— точнее, с отцом Райтэна. Повод наведаться в Брейлин у него был: господин Михар таки действительно согласился закупать каменный уголь для своего чугуноплавильного предприятия в Ан-Фило, и, поскольку предприятие это было весьма и весьма объёмным, следовало подумать как над расширением карьера, так и над удобством логистики.
Планы Дерека удачно сочетались с планами Райтэна. Они с Олив как раз хотели испытать корабли на Кантаэнь — требовалось оценить перспективы северной торговли по речному пути — и сперва предполагали заехать в Брейлин, потому что Райтэн собирался познакомить жену с отцом.
Илмарта тоже позвали, но он отказался, заявив, что в Кармидере у него есть дела поинтереснее, и вообще, он покуда не настолько сошёл с ума, чтобы мешать молодожёнам в свадебном путешествии.
Олив и Райтэн, которым и в голову не приходило рассматривать свою деловую поездку как свадебное путешествие, только переглянулись удивлённо, но возражать не стали. В конце концов, да, у них были вполне определённые планы на совместный досуг.
Поездка, правда, с самого начала не задалась, поскольку Дерека сопровождал неизменный Джей. Райтэна это обстоятельство раздражало неимоверно, но на предложение оставить докучливого шпиона в Кармидере Дерек лишь моргнул недоуменно и переспросил:
— Как ты себе это представляешь? Он же мой телохранитель.
— Вот именно, что твой! — возвёл глаза к небу Райтэн. — Вот и вели ему остаться!
Дерек смерил друга недоверчивым взглядом — мол, неужели ты и впрямь способен изречь столь несусветную глупость? — затем наклонил голову набок и мягко напомнил:
— Тэн, у него есть вполне определённая работа — с конкретными обязательствами — и плачу за выполнение этой работы не я.
Райтэн скривился, поскольку возразить на это было нечего, и оставил вопрос — впрочем, взгляды, которыми он прожигал Джея, были более чем красноречивы.
Тот относился к столь недружелюбному приёму философски, и даже упорно не замечал тех гадостей, которые Райтэн изрекал в его адрес по всякому удобному случаю. Джей слишком радовался поездке, чтобы обращать внимание на досадные мелочи.
Что в клане, что при господине Михаре он жил, считай, в четырёх стенах, и единственным — крайне неприятным — опытом путешествия у него было бегство из Джотанды в Анджелию, которое он помнил не так чтобы хорошо: был ранен, эмоционально выбит из колеи, напуган и деморализован гибелью близких. Не тот опыт, который хотелось бы вспоминать.
Между тем, Джею очень нравилось путешествовать — он это понял, когда из Ан-Фило добирался в Кармидер, — и он с большим азартом предвкушал предстоящую поездку и совершенно искренне наслаждался каждым её этапом. Ему было ужасно, просто невыносимо интересно посмотреть на невиданные корабли Райтэна, о которых столько говорили; узнать, каково это — путешествовать на таком корабле по реке; увидеть, какова настоящая Анджелия, широкая и дикая, а не все эти тесные города; познакомиться со знаменитым каменноугольным карьером, повидать Брейлин, посмотреть на знакомые горы с анжельской стороны…
Как вы понимаете, настроение у Джея было самым что ни на есть праздничным, и никакие, даже самые острые, замечания Райтэна не могли его задеть — и даже не менее острые взгляды Олив тоже.
Кроме того, у него была ещё одна причина радоваться: Дерек возжелал овладеть джотандским, а в обмен предложил обучать ниийскому. Теперь их взаимодействие происходило весьма живо: они переводили друг другу все фразы, которыми обменивались, и постоянно называли окружающие предметы на разных языках. На самом деле, это оказалось до того увлекательно, что Джей порой напрочь забывал о своих обязанностях по охране. Кажется, недостаточно прекрасно владеть клинком и рукопашным боем, чтобы быть хорошим телохранителем: Джею для этого явно не хватало внимательности и сосредоточенности.
Дерек, впрочем, отнюдь не сетовал на рассеянность телохранителя: ему самому было гораздо интереснее учить джотандский с разговорчивым партнёром, чем держать в памяти наличие молчаливого охранника где-то за спиной.
Путешествие давало новую пищу для языковых упражнений: ещё на подходе к пристани они с Джеем выяснили, что в джотандском существует целых десять слов для обозначения разных типов рек, тогда как в ниийском имеется всего три.
— Ну что ж, придётся мне хорошенько поднапрячь мозги! — смеялся Дерек, поскольку Джей запомнил все свои три слова влёт, а вот он сам не мог похвастаться способностью выучить десяток так быстро.
Райтэн молчал и скрежетал зубами. Он по-джотандски знал только два слова, обозначающие реки, и мини-лекция Джея на тему «чем реки высоко в горах отличаются от рек предгорий, и почему нужно два разных слова для их обозначения» произвела на него серьёзное впечатление; и это-то бесило особенно сильно.
Настроение его несколько выровнялось, когда они достигли причала.
Своими кораблями Райтэн гордился не шутя, и ему, определённо, было, чем хвалиться — и потому особенно приятно было хвалиться перед Дереком и Олив.
Судно, пусть и небольшое, несло три мачты. По совету Дерека Райтэн разместил на каждой мачте два ряда парусов, большие нижние — и верхние поменьше. С формой его инженерный разум тоже постарался: хотя все паруса были косые, он отказался делать их треугольными, как это бывало обычно, а предпочёл форму неправильной трапеции. Это позволяло, с одной стороны, маневрировать круто к ветру, с другой — в нужный момент улавливать попутный ветер удачнее, чем это делали те же каравеллы Грэхарда под косыми треугольными парусами.
Живо и эмоционально Райтэн принялся рассказывать о всех этих — и многих других — нюансах. Он не один год потратил, размышляя, анализируя, высчитывая и просчитывая, и теперь, когда плод его трудов стоял на воде и показывал превосходные результаты, чувствовал себя счастливым и гордым отцом гениального ребёнка.
Дерек, который частично участвовал в разработках и уже видел этот результат, слушал, тем не менее, с большим интересом — потому что ему всегда нравилось слушать, как Райтэн рассказывал о своих проектах. Джей, который не понимал в судостроении ровным счётом ничего, внимал, раскрыв рот: ему казалось, что перед ним какое-то совершенно чудесное явление, выходящее за рамки всякой обыденности. Олив, которая смыслила в кораблях весьма и весьма хорошо, да ещё и была наслышана о райтэновском эксперименте, принимала в деле самое живое участие, постоянно задавая кучу уточняющих вопросов и лазая «пощупать вон тот гик» и посмотреть «каким вы там узлом решили крепить». Узел ей, к слову, не понравился, и дальше разразилась бурная полемика на полчаса, к которой Олив и Райтэн почти сразу привлекли командира корабля, тот позвал старших матросов, и инженерная лекция незаметно перетекла в урок вязания морских узлов.
Командир спохватился первым — у него был график — и