В апреле 1944 года в Минске, у фельдмаршала Буша, состоялось совещание комендантов укрепленных районов, на котором было решено создать охранные зоны вокруг укрепленных районов, а населенные пункты, находящиеся в этих зонах, «освободить от гражданского населения».
Тысячи мирных граждан были лишены крова, подверглись издевательствам, пыткам и уничтожению.
По приказу Эрмансдорфа трижды предпринимались карательные экспедиции, сопровождавшиеся кровавыми расправами над мирным населением. Часть людей расстреливались, а остальные отправлялись в германские концентрационные лагери.
В ходе судебного следствия устанавливается, что Эрмансдорф приказал расстреливать военнопленных командиров Красной Армии. По его приказу было отправлено в немецкое рабство 10 тысяч советских граждан. За свои кровавые злодеяния на территории СССР подсудимый получил от гитлеровского правительства несколько высших наград.
Отвечая на вопрос прокурора, Эрмансдорф показывает, что в числе других генералов и адмиралов вооруженных сил Германии он прошел специальные высшие политические курсы, на которых в качестве преподавателей выступали Кейтель, Розенберг, Гиммлер и Гитлер.
В числе немногих генералов он был ознакомлен с приказом Гитлера о вероломном нападении на Советский Союз еще за 10 дней до события.
Далее по делу Эрмансдорфа дают показания свидетели. Свидетель протоиерей могилевской церкви Трех святителей Радзинович показал, что на строительстве Могилевского укрепленного района население принуждалось работать до полного истощения. Тех, кто не мог выти на работы, расстреливали или заключали в лагерь смерти, а молодежь отправляли на каторгу в Германию.
Свидетели Рябцев и священник Агеев привели многочисленные факты кровавых расправ гитлеровцев над мирным населением в городе Могилеве.
На этом вечернее заседание заканчивается.
Утреннее заседание 18 января.
На заседании допрашивается подсудимый Кох, криминал-комиссар гестапо, бывший начальник полиции безопасности в городах Орел, Орша, Борисов, Слоним.
Кох подтверждает все свои показания, данные на предварительном следствии.
Зимой 1942—1943 гг. этим гитлеровским палачом было умерщвлено в душегубках 60 советских граждан; он расстрелял 39 человек, том числе 8 детей, уничтожил в душегубках большое количество мирного населения. Кох руководил лагерем «Орехи», где содержалось до 3 000 советских граждан, умерших от голода, пыток и истязаний.
Список кровавых преступлений Коха велик. Он отправил в Майданек для уничтожения 700 советских граждан, арестовал в Борисове 250 человек, из которых 30 были расстреляны, а остальные были также отправлены в лагерь. По приказанию Коха, в городах Орша и Борисов было сожжено свыше 3 000 тысяч трупов расстрелянных и удушенных советских граждан.
— Я должен кое-что добавить к моим показаниям, данным на предварительном следствии. Я вижу провал всего нашего дела. Утаивать бесполезно, — заявляет в начале допроса подсудимый Кох.
С первых дней нападения на Советский Союз Кох был начальником особой команды гестапо которая по приказу Гитлера и Гиммлера уничтожала еврейское население и советский актив.
Прокурор: Какое количество людей было уничтожено за время вашего пребывания в особой команде?
Кох: Я считаю, что 30 тысяч человек.
Прокурор: Почему такая округленная цифра?
Кох: Я подсчитал приблизительно.
Прокурор: Скажите суду подробнее — как осуществлялись аресты и преследования?
Кох: Это делалось быстро. Евреев мы выгоняли из своих домов, загоняли в гетто и немедленно их уничтожали. Жилые дома после этого сжигались. Это делалось в каждом населенном пункте Белоруссии.
Далее Кох показывает о своих злодеяниях, совершенных в лагерях, в которых заключались ни в чем не повинные мирные советские граждане. Один из таких лагерей был создан в гор. Орле. Кох показывает суду, что в целях маскировки этот лагерь смерти был назван «рабочим лагерем».
Председательствующий: Скажите, что это за лагерь «Орехи»? Какое вы имели к нему отношение?
Кох: Я был комендантом лагеря деревни Орехи, в котором находилось 3 тысячи человек, подозреваемых в связях с партизанами, а также партизанские семьи: дети, женщины и старики. Этих людей мы умерщвляли с помощью душегубок, а также тем, что содержали их на голодном пайке. Обычно дети очень быстро умирали от голода. Мужчин мы отправляли на работы в Германию, а женщин и детей в Майданек.
