смогли произвести как можно больше меда и продержаться до весны, я пару раз в неделю подкармливала их кусочками фруктов и сахарной водой.
Пройдя в сад и надежно закрыв калитку от пронырливых енотов и оленей, я налила немного воды из бочки в неглубокую миску, бросила туда сахар и размешала пальцем. Пчелы моментально облепили миску, высокий табурет, который я приспособила вместо верстака, мою одежду и пальцы; они щекотали меня своими лапками, деловито исследуя сладкие поверхности.
— Прошу прощения, — извинилась я, осторожно стряхивая насекомых с руки и отгоняя пару заблудившихся особей от лица. Волосы я предусмотрительно убрала под косынку, не желая повторять неприятный опыт по вызволению испуганных пчелок из собственной шевелюры.
— Готово! — Я опустила миску на табурет и вздохнула с облегчением. — Налетайте!
Пчелам явно не требовалось приглашение: они уже успели оккупировать края тарелки и, толкаясь, жадно всасывали хоботками сладкую жидкость. Затем летели к ульям (теперь у меня их было восемь в саду и еще три — посреди леса), чтобы тут же вернуться за добавкой.
— Ну вот и отлично.
Отойдя на пару шагов, я наблюдала за насекомыми с чувством глубокого удовлетворения. Издаваемый их крылышками низкий, приятный гул действовал успокаивающе, погружая в расслабленную атмосферу осеннего сада, с его прохладными листьями и острыми, терпкими запахами брюквы, паслена и вскопанной земли. Я вырыла сбоку у ограды глубокую борозду для зеленого горошка и еще одну такую же — для вьющейся фасоли — с другой стороны; нужно попросить Джейми или кого-нибудь из девочек принести несколько корзин навоза, который я смешаю с землей, прежде чем засыпать ямы. За зиму образуется перегной, и у меня будут отличные новые грядки. В тенистом северо-восточном углу сада алело несколько поздних томатов, которые я решила сорвать, пока их не сожрали слизни; в любом случае долго они не протянут.
— Итак, — сказала я пчелке, послушно сопровождавшей меня к помидорной грядке, — про Роджера, Бри и детей ты уже знаешь — запах квашеной капусты наверняка распространяется на многие мили вокруг. Надеюсь, они благополучно добрались до Чарльстона и Жермен наконец воссоединился с семьей. Но я еще не рассказывала про Рэйчел и Йена, которые уехали в Нью-Йорк вместе с Дженни — с ней ты тоже знакома; в нашу последнюю встречу от нее пахло пеканом, козьим молоком и пресными лепешками.
— Согласна, это очень далеко, — продолжала я, раскладывая на земле сплетенный из тростника коврик, на который становилась коленями во время прополки. — Одно радует: никаких боев на севере больше не ожидается, так как фронт теперь смещается сюда, к югу. Хотя недавно там было сражение. Они поехали проведать бывшую жену Йена — хотят убедиться, что с ней и ее детьми все в порядке. Естественно, Рэйчел это не нравится, но внутренний голос шепнул ей, что Йен должен ехать, и она отправилась с ним. И малыша взяла, — добавила я с легкой тревогой в голосе. — Вот такое у нас Великое переселение народов в миниатюре. Полагаю, ты знаешь, что такое миграция? Еще бы — ты ведь делаешь это изо дня в день!
Но по вечерам всегда возвращаешься домой, — подумала я.
И помолилась о том, чтобы наши родные пчелки вернулись весной в семейный улей из своих странствий целыми и невредимыми. Затем вспомнила об Агнес.
— Кстати, в наших рядах пополнение. Ее зовут Агнес. Сейчас она пахнет иссопом и хозяйственным мылом, поскольку пришлось вычесывать ей гнид из волос. Хотя это временно (я про запах — гнид уже нет). Завтра приведу ее знакомиться.
Как хорошо, что Фанни больше не бродит по огромному дому в полном одиночестве! После недолгой притирки они с Агнес отлично поладили. Когда я уходила в сад, девочки сидели на крыльце, сплетая лук и чеснок в гирлянды и обсуждая матримониальные перспективы Бобби Хиггинса (сверху хижина Бобби была видна как на ладони — он в это время чинил во дворе сгнившую планку веранды, Эйдан ему помогал, а двое младших сынишек с визгом носились друг за другом вокруг дома).
— А ты вышла бы за него? — спросила Фанни у Агнес. — У тебя ведь были… вернее, есть, — торопливо исправилась она, — маленькие братики. Так что ты легко управилась бы с мальчишками.
— Наверное, — с сомнением ответила Агнес, откладывая готовую луковую косичку в корзину из шпона, — хотя насчет него не уверена. Я про мистера Хиггинса. Джудит Маккатчен говорит, у него на щеке шрам в виде буквы «У» — так клеймят убийц. Мне было бы страшно ложиться в постель с человеком, который кого-то убил.
— Это проще, чем ты думаешь, — пробормотала я, вспомнив их разговор.
Состязание за право стать следующей миссис Хиггинс продолжалось, однако некоторые молодые девушки из Риджа (а также их семьи) и впрямь начали относиться к Бобби с предубеждением, стоило ему овдоветь и вновь появиться на брачном рынке. Когда он женился на Эми Маккаллум, взяв ее с двумя сыновьями, Эйданом и Орри, а потом быстро заделал маленького Роба, соседи постепенно его приняли. Но теперь возникла опасность, что Бобби выберет в жены одну из их дочерей, так что они снова видели в нем англичанина и бывшего солдата — к тому же красномундирника. Да еще и убийцу, о чем красноречиво свидетельствовало клеймо на лице.
Я отодвинула очередную кучку вырванных сорняков — целая вереница таких кучек скопилась вдоль грядки с брюквой, причем каждая предыдущая была более увядшая и чахлая, чем последующая. Я не убирала их, чтобы доказать самой себе, что не зря потратила время. Хотя сорняки все равно побеждали с огромным отрывом. Джейми в шутку называл эти кучки «скальпами» — что было не так уж далеко от истины.
В тот день мне предстояло еще немало дел, так что я встала с колен, похрустывая суставами, и скатала коврик. Подхватила корзину с томатами, брюквой и пучками трав и на минутку задержалась у калитки, глядя на дом внизу. Девочки уже ушли с крыльца — вероятно, отправились в погреб, чтобы развесить связанные из лука и чеснока гирлянды.
По нашим предположениям, Фанни сейчас было тринадцать; Агнес — четырнадцать. Девушки их возраста действительно нередко выходили замуж, но мы с Джейми не собирались этого допускать.
Краем глаза я уловила движение среди деревьев. Женщина… совсем молоденькая, в клетчатой голубой блузке и серой юбке, из-под которой выглядывала вышитая сорочка. Вскоре показалось ее лицо, и я узнала Катрину Маккаскилл. Она спускалась по склону с корзиной в руке, явно направляясь к определенной хижине. Не все относились к Бобби Хиггинсу с предубеждением.
— А о