«Я?» — удивился Багиров.
«Ходили к шефу», — подтвердил неизвестный член ЦК.
«Я?» — еще больше удивился Багиров.
«И ходили все время к Берии», — подытожил аноним.
Теперь Багиров ощутил дыхание смертельной опасности, но все же попытался закончить оправдательную речь. Вышло жалко: «Не знаю, есть ли такое основание у товарищей предъявлять мне такое требование, может быть, оно и имеется, но я, например, ЦК ни на минуту не забывал и по всем вопросам, когда мне нужно было разрешать их, всегда звонил кому-нибудь из секретарей ЦК. Я Берия шефом Азербайджана не мог считать, хотя он и пытался это делать. Это другое дело. Может быть, товарищ Игнатов выступит и более подробно скажет, но я не могу на себя этого взять и сказать о том, что я обходил ЦК. Я больше вам скажу: всегда, когда я здесь бывал, и в ЦК, и во все министерства, во все организации ходил, и если на то пошло, очень редко, когда у Берия наедине».
«Это другое дело», — удовлетворенно заметил кто-то в зале. Наконец-то Мир Джафар Аббасович начал колоться!
«Я хочу рассказать, как есть. Это дело Пленума ЦК, как он будет реагировать».
И участники пленума отреагировали весьма сурово. М.А. Суслов зло заметил: «Инструктора ЦК побаивались ездить в Азербайджан».
«В Азербайджан?» — изобразил удивление Багиров.
«Да, в азербайджанские организации, — подтвердил Суслов, — боялись, что у вас есть шеф».
«Не знаю, может быть», — растерялся Багиров.
«Товарищ Багиров, — прервал его Маленков, — ты оправдываешься, не нужно этого. Ты был близок к Берия, не этот вопрос сейчас обсуждается».
«Правильно», — поддержали Георгия Максимилиановича.
«И пленум поэтому недоумевает, — продолжал Маленков. — Ты оправдываешься, защищаешься. Тебя видели больше, чем всех других, обнимающимся с Берия (Маленков предпочел забыть, как Никита Сергеевич только что притворно каялся, как они с Георгием Максимилиановичем обнимались с Берией, разумеется, в благих целях разоблачения врага народа! — Б. С.). Не в этом дело совсем, не нужно говорить об этом, он разоблачен».
Багиров вконец запутался, чего же все-таки от него хотят старшие товарищи, то ли разоблачения Берии, то ли, наоборот, саморазоблачения его, Багирова, тесных связей с Берией. Похоже, что на самом деле Маленкову и Хрущеву требовалось последнее. А это в перспективе грозило лидеру азербайджанских коммунистов смертным приговором. И упавшим голосом он закончил свою путаную и сбивчивую речь: «В отношении разоблачения я сказал и вот в отношении того, что Никита Сергеевич сказал вчера, я сказал.
Разоблачение Президиумом Центрального Комитета партии этого матерого, хитрого и ловкого врага, в свое время нерешительные действия Президиума являются лучшим доказательством правильности и прозорливости партии (тут уж глава азербайджанских коммунистов совсем зарапортовался. — Б. С.). Это есть гарантия, верная гарантия того, что любая попытка, с чьей бы стороны это ни было, поколебать единство рядов нашей партии будет беспощадно сокрушена…
Я, товарищи, не знаю, я считаю, что я был, есть и остаюсь до конца своей жизни верным великим заветам Ленина — Сталина, верным солдатом своей партии, в любой момент готовым на выполнение любых заданий партии и правительства.
Я не оправдываюсь, я хочу просто сказать, мне больно некоторые реплики товарищей слушать. Может быть, в моей работе много ошибок бывает, но единственное, что я всегда делаю, это одно: служить партии, служить народу, служить стране, служить социализму, служить коммунизму, — вот все, что я могу сказать».
Эта речь не спасла Багирова, хотя нельзя сказать, что она его погубила. Судьба несчастного секретаря Компартии Азербайджана была предрешена отнюдь не теми тысячами невинных, которых Багиров загубил в период Большой чистки. И не тем, что по части злоупотреблений, кумовства, взяточничества, роскошных дворцов, построенных для самого Багирова и его родственников, Азербайджан, как показали проводившиеся еще при Сталине проверки, занимал едва ли не первое место в Союзе. Товарищи из Президиума ЦК решили, что служить коммунизму Мир Джафар Аббасович больше не будет. Крах Багирова был вызван его близостью к Берии. Сразу после июльского пленума Багирова вывели из состава ЦК КПСС и из кандидатов в члены Президиума ЦК и сняли с руководства правительством Азербайджана. В 1954 году его арестовали, а в 1956 году расстреляли по обвинению в незаконных репрессиях.
Был расстрелян и еще один участник пленума, В.Н. Меркулов, но уже вместе с Берией. Остальные уцелели, но карьеры их в подавляющем большинстве случаев застопорились или обернулись вспять. Так что можно сказать, что осуждал Берию в основном народ политически мертвый. А многие из них и остались в истории только благодаря Лаврентию Павловичу. Завенягина, например, и помнят-то только как заместителя Берии. В основном же в зале была серая секретарская масса, которая не без удовольствия топтала того, который в чем-то возвышался над общим весьма невысоким интеллектуальным и деловым уровнем номенклатуры. И не без мазохистского наслаждения вспоминали, как унижал их Лаврентий Павлович, по матушке посылал, расстрелом грозил. И забывали, что иначе они работать просто не привыкли. В тоталитарной системе власти только жесткий нажим сверху, при Сталине — вплоть до расстрела нерадивых исполнителей, заставлял нижние эшелоны власти работать в полную силу. Ведь контроля и нажима со стороны избирателей не было и быть не могло — на выборах 99,9 процента всегда голосовали «за». Но в иной системе номенклатура существовать не могла. Берия же по своим деловым качествам стоял на голову выше подавляющего большинства участников пленума. И вряд ли отличался в худшую сторону от них по своим морально-нравственным качествам. Разве что крови у Лаврентия Павловича на руках было гораздо больше, чем у рядовых членов ЦК, но это уже по должности — все-таки был членом Президиума (Политбюро), главой карательных органов, и в такое время. Он вознамерился изменить систему. И поплатился жизнью.
Как убили Берию
Уже 29 июня 1953 года жена Берии Нина Теймуразовна обратилась с письмом к Хрущеву: «Двадцать шестого числа этого месяца, около 12 часов ночи забрали моего сына с семьей (беременная жена на 7-м месяце и двое детей — одной 5 лет, другой 2 1/2), и с тех пор не знаю где они! Меня оставили дома одну, сказав, что Л.П. Берия задержан по распоряжению правительства. Я супруга Лаврентия Павловича с 1922 года, т. е. больше тридцати лет. Я член КПСС, политически грамотна, имею высшее образование (кандидат с/х наук). Как все советские граждане, так и я считаю, что Лаврентий Павлович — ваш соратник и друг в деле строительства коммунизма, в деле борьбы против внешних и внутренних врагов Советского государства. Я думаю, все вышесказанное дает мне право обратиться непосредственно ко всем вам — с просьбой уделить мне полчаса с тем, чтобы поговорить со мною. Я Лаврентия Павловича знаю очень хорошо и в горе и радости, знаю его человеческие слабости и, следовательно, и то уязвимое место, откуда враг и клеветник мог к нему подойти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});