чувства не живут дольше суток.
— И кто счастливчик?
— Это просто обалденный парень. Он красивый, мускулистый, не обделён интеллектом, а ещё он та-а-ак похож на ангелочка! — меня от ангелочков уже скоро мутить начнёт…
— И где же ты его встретила?
— Неважно! Главное — это моя судьба!
— Звучит высокопарно… — заметила я.
— Как звучит? — переспросила Леська, не понявшая слово.
— Хорошо, говорю, звучит.
— А … — протянула она и тут раздался оглушительный звонок. У неё, не у меня, но и у меня в ушах заложило.
— Так, Ленка, короче, завтра встретимся. Я тебе позвоню и скажу когда, а сейчас меня ждёт работа, так что увидимся! — она быстро нажала отбой, я не успела ни «пока» ей сказать, ни поинтересоваться, не послышалось ли мне про работу.
Не став вдаваться в подробности, я поставила телефон в режим виброзвонка и минуя лестницу, попала в кафетерий.
Людей здесь было много. В основном, папы, оставившие жён и детей разбираться самим, а сейчас мерно потягивающие кто кофе, кто чай, кто сок или милкшейк, а кто и подпольное питьё, которое тайно протащили сюда в святая святых — в обитель детства, те из них, которые сейчас не помогали брутальному ВДВшнику прийти в себя.
Своих я нашла сразу — они очень громко болтали и вообще привлекали внимание. Только зашуганная Эльмира сидела тише воды, ниже травы.
Они выбрали столик у панорамного окна. Выбор этого места имел основания, которые нам, обычному люду, были неведомы, но Сеня просто так ничего не делал, в чём я с каждым днём всё больше и больше убеждалась, так что сомнений, что столик выбран не случайно, у меня не возникало. Присоединившись к заждавшейся меня компании, я обнаружила преимущества: отсюда просматривался и вид из окна — центральный вход в «Crazy World», и зал с флегматично снующими туда-сюда людьми. Это было идеальное место, чтобы следить за всеми — а что ещё нужно для счастья малолетнему перспективному шпиону? Только если контроль над всеми камерами слежения мира. Думаю, это его тайная мечта, которой он грезит ночами.
Тем не менее, его игры в лазутчика меня несколько пугают. Бегает за мной следом, будто я ему номинант на «Оскар», и снимает меня, снимает, снимает. Я так и в комнаты личной гигиены ходить скоро начну бояться — вдруг и там камера?
К тому, что он знает о нас с Артёмом я уже привычная, тем более он помог нам восстановить хронологию событий, а тогда это нам требовалось по самое «не хочу». Но вот зачем за мной, когда я с Олли гуляю, бегать. Тем более он обещал ему звёздные кадры в сеть не кидать, чем и получил разрешение на преследование у моего друга. Странный у меня братишка, надеюсь, он ничего себе лишнего не воображает. Надо будет спросить потом.
Попутно объясняя причину своего опоздания, я заказала бутерброд и мате, когда остальные уже за обе щёки уплетали заказанные бутеры — все умирали с голоду и ждать меня не стали, то есть все, кроме Эльмиры, чей чай уже остыл и которая даже слово лишнее боялась вставить, хотя не казалась настолько скромной. Это её свойство я списала на издержки религии и стала осторожно прощупывать почву, чтобы в конце концов огорошить её своими жизненно-важными вопросами.
Мне это требовалось, потому что я, кажется, срывалась с небоскрёба в пучины эфирной массы с розовыми слонятами и пушистыми барашками, прямо как моё одеялко, где я была главным бараном, глядящим на новые ворота, которые были старыми, но это дела не меняло. В роли ворот выступал мистер Шеридан собственной персоной. А меня начало активнейшим образом атаковать пророчество. «Не упусти, не обменяй, не предай…»
Может и правда — Шер мой избранный, а мне нужно лишь не упустить его и не предавать, а также ни на что не обменивать. Последнее — уж точно чушь несусветная. Кому бы в здравом уме хотелось меняться на Шера? Это как из известной присказки про тощую корову, не дающую молока, которую бедный дедок пытается толкнуть на базаре, но никто, конечно же, не желает её покупать. Всё же один из торгашей, оказавшись добрым малым, жалеет дедулю и обучает его основам пиара, а в результате так расхваливает корову, что дед свою бурёнку прячет за спину и вопит что есть мочи: «Такая корова нужна самому!» У меня с Артёмкой примерно так же. Сам он — тощая кляча, от которой проку как с воши, даже с барана, чей прототип я, прок есть — целый клок шерсти, а уж если он начнёт себя пиарить, я не удержусь и подобно дедку стану прятать его за спину.
Картинки, визуализировав мысли, всплыли в моей голове, сменяясь, как в проекторе. Увиденное мне не понравилось, но охоту к задаванию вопросов не убавило ни на йоту. И я решилась проведать почву, прыгая из места в карьер:
— Эльмира, а ты и правда, думаешь, что мы неплохо смотримся вместе? — спросила я, вгрызаясь в свою долгожданную еду.
Она благодушно кивнула. Как только я решилась расспросить её, человека сведущего, побольше о любви, а я собирала информацию, чтобы лучше разобраться в собственных чувствах, и опасливо подозревала, не любовь ли меня настигла, что нужен был совет человека опытного, как в проходе нарисовалась знакомая девичья фигурка в компании другой знакомой девичьей фигурки. Они скользко оглядывали зал, выбирая лучший столик, пока их взгляд не остановился на нашей компашке, жующей бутерброды и наслаждающейся жизнью. Я аж поперхнулась и чуть не захлебнулась своим чаем, и в результате выплюнула всё обратно в чашку, потому что обожгла язык.
К нам стремительно, подобно урагану в тихую летнюю ночь, приближалась Соня, пылая своей яркой причёской, в компании Лизы. Своим неожиданным появлением они, казалось, переполошили всех и вся.
— Привет, придурки и Эльмира! — радостно завопило наше домашнее исчадие ада на половине пути и весело помахало рукой. Лиза, сверкая загорелыми коленками из-под короткого шифонового платья молодёжного покроя, тоже помахала, не забыв по пути подмигнуть обратившим на них свой затуманенный взор папашам.
— Привет, — помахала