Перед решающими боями Сталин, обсуждая ситуацию с Ворошиловым, Тимошенко и первым секретарем ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко, сказал, что туда надо направить инициативного человека, «чтобы мог не только поправить положение, но и при случае надавать японцам». Выбор пал на Георгия Жукова, заместителя командующего Белорусским округом. С этой минуты на военном небосводе зажглась его звезда. Прибыв в Москву к Ворошилову, он сразу был откомандирован в Монголию, в штаб 57-го Особого корпуса, который базировался в 120 километрах от основных событий. Здесь раскрылась натура Жукова, который в течение первого этапа своего командования был вынужден вступить в конфликт с двумя вышестоящими начальниками — заместителем наркома обороны Г. И. Куликом и командующим Забайкальским фронтом Г. Л. Штерном. Оба навязывали ему свои рекомендации, хотя знали, что Жуков действует самостоятельно и подчинен непосредственно Москве. Кулик предлагал вывести артиллерию с плацдарма на восточном берегу Халхин-Гола в то время, когда японцы были близки к его захвату, и таким образом обречь пехоту на гибель. Штерн рекомендовал отложить наступление и заняться наращиванием сил. Жуков в обоих случаях действовал одинаково: потребовал письменный приказ и сказал, что все равно обжалует его в Москве. Упоминание Москвы, то есть Сталина, отрезвило Штерна.
Ответ Жукова Штерну, прославленному в Испании Герою Советского Союза, надо привести дословно: «Я отвергаю ваше предложение. Войска доверили мне, и командую ими здесь я. А вам поручено поддерживать меня и обеспечить мой тыл. И прошу вас не выходить из рамок того, что вам поручено»360.
Вмешательство Кулика привело к тяжелым последствиям. Жуков должен был выполнить приказ, хотя сразу доложил Ворошилову, что приказ не соответствует обстановке. В результате отход советских войск вскоре превратился в бегство через переправу на реке Халхин-Гол. Жуков бросил туда всех офицеров штаба корпуса. Им удалось прекратить панику, однако все же были потеряны высоты Песчаная и Ремизова, отбивать которые потом пришлось ценой больших потерь.
Ворошилов отменил приказ Кулика и объявил ему выговор за самоуправство.
Но кроме Кулика и Штерна перед Жуковым встали другие трудные проблемы. Так, из донесения начальнику Политуправления РККА Мехлису от 16 июля 1939 года видно, какой низкий моральный уровень был в некоторых частях: «В прибывшей 82 сд (стрелковой дивизии) отмечены случаи крайней недисциплинированности и преступности. Нет касок, шанцевого инструмента, без гранат, винтовочные патроны выданы без обойм, револьверы выданы без кобуры… Личный состав исключительно засорен и никем не изучен, особенно засоренным оказался авангардный полк, где был майор Степанов, военком полка Мусин. Оба сейчас убиты. Этот полк в первый день поддался провокационным действиям и позорно бросил огневые позиции, перед этим предательством пытались перестрелять комполитсостав полка бывшие бойцы этого полка Ошурков и Воронков. 12.07 демонстративно арестовали командира пулеметной роты Потапова и на глазах бойцов расстреляли, командир батальонного этого полка Герман лично спровоцировал свой батальон на отступление, все они преданы расстрелу. Для прекращения паники были брошены все работники политуправления РККА, находящиеся в это время на КП… В этом полку зафиксированы сотни случаев самострелов руки…»36
Из текста видно, что армия была плохо подготовлена, и если учесть действия Кулика и Штерна, то положение вообще было крайне тяжелым. Поэтому роль Жукова с его чудовищной волей и физической мощью оказалась решающей. Он оказался находкой для Сталина и стал лидером всей генерации советских военачальников, вскоре сменивших выходцев из 1-й Конной армии (Ворошилова, Буденного, Кулика и др.).
Дальше Жуков действовал на свой страх и риск, вводя в бой прямо с хода танковые части, которые, потеряв до трети личного состава и техники, не дали японцам закрепиться.
Пограничный конфликт на Халхин-Голе быстро разгорелся в локальную войну. С японской стороны в нем участвовали 75 тысяч человек, с монголо-советской — 57 тысяч. Японские потери — 25 тысяч, с советской — 9 тысяч человек.
Двадцать третьего августа 1939 года Жукову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Девятого сентября японский посол в Москве Того Сигэнори посетил НКВД и передал предложение своего правительства подписать мирный договор.
Кстати, лето 1939 года показало, что руководство США оценивает положение в мире совсем не так, как правительство Англии. Американцы не собирались терпеливо ждать, когда Япония полностью вытеснит их из Юго-Восточной Азии.
Надо отметить это принципиальное расхождение: Англия не видела военного решения проблемы, а Соединенные Штаты стремились к переделу в Азии.
Глава сорок шестая
Чемберлен, Гитлер и Сталин хотят переиграть друг друга. Время хитроумных комбинаций закончилось. «Сидячая война»
Параллельно японско-советскому военному конфликту, который, по мнению советского полпреда в США Уманского, был развязан для оказания давления на ведущиеся англо-франко-советские переговоры, МИД и лично Сталин провели несколько демаршей. Они были направлены на то, чтобы ускорить заключение равноправного договора.
С весны 1939 года в Европе велась тайная дипломатия, в которой англичане, гроссмейстеры коалиций, пытались перехитрить Германию, а для дополнительного давления на нее использовали угрозу заручиться поддержкой СССР. Поэтому совершенно естественным ходом была информация, переданная в конце июля в Берлин из Лондона, что переговоры с другими странами «являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией».
В свою очередь советское руководство догадывалось, что останется ни с чем, улыбки британских дипломатов повиснут в воздухе, как у Чеширского кота из сказки Л. Кэрролла, и СССР окажется без малейшей надежды на помощь объединенной в антисоветском противостоянии Европы.
Тем временем Париж тоже забил тревогу из-за затяжки переговоров.
Двадцать четвертого июля в Токио было сделано совместное заявление правительств Англии и Японии («соглашение Арита — Крейги»). Лондон признал, «что вооруженные силы Японии в Китае имеют специальные нужды в целях обеспечения их собственной безопасности» и могут «подавлять или устранять причины, мешающие им или выгодные их противникам». Большего пораженчества, чем было высказано здесь, Англия, пожалуй, не демонстрировала. Не считая, конечно, Мюнхена.
Двадцать шестого июля на встрече в Берлине временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова с заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики МИДа Германии К. Ю. Шнурре было напрямую высказано предложение немцев начать сближение в духе «рапалльской политики». Астахову ответил Молотов (он стал 4 мая наркомом иностранных дел вместо Литвинова): «Дело здесь целиком зависит от немцев». То есть ожидались конкретные предложения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});