коляску впереди, и образовался затор. К Наташке подбежала возмущенная служащая, схватила ее, закричала: «Чья это девочка?» Я посмотрел на дядю Шуру, он стоял с невозмутимым видом, будто Наташка к нему никакого отношения не имела. А та вырвалась из рук служащей и убежала. Проводив ее взглядом, дядя Шура кивнул мне, и мы ушли.
Второй — когда мы стояли около обезьян. Наташка показала обезьянам язык, и дядя Шура, несмотря на свой почтенный возраст, тоже показал язык. Если кому-нибудь рассказать про это, скажут: ну и глупо, серьезный человек, и вдруг — язык. Но это было не глупо, а весело.
И третий — уже в конце, когда мы вышли на улицу. К дяде Шуре подскочил никому не известный мальчишка-толстячок и поздоровался. Дядя Шура посмотрел на него и не узнал. А следом за мальчишкой подошла женщина, его мать, и вежливо, очень почтительно поклонилась дяде Шуре. Оказалось, дядя Шура оперировал этого мальчишку. Ну конечно, стал выяснять, как мальчишка себя чувствует, извинился, что не сразу его узнал. А мальчишка, вместо того чтобы отвечать на вопросы дяди Шуры, сказал, что умеет шевелить ушами. Его мама заохала: «Как нехорошо, что́ ты говоришь, лучше поблагодари доктора за операцию!» — «Нет-нет, — перебил ее дядя Шура, — пусть шевелит. Это очень важно». Ну, мальчишка хотел нам показать, как он шевелит ушами, а у него ничего не вышло. И тогда дядя Шура сказал: «Не унывай, тебе просто надо больше тренироваться», — и прекрасно продемонстрировал, как надо шевелить ушами. Они у него ходуном заходили.
Он артист корчить рожи. Умеет еще двигать кончиком носа, трясти щеками. И все это одновременно. Представляете?
Наташка сказала, что он специально этому учился у циркового клоуна, чтобы смешить детей перед операцией.
Ну и вот, значит, в лифте он меня почти не узнавал. Но однажды его все-таки проняло, и он вдруг без всякой подготовки сказал:
«Трудно представить, что у меня в руках бывает человеческое сердце. — Он вытянул руку, словно у него на ладони действительно лежало чье-то сердце. — Оно с кулачок и трясется, как овечий хвостик…» — Он грустно улыбнулся и, не попрощавшись, ушел, словно снова забыл про меня…
У Наташки появилась собака по кличке Малыш. Она возникла по моему предложению. Я решил, что Наташке надо преодолеть свой вечный страх перед собаками. Дядя Шура со мной согласился и привел Малыша.
Именно из-за него, из-за Малыша, и разгорелся весь этот пожар, который мне с трудом удалось погасить.
Неужели я опять хвастаю, как когда-то? Нет, не думаю. Помните, тетя Оля говорила: «Неистребим дух хвастуна!» Должен вас огорчить: она оказалась неправа. Истребим, истребим дух хвастуна, да еще как! Впрочем, в этом вы вскоре убедитесь сами.
Незадолго до этой истории произошло еще одно событие: я впервые зажил самостоятельной жизнью. Мои родители уехали отдыхать на Черное море на целых два месяца. Собственно, они не собирались оставлять меня одного, на время их отпуска к нам должна была вселиться тетя Оля, но она в последний момент заболела. И меня «взвалили» на плечи дяди Шуры. Нет, пожалуй, это не совсем точно: не меня «взвалили» на его плечи, а его на мои.
Началась эта история незаметно, без всякой подготовки.
Впрочем, некоторая подготовка была, только тогда я ее не заметил, хотя Колька-графолог, изучив мой почерк, назвал меня наблюдательным. Во-первых, когда мы в последний раз были в зоопарке, дядя Шура был очень возбужден, все время кому-то трезвонил по телефону-автомату, потом купил нам с Наташкой мороженое и отправил одних домой. А на следующий день позвонил мне с работы, сказал, что задерживается, что у него срочная операция и чтобы я пошел к Наташке, а то ей одной скучно. В конце разговора он как-то помялся, непривычно кашлянул и произнес: «Да, у меня к тебе еще одно дело… Если мне будут звонить… передай, что у меня все в порядке и завтра я свободен».
Так что нельзя сказать, что эта история началась внезапно. Но никого в этот день не убили и никто, слава богу, не умер. И погода была самая обыкновенная: хорошая осенняя погода семидесятых годов незабываемого телевизионно-космического века.
В этот день, как всегда, возвращаясь из школы, я купил две бутылки молока: одну для себя, другую для Наташки.
Когда я подошел к Наташкиной двери, чтобы отдать ей молоко, то услышал, что у них играет музыка. Я позвонил, а сам стал открывать свою квартиру.
Вот тут-то все и началось!
За моей спиной распахнулась дверь: музыка зазвучала громче, ее захлестнул тонкий щенячий лай, и передо мной предстала Наташка в совершенно необычном виде. На ней было белое нарядное платье и праздничный бант, к тому же она была таинственная, хотя ей это давалось с трудом.
— Малыш, — гневно приказала она собаке, — молчать!
Но Малышу безразличны были ее приказы: ему и море по колено.
— Что случилось? — спросил я. — По какому случаю такой «машкерад»?
— А у нас… свадьба! — с восторгом открыла свою тайну Наташка.
Эти маленькие любят играть в свадьбы. Как будто это самое интересное занятие в мире.
— Кто же твой жених? — спросил я, перед тем как скрыться за дверью.
— У нас настоящая свадьба, — ответила Наташка. — Папа женится.
— Женится?! — переспросил я и замер в ожидании продолжения сногсшибательных новостей.
— Теперь у меня тоже будет мама, — не унималась Наташка. — Я ее уже полюбила. Это она играет на виолончели. — Слово «виолончель» она выговорила с трудом.
— Значит, она к тому же музыкантша, — с деланым испугом сказал я. — Здорово вам повезло. Весело будете жить.
— Идем, я тебе ее покажу.
Она потянула меня за руку, а я притворился, что не хочу идти, но на всякий случай сунул портфель и свое молоко за дверь и прикрыл ее.
Музыка в комнате оборвалась, и на площадку вышел сам жених — дядя Шура. Он радостно-смущенно улыбнулся: растянул рот до ушей. Не каждый может растянуть так рот!
Одет дядя Шура был во все новое: в новый костюм, в новый галстук и даже в новые ботинки. А из кармана пиджака торчал красивый цветной платок!
Настоящая картинка, видно, давно готовился. А молчал.
«Интересно было бы посмотреть на его невесту, — подумал я. — Позовет или не позовет?»
— Здравствуйте, дядя Шура, — проникновенно произнес я. — Поздравляю вас!
— Спасибо, — ответил дядя Шура.
Но с места не сдвинулся, стоял на моей дороге, как неприступная крепость.
Неожиданно ко мне пришел на помощь Малыш: он с чувством лизнул новый ботинок дяди Шуры.
— Ты что, — возмутился я, — портишь свадебные