Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

После окончания рабочего дня он поехал в Лютри, ориентируясь по навигатору. Этот городок находился на противоположном от Колоньи берегу, и в той стороне Джейсон никогда не бывал. Впрочем, достаточно было выбраться из центра города, а там просто ехать вдоль озера. Охрана быстро — через десять минут после того, как он покинул офис — поняла, что он едет не туда: телефон в кармане звонил, не переставая. Джейсон не стал отвечать на звонок: ему нечего было сказать. Всё равно машина охраны поедет за ним, и телохранители сами всё увидят. Уже на подъездах к дому Рипли он всё же достал телефон и коротко поговорил с Марчем:

— Мы с мистером Рипли договорились об ужине. Извините, что не поставил вас в известность, боюсь, вам бы приказали мне помешать.

— Коллинз, вы с ума сошли? Ни я, ни Эдер больше не будем покрывать ваши похождения! — рявкнул в трубку телохранитель.

— Я вас и не прошу. Я не собираюсь скрывать этот визит от Астона. Это просто ужин. Вы понимаете английский язык? Ужин. Это когда вместе едят.

— Что бы вы там с ним не делали, босс вас…

— Я пробуду там около двух часов, — холодно прервал его Джейсон. — Так что о своей еде позаботьтесь сами — вы не приглашены.

Рипли ждал его в огромной гостиной, странно пустой и холодной, когда в ней находились всего два человека. Дом был большим, но не очень уютным. Везде были видны признаки того, что здесь живёт тяжело больной человек: хотя пол практически везде был устроен на одном уровне, ступенька, если таковая вдруг была, имела сбоку пандус; в двухэтажном особняке имелся лифт, а лестница была снабжена специальным устройством для подъема инвалидной коляски.

Джейсон отказался от ужина, сказав, что у него не так уж много времени, и он хотел бы сделать в первую очередь то, для чего и приехал сюда, — сыграть для брата Рипли.

— Я думаю, что нет смысла представлять вас друг другу, — сказал хозяин. — Майк не может говорить. Мы с ним можем обмениваться условными знаками, но это всё равно лишние переживания для него — в очередной раз ощутить собственную беспомощность… К тому же, я не предупреждал его о вашем приезде: сомневался до последнего момента, что вы сдержите обещание. Пусть это станет для него сюрпризом…

— И что мне делать в таком случае? — спросил Джейсон.

Рипли указал ему рукой на двери в соседнюю комнату:

— Вы просто начните играть, а я схожу за братом.

— У меня не очень большой репертуар, но если у вашего брата есть какие-нибудь предпочтения…

Рипли по своей привычке не дослушал его, царственно бросив:

— На ваш выбор. Гласс Майка вполне устроит. В том, что касается музыки, он абсолютно всеяден…

В большой квадратной комнате, куда они вошли, тоже было до необычного мало мебели: белоснежный рояль, два дивана и пара маленьких столиков. Рипли не стал включать свет, довольствуясь лишь тем, что падал из большого странной формы окна.

Джейсон расстегнул пиджак и сел за рояль: он чувствовал себя странно и напряжённо. Он волновался так, словно ему нужно было играть на сцене перед полным зрительным залом. Но ведь он на самом деле никогда не играл вот так для кого-то. Он играл с учителем в школе или для себя дома. Иногда для Дэниела… Но это был совершенно особый случай: это было то же самое, что играть наедине с самим собой, настолько он доверял этому человеку, считал частью самого себя и полностью открывался перед ним…

Он начал с тех самых «Мёртвых вещей». Когда он дошёл почти до самого конца композиции, то услышал слабый шум со стороны двери и тихие шаги. Едва звуки замерли, он, не поворачивая головы, быстро скосил глаза направо: Рипли сидел на диване, а рядом стояло большое инвалидное кресло, напоминавшее какое-то футуристическое средство передвижения. Лица сидевшего в кресле мужчины он не успел толком рассмотреть, тем более что часть лица была перекрыта трубкой.

Джейсон продолжал играть, одновременно пытаясь абстрагироваться от ситуации и не думать о слушателях. Пальцы помнили мелодию сами и послушно играли, пока голова была занята мыслями. Джейсон перешёл к любимой им «Everyday» Коммандо, той самой «песенке», подслушанной когда-то Софией. Наверное, теперь ему больше никогда не увидеть девочку. Он был уверен, что Камилла во всём обвиняет его и видит за этим какой-то коварный и низкий план.

