Читать интересную книгу Сорок дней Муса-Дага - Франц Верфель

Площадь опустела. Где-то вдали слышны крики. Люди суетятся возле шалашей. Нет, не позовет он на помощь! Священнику, принявшему мученическую смерть, привязанному к алтарю, прощение всех грехов, безусловно, обеспечено. Снова мимо Тер-Айказуна выстрелом скользнул огненный язык. Лучше бы турки убили его! А так – сыны Армении, собственный народ. Псы! Бешеные псы! И с этими словами из уст Тер-Айказуна вырвался такой нечеловеческий вопль, что ему показалось, голова его вот-вот расколется. С диким ревом он как можно шире расставил ноги и, как тягловая лошадь на подъеме натягивает постромки, изо всех сил натянул веревки.

Возле шалашей продолжали кричать отчаявшиеся люди. Но когда до них донесся вопль Тер-Айказуна «Псы! Псы!», то одурманенные собственностью мусадагцы опомнились и побежали к алтарю освобождать вардапета. Но еще до того, как первый крестьянин подошел к нему, расшатанный столб поддался, помост рухнул, и яркое пламя взмыло вверх. Священник упал рядом. Подбежавшие люди подхватили его, перерезали веревки. Тер-Айказун встал, сделал два-три шага и опустился наземь.

А возле лежавшего в глубоком обмороке Габриэла Багратяна хлопотали какие-то старики и старухи. Подоспел доктор Петрос. Даже не проверив еще пульс, он понял, что Габриэл жив. Со стоном доктор сел позади командующего и положил его голову себе на колени. Осторожно снял пробковый шлем, который ударом приклада был глубоко надвинут. Габриэл очнулся. «Как от глубокого сна», – подумал он. Ведь все это разыгралось в невероятно короткий промежуток времени, так сказать, во времени и вне времени. Лишь постепенно Габриэл начал ощущать тяжесть в голове. Доктор провел рукой по лбу, волосам – крови нет. Только большая шишка. Но может быть, удар вызвал внутреннее повреждение, может, лопнул мозговой сосуд? Доктор Петрос ласково позвал Габриэла. Тот удивленно оглядел все вокруг и улыбнулся. Нет, он ничего не понимал. Горели шалаши, полыхало огромное пламя над правительственным бараком. Что ж, там было чему горсть – библиотека Грикора! Люди вокруг плачут, куда-то бегут, волоча за собой одеяла, простыни. Деревенские певчие и священники, все в облачении, бросились к рухнувшему алтарю, надеясь спасти церковную утварь, евангелие, книги. А Габриэл все лежал па коленях старого доктора, где ему не раз приходилось сидеть ребенком! И какое-то очень грустное чувство завладело им. Но что это? В нескольких шагах лежит Тер-Айказун, и общинный писарь подает ему кружку с водой. Грудь вардапста обнажена, пожилая женщина обкладывает ее мокрыми тряпками. Габриэл с великим удивлением посмотрел на доктора:

– Что случилось?

Доктор Петрос усмехнулся:

– Кабы я это знал, сын мой…

И старик ласково приложил свои коричневые сморщенные ладони к щекам Габриэла.

– С тобой, в этом я глубоко уверен, ничего не случилось.

Габриэль Багратян вскочил. Очень медленно, как бы нехотя, возвращалось воспоминание о происшедшем. Словно все еще в тяжелом дурмане, он спросил:

– Что с вылазкой?.. Мы предприняли ее?.. Иисус Христос… Южный бастион… Теперь все погибло…

Тер-Айказун тоже приподнялся. И голос его звучал как будто из глубины сознания:

– Теперь уже нет…

Габриэл не услышал его. Гул и треск огня заглушали все. Шаг за шагом, от шалаша к шалашу продвигался вперед пожар. Занялись и деревья, близко стоявшие к Городу. На Алтарной площади собиралось все больше семей со спасенным скарбом. Они словно бы ожидали приказа: куда? как? Несколько женщин приволокли сюда швейные машины – подальше от огня! И все они глазами искали командующего. А его не было. И Тер-Айказун, и Габриэл Багратян все еще не пришли в себя. Петрос в счет не шел. Не видно было ни одного учителя, ни одного мухтара – они тоже были заняты спасенном своего имущества. Но в этот критический час помощь пришла с Северного Седла. Только когда поймешь, что все произошло в промежуток между тем, как упал Тер-Айказун и моментом, когда прибыл Авакян с шестью дружинами, то есть, когда все уже было кончено, – только тогда станет ясно, с какой невероятной быстротой сменялись события. Услыхав пальбу дезертиров, Чауш Нурхан немедленно прислал дружинников. Адъютант бросился к своему командующему.

– Вы ранены, господин Багратян?.. Иисус Христос, на кого вы похожи!.. Скажите хоть слово.

Но Багратян молчал. Быстрыми шагами он покинул площадь, миновал пылавший алтарь, пересек весь город и уже бегом поднялся на пригорок. За ним бокал Авакян. Напряженно, весь устремившись вперед, Габриэл вслушивался, стараясь что-нибудь разобрать в этом гуле пожара.

Какой-то перерывистый треск на юге… Похоже на пулеметную очередь… Вот снова… Может, это обман слуха?..

