– Who is this old dame?[90] – визгливо выкрикнула Эмили и, поднявшись, собралась удалиться, но дорогу ей преградил капитан Круше. Улыбаясь, он проговорил:
– Я смотрю, мадам, вы хотите поиграть со мной в идиота?
Неожиданно вмешался мистер Браун. Он шагнул навстречу полицейскому и гневно выпалил:
– What is going on?[91]
Капитан вынул из кармана карточку-удостоверение, и, сунув документ под нос американцу, приказал:
– Сядьте, милейший! Пока я вас не арестовал!
Опустившись в кресло, тот изумленно посмотрел на старушку и вымолвил:
– What are you doing here mother Anny?[92]
– Вот и слава богу! – облегченно вздохнул Ардашев. – Вот и признали. А вы присаживайтесь, госпожа Лаврова. Беседа с дочерью будет долгой и непростой. Позвольте я поясню. Некоторое время назад, когда капитан Круше кратко обрисовывал мне дело покойного ныне «провидца», из его уст прозвучала девичья фамилия погибшей жены Фартушина – Елены Юрьевны Лавровой, уроженки Казани. Мне не оставалось ничего другого, как послать запрос в тамошний адресный стол и среди полутора десятков Лавровых отыскать присутствующую здесь Анну Кузьминичну – вдову известного фабриканта. Но это было все намного позже, а сначала все казалось сложным и весьма запутанным. Прежде всего с толку сбивал сам Фартушин. Я, признаться, уже готов был уверовать в его сверхчеловеческие возможности, но, к счастью, обратил внимание на бумагу.
– Бумагу? – переспросил Стильванский.
– Да, Куприян Савельевич. Ведь даже вы – главный врач психиатрического отделения ведете записи на простой почтовой бумаге, а безумец живописал на дорогой веленевой! Да откуда, скажите, она у него могла оказаться, если не с «Метрополя», где в каждом номере имеются бювары с письменными принадлежностями высочайшего качества? И по поводу цветных карандашей тоже довольно сомнительно… Собственно тогда я и заподозрил, что кто-то ему передает эти художества. Но кто? И как? Согласитесь, с самого начала было непонятно: что может связывать сумасшедшего, историю которого уже все давно забыли, и дерзкие и хладнокровные убийства с брошенными подле трупов картами? Здесь мне неоценимую помощь оказала аккуратность доктора Стильванского – я имею в виду дневники наблюдений за Фартушиным. Помните, Куприян Савельевич, – адвокат повернулся к врачу, – там фигурировали слова: «угадал», «соник», «плие»… А ведь это все термины карточной игры – штоса. Вот поэтому-то я и решил попробовать с ним пометать. Естественно, что вместо денег мы использовали обычные бумажки с цифрами, но самое поразительное – умалишенный человек играл исключительно грамотно! И тогда я сделал вывод, что если он может соблюдать правила штоса, то наверняка в состоянии выполнять чьи-либо указания. А вот повторить за мной написание простой цифры бывшему нотариусу оказалось не под силу, не говоря уже об изображении сердца – знака червей. И чем больше я наблюдал за ним, тем больше приходил к выводу, что он не мог отравить свою несчастную жену. Но кто же тогда это сделал?
– Скорее всего, Леночка покончила с собой, – упавшим голосом вымолвила Анна Кузьминична. – Афоня слабый, нет это не он…
– Этого мы уже никогда не узнаем, – огорченно вздохнул Боголепов.
– Мою сестру убили. Это убийство произошло здесь, на водах, десять лет назад, – холодно произнесла Эмили. – И неважно, сама ли она выпила яд или ей его подсыпал негодяй муж, какая разница? Время пришло и всем воздалось по заслугам. – Она закусила губу, с трудом стараясь сдерживать эмоции, которые так и рвались наружу сквозь маску ледяного спокойствия.
– Вы признаете свою вину? – спешно подсуетился судебный следователь.
– Нет. И больше не надейтесь услышать от меня ни слова.
– Как же так, Милочка? Как же так? – расплакалась мать. Ее потерянные глаза дико бегали, словно у помешанной.