Напряжение постепенно отступало: музыка всегда была для Джейсона лучшим лекарством. Сначала он играл несколько механически, просто нажимая нужные клавиши, но потом пришло знакомое успокоение, уверенность и внутренняя свобода. Мелодия стала приобретать индивидуальность, окрашиваться оттенками эмоций, которые не столько композитор вписал в ноты, сколько вложил сам Джейсон. Он переходил от одной композиции к другой, пока ему показалось, что он играл уже достаточно долго. По его прикидкам, прошёл примерно час, да и в комнате стало заметно темнее. Он решил, что сыграет ещё одну вещь, и на этом всё. Может быть, она была слишком трагичной, но он любил её — «Часы» Филипа Гласса.

Когда последние ноты затихли, он убрал руки с клавиш, но к слушателям не повернулся. Внутри чувствовалось нечто сродни опустошению. Джейсон подождал несколько секунд и встал со стула. Он взглянул на запястье: он играл почти полтора часа. Полтора часа отмеренных изящной острой стрелкой. Он невольно снова подумал о том, сколько же стоил подарок Рипли. Джейсон пробовал узнать, даже интересовался на хорологическом форуме, где было много опытных в таких делах коллекционеров, но сколько-нибудь точного ответа никто дать не мог, что неудивительно: Джейсон мог только описать часы, выкладывать фото он считал неэтичным. Часы из таких материалов, сделанные в единственном экземпляре должны были стоить около миллиона долларов.

Рипли ничего не говорил. Джейсон подошёл к братьям. Теперь он хорошо видел худое лицо Майка Рипли, измождённое и бледное, похожее на лицо Гэри, только шире, массивнее и старше. На впалых щеках обозначились влажные дорожки от слёз, но губы как будто чуть улыбались. Джейсон бросил растерянный взгляд на младшего брата.

— Мы благодарим вас за вашу игру, — произнёс тот.

Он нажал несколько кнопок на боку кресла, то практически бесшумно сдвинулось вперёд, остановилось, потом проехало ещё немного, остановилось на уровне дверей, развернулось под прямым углом и выехало из комнаты. Джейсон озадаченно наблюдал за этим.

— В кресле есть карта дома. Можно дать команду, в какую комнату ехать, оно определит, где сейчас находится и довезёт Майка само, — пояснил Рипли, так и не поднявшись с дивана. — Он может им управлять, но это пока… сложно.

— Простите, моя игра, кажется, расстроила вашего брата.

— Возможно, — согласился хозяин дома, — но гораздо более чем расстроен, он рад испытать столько эмоций, самых разных эмоций. Когда я впервые увидел, как вы играете, именно увидел, а не услышал, я сразу подумал о том, что он тоже должен это видеть. Ему будет немного больно смотреть на то, к чему никогда не сможешь приблизиться, но это, тем не менее, прекрасно. Майкл скрывал от знакомых, от прессы, от родственников — от всех, кроме меня, но ему с детства нравились мужчины. С его положением в обществе это было, сами понимаете, не очень удобно. Последние два года перед несчастным случаем он встречался, тайно, разумеется, с одним молодым человеком, актёром. Тогда довольно известным.

Джейсон с лёгким удивлением качнул головой. Теперь он чуть лучше понимал Рипли, но всё равно не до конца…

— Не беспокойтесь, — продолжал тот, — у вас нет ничего общего с тем молодым человеком. Это было бы слишком жестоко.

Рипли протянул к Джейсону руку, и тот едва сдержался, чтобы не отдёрнуть свою. Тот приподнял рукав пиджака и коснулся часов, немного выглядывающих из-под манжета.

— Я рад, что вы их всё-таки надели, — произнёс он, заглядывая в глаза стоящему перед ним Джейсону.

Тот равнодушно посмотрел на него сверху вниз:

— Я подумал, что вам это будет приятно.

— А что ещё мне будет приятно, как думаете?

Джейсон сделал шаг вперёд, становясь вплотную к сидевшему на диване Рипли. Равнодушие в его серых глазах сменилось заинтересованностью, даже любопытством, но любопытством бесстрастным, сродни тому, какое возникает, когда человек рассматривает затейливую игрушку или забавное насекомое, которого раньше никогда не видел.