– На солнце кажется, что вообще за пятьдесят, – сказал Майер. – Давайте все–таки тенёк какой–нибудь поищем, а? А то ведь и на самом деле недолго солнечный удар получить.
Они двинулись вниз по улице вдоль сплошного, в рост человека, ослепительно белого забора, стараясь держаться в куцей тени деревьев.
– Так мы что, в Испании? – спросил Вешняк, ни к кому особо не обращаясь.
– Почему ты так решил? – обернулся к нему Велга.
– Ну, вы же сами сказали. Сиеста, там, и прочее.
– Я не думаю, что это Испания, – сказал Хейниц. – там, конечно, жарко, но не настолько. И вообще… Испания – это, как не крути, Европа. А в Европе даже в июне–июле солнце до зенита почти, как здесь, не добирается.
– Значит, это какая–нибудь Африка? – спросил Малышев.
– Ну, почему обязательно Африка? В Азии тоже жарких стран хватает. Тот же Иран взять какой–нибудь. Или этот… как его… Афганистан.
– Туркменистан ещё, – вспомнил Вешняк. – У нас, между прочим, в СССР. Я там, правда, не был ни разу.
– Широка страна моя родная, – вздохнул Стихарь. – Ничего, Серёга, побываем ещё. И вообще, чем чёрт не шутит, может, мы уже в этом самом Туркменистане и находимся. А, как думаешь, сержант?
– Да мне уже как–то после всего, что Туркменистан, что Африка – один хрен. На других звёздах побывали, такие дали одолели, что и самому не верится иногда.
– Да, – сказал Валерка. – География, конечно, с астрономией вещь полезная, но хорошо бы все–таки встретить, наконец, какого–никакого аборигена и узнать точно, где мы…. О! А вот и аборигены. Вернее, аборигенки. Ох, какие аборигенки… Эй! Привет, девочки!
Забор кончился. Точнее, не кончился, а повернул вглубь под углом девяносто градусов, открывая взору обширную зелёную лужайку.
Зелёной она была лишь потому, что там и сям по ней были разбросаны форсунки искусственного полива, из которых под большим напором били высоко вверх и в стороны тугие, разлетающиеся веером мириадами сверкающих капель, струи. За этой, покрытой радужной прозрачной завесой, лужайкой, располагался полный голубоватой воды и немалых размеров открытый бассейн с изящно изогнутой вышкой для прыжков. По искусственным берегам в живописном беспорядке были разбросаны несколько разноцветных тентов от солнца. Сразу за бассейном начинался то ли маленький парк, то ли большой сквер, а за деревьями, и цветниками, в глубине, виднелся чуть розоватый фасад симпатичного, стилизованного под старину, трёхэтажного дома.
До бассейна от тротуара, на котором они стояли, было не больше двух десятков метров, так что им были отлично видны все три девушки. Две в шезлонгах под широким тентом и одна в воде. Все загорелые и обнажённые.
Заметив столь внушительную компанию, прекрасные нимфы не смутились, а, наоборот, приветственно замахали руками, и одна из них крикнула:
– Идите к нам! Купаться!
Дитц и Велга переглянулись.
– Зовут, однако, – смущённо заметил Вешняк. – Ишь какие… бесстыдницы.
– Деревня ты, Серёга, все–таки, – вздохнул Стихарь. – Ну при чем здесь бесстыдницы? Ты на голом пляже был когда–нибудь?
– Это ещё что такое? – подозрительно осведомился Вешняк.
– Место специальное на берегу моря, где принято загорать голыми. Полностью. А кто не голый, тот, значит, приличия нарушает. Ясно?
– Ясно–то ясно. Но как–то неловко. А вдруг…это… – сержант покосился на Аню и умолк.
– Что «это»? – не отставал настырный Валерка.
Вешняк наклонился к уху ростовчанина и что–то ему прошептал.
– Вряд ли! – засмеялся Валерка и озорно блеснул глазами. – Такое, конечно, может случиться. Но ведь оно от головы зависит. Что в голове, то и… В общем, когда все вокруг голые, то об этом как–то не думается. Сечешь? Ладно, поймешь сам потом. Но я не понял что–то, господа–товарищи командиры, мы идем знакомиться и добывать сведения или как?
– Пошли, – решил Дитц. – Все равно вокруг больше никого не видно. А тут сами зовут…
– Опять же, искупаться, действительно, не помешает, – добавил Велга и первым шагнул с тротуара прямо на лужайку.
Девушки встретили отряд с искренним и непосредственным энтузиазмом, тут же сообщили, что зовут их Ирина, Вика и Наташа и предложили немедленно искупаться и выпить холодного сока.
Возражений не последовало.
Дольше всех медлил Вешняк, но и он, увидев, что все, включая Аню, разделись догола и прыгнули в воду, махнул рукой и решительно присоединился к товарищам.
