что это идеальные цифры. Я бы их вытянул, тренируясь по двенадцать часов в день. А дальше, как повезёт. Не все способны перевалить за десятый уровень. Далеко не все», – размышлял Медведев, глядя на задумавшегося собеседника.
Так уж вышло, что им обоим сейчас было над чем подумать.
Один жизнь заканчивает, другой начинает.
Один подводит итоги, другой строит планы.
И оба друг другу не доверяют.
– С чего начнём? – поинтересовался я, первым сообразив, что наше молчание чересчур затянулось.
– С ордена. Тебе же нужен орден? – словно бы нехотя ответил Медведев.
– Не помешает, – согласился я в очередной раз. Чисто по привычке.
– Раз граф Игнатьев ещё тут, то вместе с ним вы сообразите, как государя известить, или хотя бы князя Обдорина. Штурм Зимнего дворца – это просто манёвр для отвлечения сил. Как только дворец захватят, он будет взорван вместе со всеми, кто там окажется. Год назад, во время ремонта в подвалы дворца завезли десять тонн взрывчатки в мешках из-под цемента. Куракину не нужны ни выигравшие, ни проигравшие. Чем меньше тех и других останется, тем для него лучше. Провода для подключения подрывной машинки выведены в подсобное помещение заброшенной старинной станции метро. Она там вроде бы одна осталась, так что пусть ищут. Ну что, на орден мы заработали? – деловито спросил Медведев, потирая сухонькие руки.
– А вы откуда про взрывчатку знаете? – не придумал я сходу более умного вопроса, так меня ошеломили полученные сведения.
– Хороший вопрос, – покладисто отозвался Савва Савельевич, – Я с удовольствием на него отвечу, как только узнаю о смерти князя Куракина.
Через несколько минут в столицу вылетел дирижабль с тремя гвардейцами на борту. Задача перед ними стояла непростая. Им нужно будет десантироваться с дирижабля и пробиться в Зимний дворец. Под нагрудной броневой пластиной доспеха их командира спрятан конверт, который любой ценой они обязаны доставить Императору или князю Обдорину.
Переоформление баронских земель прошло скучно. Сорок минут на оформление документов и полчаса наблюдений за потеющим Грюнбергом, который пересчётом монет не ограничился, потребовав их взвесить. Его право. Монеты частенько «худеют» за время обращения. На их номинал это не влияет, но поводом для доплаты может послужить. Так и случилось. Барон насчитал недостачу по весу в двенадцать червонцев, отчего присутствующий здесь нотариус лишь возмущённо крякнул, видимо желая мне обозначить лукавство Грюнберга. Подмигнув ему, я дополнительно отсчитал пятнадцать монет и, отделив три золотых червонца, пододвинул их к нему, попросив нотариуса задержаться у нас на пару дней. Есть у меня предчувствие, что нотариальные услуги в скором времени мне не раз потребуются.
Снова пришлось ехать к Анвару. Никак не предполагал, что увижу его раньше завтрашнего дня, а оно вон как вышло. Не детям же доверять зарядку смертельно опасных артефактов. Опять всё самому приходится делать.
Анвар вышел ко мне не сразу, а когда появился, то выглядел по меньшей мере странно. Взъерошенные волосы, блуждающий взгляд и сбитый набок кожаный фартук. Никогда его таким не видел.
– Что-то с алмазами не так? – предположил я самое очевидное. Времени не много прошло и скорее всего Чаши уже успели остыть, позволяя произвести выемку экспериментальных образцов.
Вместо ответа мегрел брякнул на стол необычный кристалл.
Взяв алмаз в руки, я начал пристально его разглядывать. Цвет. Тёмно-синий, с выраженным фиолетовым оттенком. Словно его окунули в чуть разбавленные чернила. Вроде бы по размеру он не сильно крупней тех, что я делал раньше, но вес. Он ощутимо тяжелее.
– Может он только сверху такой? – спросил я у мегрела, крутя перед собой кристалл и разглядывая его на свет, – Распилить бы его надо.
– Не пилится, – коротко ответил мастер.
– Что, совсем? – не поверил я.
– Два диска извёл, а на нём ни следа.
– Разве такое может быть? – засомневался я. Всё-таки алмаз занимает самую верхнюю позиции по шкале твёрдости и диск с алмазным напылением просто обязан распилить любой материал, существующий на нашей планете.
– Бывает, – Анвар присел за стол, – Дед мне как-то про метеоритные алмазы рассказывал. Только я думал, что это сказка. Мелким совсем тогда был. Вроде, обмолвился дед, что те алмазы твёрже обычных бывают. Даже название их говорил, да только забыл я его. Больно слово какое-то необычное было, заковыристое.
– Импактиты, – с чего-то вдруг вырвалось у меня. Опять Сущность шуткует, вбрасывая мне малый пласт Знаний. В этот раз даже сомнений никаких нет. Сам я не то, чтобы знал когда об импактитах и астроблемах, а и слов этих никогда ни от кого не слышал.
– Точно, – с уважением посмотрел на меня мастер, – Так их дед и называл.
– Да Бог с ними, с импактитами этими, – постарался я отвлечь Анвара от размышлений. Ну вот не нужно мне, чтобы он дальше космическую тему додумывал и мои алмазы к ней привязал. Страшно себе представить, какое давление и какие температуры случаются при падении на Землю гигантского метеорита. Пусть лучше считает, что это я чего-то начудил, и ничего необычного не произошло, – Ты лучше придумай, как их обработать.
– Не надо придумывать, батоно. Один кристалл дробить нужно и весь инструмент заново из его крошки делать.
– Так дроби. В чём проблема-то? – разгорячился я, глядя на мнущегося мегрела, отводящего виноватый взгляд.
– Ты все кристаллы идеальные сделал. Ни одного в брак не ушло. Не сердись батоно, рука не поднимается такую ценность в пыль пускать.
– Дроби, завтра новые сделаю, – пообещал я и махнул рукой, даже не поморщившись от такого нерационального мотовства.
Может и сделаю, если живым вернусь. Не зря же я на Источник приехал с двумя десятками смертельно опасных игрушек. Каждая из них втрое мощнее моих снарядов, которыми я пригрел архимага, и себя заодно.
«Кречет» прожил не долгую, но яркую жизнь, и больше у меня нет дирижабля с метателями и широким грузовым люком. Более того, сейчас в цехе уродуют гондолу практически готового дирижабля, заказанного племянником Императора. Не оказалось у меня под рукой другого дирижабля, который готов бы был вылететь сегодня в ночь с одоспешенными гвардейцами на борту, а рассчитывать на скорое возвращение «Сапсана» вряд ли стоит. Вот и приходится врезать грузовой люк в единственный дирижабль, оказавшийся готовым к полёту, иначе гвардеец в МБК в дверь салона не проходит.
Когда я вернулся на верфи, то первой новостью, которую мне рассказали, оказался приезд Антона Рюмина, пожелавшего лично осмотреть достраиваемый дирижабль.
Надо же, как не ко времени его принесло. Похоже, заскучал княжич в обществе наших милых девушек и придумал себе хоть какое-то развлечение.
Разгневанного Рюмина я разыскал в кабинете. Судя по бледному виду