– Но как удавалось такой молодой особе настолько точно определять карточных жуликов? – в изумлении взмахнул руками Круше. – Ведь она ни разу не ошиблась!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Хотелось бы, чтобы на этот вопрос ответила непосредственно миссис Браун, однако заранее предвижу отказ и потому попытаюсь это сделать сам. В принципе, распознать шулера не так уж и сложно: его глаза, мимика, расчетливый взгляд, мелькающий во время притворной улыбки, манера метать, нереальное везение, ну и такие обычные штучки, как сдача карт над серебряным портсигаром или даже некоторые едва заметные мелкие оплошности при передергивании, подтасовке… К тому же не забывайте, что женщины – лучшие физиономисты.
– Ну а Матушкин? – удивился капитан. – Откуда она могла знать, что именно он стрижет купоны со всех шулеров? – Он бросил взгляд на Эмили. На ее лице не дрогнул ни один нерв. Дама была абсолютно спокойна и смотрела прямо перед собой, как будто на стене висел экран синематографа.
– Смею предположить, что ей сообщил об этом знаменитый петербургский шулер по прозвищу Синий кирасир (он же – граф Шахновский и князь Вернигорин), которого она столкнула со скалы. На его пиджаке осталось два длинных волоса неизвестной брюнетки, ясно указавших на женский след. Надеюсь, теперь всем понятно, что инициалы А.В. на записке, обнаруженной в его портсигаре, не имеют никакого отношения к Аделаиде Варяжской, а являются двумя первыми буквами английского алфавита, то есть А – Amily, B – Brown. Я не сомневаюсь, что после сличения почерка госпожа Браун будет изобличена и в этом смертоубийстве тоже. Говорят, что Синий кирасир был очень осторожным человеком и сумел избежать многих покушений со стороны Матушкина, но вот опасности, исходящей от очаровательной американки, не разглядел. Да это и неудивительно. Знаете, я давно заметил, что человеческая судьба жестока. Если она защищает вас от ловушек, расставленных врагами, то отнюдь не потому, что желает спасти, а лишь для того, чтобы заманить своего избранника в собственный капкан.
– Постойте, Клим Пантелеевич, – Стильванский потер недоуменно лоб, – вы только что упомянули, что князь Вернигорин и граф Шахновский одно и то же лицо. Я прекрасно помню последнюю фразу Фартушина во время сеанса телепатии. Он тогда выкрикнул, что граф Шахновский хочет смерти Леночки. Что ж получается, господин Вернигорин, он же Шахновский, тоже замешан в той далекой темной истории, случившейся десять лет назад?
– Несомненно.
– Простите, но как же могла столь хрупкая женщина справиться с громилой, которого нашли привязанным к стулу в доме на окраине? – вздернула аккуратные брови Ангелина Тихоновна.
– К этому душегубству она не имеет ни малейшего отношения. Видите ли, о том, что рядом с трупами находят карты именно из глазетной колоды, публика впервые узнала из статьи «Кавказского края». Это произошло уже после убийства Сашки-Леща. Поэтому преступник-подражатель, расправившийся с беглым каторжником, и оставил подле убитого атласную даму треф.
Ангелина Нижегородцева из любопытства посмотрела на злоумышленницу и тут же, не выдержав ее презрительного взгляда, отвела глаза. А мать американки, тихо рыдавшая в углу, видимо, выплакала все слезы и теперь всхлипывала почти беззвучно, утирая платочком сухие воспаленные веки. Каждое слово адвоката раскаленным углем ложилось на ее израненную душу.
– Никак в толк не возьму, Клим Пантелеевич, – признался Стильванский, – но как все-таки ей удавалось проникать на территорию больницы?
– Я думаю, это было не так уж и трудно. Согласитесь, надзор за пациентами был довольно слабый. Ваш сторож был такой горький пропойца, что мимо него мог пройти кто угодно. Однако еще во время моего первого визита я обратил внимание на монахинь, ходивших по двору. Кто они?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Это сестры из Свято-Троицкой женской общины. Они часто навещают больных и оказывают помощь.
– Вы знаете их в лицо?
– Нет, конечно. К тому же сестрицы приезжают разные.
– Думаю, среди них и была миссис Эмили Браун, – заключил Ардашев.