Как следует охладившись снаружи, они сдвинули несколько тентов вместе, подтащили в обширную тень несколько столиков и шезлонгов и с благодарностью приняли запотевшие бокалы с апельсиновым соком, которые девушка Наташа принесла на подносе из дома, пока они плескались в бассейне.
– Так вы здесь живёте? – приступил к светскому общению Валерка Стихарь, кивая на дом. – А мы вон там, на горе.
– Понятно, – сказала Ирина. – Всех новеньких помещают сначала туда. Вы когда прибыли, сегодня?
– Помещают? – переспросил Велга. – Что значит – помещают?
– Ну… помещают, значит, помещают, – удивленно посмотрела на Александра Ирина. – Не знаю, как сказать по–другому. Надо же нас в самом начале куда–то девать. Мы все тоже сначала там оказались. Потом уже в этот дом попали. Вы ведь новенькие?
– Новее не сыскать, – заверил Дитц. – Так что вы уж нас извините за идиотские вопросы – мы ничего тут не знаем, поэтому… Скажите, а что это за место и где оно расположено?
– Ого! – уважительно посмотрела на Хельмута девушка Вика. – Вы не знаете, куда попали? Редкий случай. Я о таком даже и не слышала. Вам что, стерли часть памяти?
– Вика! – смущенно одернула подругу Наташа. – Разве можно так…
– А что? – тряхнула светлыми, выгоревшими на солнце волосами Вика. – Здесь все свои. В Зоне Омега чужих не бывает. Разве что врачи или ловцы. Но они не считаются.
– Одну минуту, хозяюшки, – поднял ладонь Велга. – Я чувствую, что мы с вами сейчас окончательно запутаемся. Предлагаю сыграть в игру.
– Какую? – игриво улыбнулась Ирина. – Я люблю игры.
Да не в эту, зайчик, подумал Александр, а вслух сказал:
– Игра простая. Представьте себе, что нам действительно стерли память. И стёрли настолько, что мы забыли многие вещи, которые вам кажутся общеизвестными. Например, что такое Зона Омега, и кто сюда попадает. Ну, и многое другое. И вот вы нам, беспамятным, начинаете рассказывать эти простейшие вещи, а мы вам время от времени будем задавать вопросы. Хорошо?
Ответить девушки не успели.
Четыре каплевидные машины, похожие на те, что они видели в Золотом бору, в гараже–ангаре, скользнули над кронами деревьев, развернулись «все вдруг» и опустились прямо на лужайку за бассейном.
– Так, – сказала Вика. – Вот и Хан пожаловал со своими нукерами. Быстро что–то. Или кто донёс… Мальчики, вы драться умеете?
– А что, – повёл чёрными глазами Стихарь, – надо кому–то морду набить?
– Как бы вам не набили, – напряжённо ответила Вика. – Я поэтому и спросила.
– А кто он, этот Хан, – осведомился Дитц, небрежно закуривая сигарету. – Местный царёк?
– Что–то вроде этого, – сказала Наташа и поморщилась. – О, вся банда в сборе. Господи, ну за что нам такое наказание!
– Господь здесь не при чем, – вздохнула Ирина, – И это, увы, не наказание. Это судьба.
– Ладно, хватит, – сказала Вика. – Сколько можно об одном и том же… – и, обращаясь к сидящему рядом Дитцу, добавила. – Хорошо, что вы курите.
– Почему? – приподнял белесые брови Хельмут.
– Потому что здесь никто не курит, – ответила Вика и добавила, глядя на приближающихся мужчин. – То есть получается, что курящий человек озадачивает. А это уже преимущество.
Они обогнули бассейн и приблизились к шезлонгам, в которых расположился отряд и девушки.
Тринадцать человек.
Все – молодые загорелые мужчины в широких шортах, свободных майках навыпуск и темных солнцезащитных очках. В основном брюнеты и шатены. И один блондин. Выделяющийся среди остальных так явно, что сразу становилось понятно – это и есть тот самый Хан – лидер, вожак и предводитель. Хан выделялся не только длинными, до плеч, светлыми и прямыми волосами, ярко контрастировавшими с монголоидными чертами скуластого острого лица (кстати, он был единственный из всех, кто не носил очков). В самой его невысокой, но крепко сбитой фигуре сквозила небрежная сила и уверенность, свойственная людям, привыкшим, к беспрекословному подчинению. Но это не была уверенность хорошего командира, который не только приказывает, но и уважает своих, им же самим обученных и выпестованных, солдат. Это была уверенность именно вожака, для которого мнение каждого отдельного представителя стаи значит меньше чем ничего.
Двенадцать остановились на границе света и тени, взяв присутствующих в полукруг, а Хан шагнул в тень от тента, молча пододвинул к себе лёгкий плетёный стул и уселся, забросив ногу за ногу.