Громко стучала кровь в голове.

Глава шестая

ПИСЬМЕНА В ТУМАНЕ

Молодой офицер все же не ударил лицом в грязь, – он проложил телефонный провод, конечно, не до самого дома Багратянов (столько провода, вероятно, и во всей Четвертой Армии не нашлось бы), а вверх от Хабасты до позиций примерно в четырехстах футах ниже Южного бастиона. При тех трудностях, которые представляли скалистый горный рельеф и далеко не удовлетворительная выучка солдат, это было немалым достижением.

Генерал Али Риза-бей сразу после полудня переоделся в штатское платье – необходимо было скрыть свое присутствие от наблюдателей Мусадагцев – и самолично отправился в Хабасту. Солнце уже скрылось за горными вершинами, когда неуклюжий аппарат, стоявший перед ним на столике, вдруг зажужжал. Однако прежде чем он услышал слабый голос юзбаши на другом конце провода, прошло довольно много времени – следовало ведь решить несколько технических проблем. Но зато уже после того как все было исправлено, голос юзбаши зазвучал громко и четко и, несмотря на все технические погрешности, можно было расслышать в нем нотки гордого самодовольства:

– Господин генерал! Честь имею доложить – гора в наших руках.

Али Риза-бей с чистым лицом человека непьющего и некурящего, прижимая трубку к уху, откинулся на спинку складного стула.

– Какая гора, юзбаши? Вы имеете в виду ее южные высоты?

– Так точно, эфенди, южные высоты.

– Благодарю. Каковы потери?

– Потерь нет. Ни одного человека!

– Сколько пленных, юзбаши?

Снова какая-то техническая помеха. Генерал строго посмотрел на офицера связиста. Но вот в трубке, правда, с перебоями, вновь послышался голос юзбаши.

– Пленных нет. Окопы неприятеля были пусты. Но мы на это и рассчитывали. Почти пусты. Человек десять, четверо из них мальчишки.

– И что с этими людьми?

– Мои ребята прикончили их на месте…

– Оказывали сопротивление?

– …сопротивления не оказывали…

– Это значительно умаляет ваш успех, юзбаши. Пленные облегчили бы нашу задачу.

Даже в аляповатой трубке полевого телефона можно было расслышать раздражение в голосе юзбаши:

– Я солдатам такого приказа не отдавал.

Бесстрастный холодок в голосе генерала не изменился:

– А где дезертиры?

– Обнаружено только их тряпье, никаких других следов.

Есть еще сообщения, юзбаши?

– Армяне подожгли лагерь. Далеко видно.

– А эта как вы расцениваете, юзбаши? Какие могут быть причины?

Голос в трубке звучал злобно-мстительно:

– Не мне судить. Господин генерал лучше определят причины. Может быть, весь сброд уходит с горы… возможно, уже этой ночью…

Прежде чем сформулировать свое мнение, Али Риза-бей устремил вдаль взгляд своих бледно-голубых глаз:

– Может быть… но не исключено, что это какая-нибудь ловушка. Их вожаки не раз водили наших офицеров за нос… Может быть, они задумали вылазку…

После этих слов он обратился к присутствующим:

– Этой ночью усилить посты в долине…

Голос юзбаши звучал теперь требовательно и нетерпеливо:

– Нижайше прошу, господин генерал, отдать дальнейшие распоряжения.

– Как далеко продвинулись ваши роты?

– Третья рота и два пулеметных расчета окопались на ближайшей высотке, примерно в пятистах шагах от моего командного пункта.

– Здесь, внизу, слышны были пулеметные очереди. Что это значит?

– Небольшая демонстрация…

– Демонстрация в высшей степени излишняя и вредная… Войска остаются на позициях. Занять оборону на захваченных рубежах.

Голос на другом конце провода звучал уже коварно:

– Войскам оставаться на позициях. Прошу письменно подтвердить приказ, эфенди… А завтра?

– За полчаса до восхода солнца на северном участке артиллерия начнет пристрелочный огонь. Сверьте ваши часы с моими, юзбаши… вот так… Сразу после восхода солнца поднимусь к вам и возьму командование на себя. Наступаем с юга. Все.

Там, наверху, юзбашн, скрежеща зубами, шмякнул трубку.

– К шапочному разбору прибыл этот генерал от козьего молока. А потом объявит себя победителем Муса-дага!

Габриэл Багратян молча вернулся на Алтарную площадь. Весь недолгий путь он судорожно сжимал руку Авакяна. Огонь уже полыхал над самыми дальними шалашами. Солнце зашло совсем недавно. Но несмотря на огонь, бушевавший вокруг, – сплетенная из веток стена все еще горела – внутри у Габриэла царил мрак. Какие-то мрачные и в то же время жалкие фигуры кружились в бессмысленной пляске, какие-то жалкие и в то же время мрачные голоса разносились по площади. Весы его жизни дрогнули. Разве не вправе он еще раз и уже навсегда ринуться в страну неведения? Стефана нет в живых. Зачем же тогда начинать все с начала? И все же с каждой секундой его голова – этот болезненный сосуд! – наполнялась новыми ясными и такими энергичными соображениями.