Председательствующий: Какое участие вы принимали в расстрелах советских людей и сколько лично расстреляли?
Кох: 500 человек. (Шум в зале).
Прокурор: Расскажите о случае расстрела в 1943 году 15 человек, среди которых были 3 женщины. Сколько вы лично расстреляли?
Кох: Всегда при расстрелах я сам расстреливал лично первые 3—4—5 человек для того, чтобы показать своим подчиненным, каким должен быть гестаповец.
Прокурор: Это было наглядное преподавание?
Кох: Так точно.
Прокурор: Скажите, Кох, помимо 2 000 человек, расстрелянных в Орле, вы дополнительно расстреляли еще 40 человек, среди которых были дети? За что вы их расстреляли?
Кох: Эти люди имели коммунистическое мировоззрение. Среди них были 9 женщин и 8 детей от 2 до 10 лет.
Прокурор: У детей тоже было коммунистическое мировоззрение?
Кох: У нас был принцип, чтобы уничтожать и детей.
Прокурор: У вас дети есть?
Кох: Да, имею 3-х.
Прокурор: Какого возраста?
Кох: 1 год, 3 года и 5 лет.
Прокурор: Их можно в чем-либо политическом обвинить?
Кох: Нет, конечно нет.
Прокурор: По какому принципу вы расстреляли 8 советских детей? Они ни в чем не повинны.
Кох: Это было уничтожение населения другой расы.
Отвечая на вопрос прокурора, Кох говорит об обстоятельствах расстрела 3 офицеров Красной Армии.
Прокурор: В чем же вы их обвиняли? В том, что они русские?
Кох: Да, это была просто ненависть к русским.
Председатель Трибунала: Скажите, какие методы вами применялись при допросах?
Кох: Допрашиваемым мы заламывали руки назад, подвешивали на дверь, загоняли иглы под ногти, избивали палками, пытали электричеством, загоняли шомпола в заднюю часть тела.
Далее Кох показывает, что его командой практиковались пытки при допросах, массовое истребление заключенных в лагере «при попытке к бегству». С целью скрыть свои преступления команда Коха сожгла в районе Орла и Борисова около 6 тысяч трупов.
Прокурор: Это трупы тех, которые были расстреляны органами гестапо?
Кох: Да.
Прокурор: По чьему приказу производилось сжигание трупов?
Кох: По совершенно секретному приказу Гиммлера. Делалось это для того, чтобы впоследствии нельзя было установить, сколько советских граждан нами было уничтожено.
Прокурор: Что вы делали с людьми которых заставляли раскапывать могилы и сжигать трупы? Вы их впоследствии уничтожали?
Кох: Да, уничтожали.
Прокурор: Как вы расцениваете все свои преступления, которые с такой жестокостью совершались?
Кох: Это зверские преступления, совершенные против всех международных прав. Но я был нацист, и это была моя практическая работа по осуществлению расовой теории.
Далее суд переходит к допросу свидетелей по делу Коха.
Первым дает показания И.А. Киселев, рассказывающий суду о кровавых расправах гестапо над мирным населением в гор. Орше.
Другой свидетель — житель гор. Борисова, инвалид 2-й группы Д.Т. Мерук рассказывает суду:
— Я был арестован гестапо 14 апреля 1944 года и заключен в Борисовскую тюрьму, а затем переведен в концентрационный лагерь, где меня неоднократно избивали до потери сознания. Перед приходом Красной Армии арестованных стали выводить большими партиями на расстрел. К 28 июня 1944 года в лагере оставалось только 1 500 советских граждан. Их выстроили и стали расстреливать из автоматов и пулеметов. Я находился в числе расстреливаемых. Раненный тремя пулями в грудь и в ногу, я упал между трупами. Отсюда с огромным трудом мне удалось выползти и пробраться в сарай, из которого я наблюдал дальнейшую расправу гестаповцев над заключенными. Фашистские бандиты добивали раненых гранатами, приканчивали их штыками и пристреливали из пистолетов. Чтобы скрыть следы своих страшных преступлений, гитлеровцы облили трупы какой-то жидкостью и сожгли их.