Читать интересную книгу Властелин Колец - Джон Толкин

И, пряча эти мысли в темных закоулках души, надеясь утаить их от Нее, явился он к Ней снова с низким поклоном, покуда спутники его безмятежно спали.

А что до Саурона, то Саурон знал, где ютится Шелоб. Ему была приятна ее голодная и неукротимая злоба; приятна и полезна – лучшего стража для древнего перевала, пожалуй, и он бы не сыскал. Орки – рабы сподручные, но уж кого-кого, а орков у него хватало. Пусть Шелоб кормится ими в ожидании лучших времен: и дешево и сердито. И как иной раз подбрасывает вкуснятинки кошке (кошечкой своей он называл Ее, но Она и его презирала), так Саурон прикармливал Ее узниками после пыток; их запускали к Ней в логово, а потом доносили ему о Ее забавах.

И так они жили, оба довольные собой, и не опасались ничьего нападенья и гнева, не предвидя конца своей обоюдной ненависти ко всему миру. Никогда еще ни одна жертва не вырвалась из тенет и когтей Шелоб, и тем страшней было нынче ее голодное бешенство.

А бедняга Сэм ничего не знал об этой чудовищной злобе; он лишь с возрастающим страхом чуял незримую и смертельную угрозу, такую властную, что и бежать ему было невмоготу, ноги подкашивались.

Ужас не отпускал, а впереди, на перевале, были враги, а хозяин беспечно – где у него голова? – бежал им навстречу. От черной пещеры и от густого мрака под скалою слева он обратил взгляд вперед и встревожился еще больше. Обнаженный меч в руке Фродо полыхал голубым пламенем, а башенное окно краснелось, хотя зарницы Мордора погасли.

– Орки! – пробурчал он. – Проскочишь тут, как же. Полно и орков, и прочей нечисти.

И, привычно таясь, укрыл ладонью драгоценный светильник; рука его налилась теплым светом живой крови, и он сунул фиал в нагрудный карман и запахнул плащ. Надо было спешить: хозяин отбежал порядком, шагов уже за двадцать мелькал его серый плащ, – того гляди, потеряется из виду во мгле.

Едва лишь Сэм спрятал светильник, как вылезла Она. Впереди, слева, из черной тени под скалой, точно из глубины страшного сна, появилась невыносимо омерзительная тварь. Была она как паук, но крупнее всякого зверя и свирепее с виду, ибо страшно глядели ее беспощадные глаза, будто бы посрамленные и побежденные. Не тут-то было: заново светились бледной яростью многоглазые пучки. Рогатая голова торчала на толстом шейном стебле, а тулово ее огромным раздутым мешком моталось между восьми коленчатых ног – сверху черное, в синеватых пятнах и подтеках, а брюхо белесое, тугое и вонючее. Шишковатые суставы возвышались над серощетинистой спиной; и на каждой ноге клешня.

Протиснув хлюпающее тулово и сложенные, поджатые конечности сквозь верхний выход из логова, она ужасающе быстро побежала вприскочку, поскрипывая суставами. Она была между хозяином и Сэмом: то ли она не заметила его, то ли от него, от нынешнего хранителя светильника, и увернулась, чтоб уж никак не упустить одну жертву – Фродо, у которого теперь не было фиала и который бежал со всех ног, ничего не видя за собой. Но куда быстрее бежала Шелоб: догонит в три прыжка, ахнув, прикинул Сэм и на остатке дыхания завопил:

– Обернитесь! Обернитесь, сударь! Я сейчас… – но крик его прервался.

Рот ему заткнула длиннопалая липкая рука, другая обхватила его шею; ему сделали подножку, и он повалился навзничь, кому-то в самые лапы.

– Попалсся! – засипел Горлум ему в ухо. – Наконец-то он нам попался, да-ссс, скверненький хоббит. Мы задушим этого, а Ей досстанется другой. Мы его не тронем, это Ей, Шелоб, а Смеагорл сдержит клятву, совсем-совсем не тронет хозяина. Ему досстанешься ты, сскверный, мерзкий мухляк! – Он плюнул на затылок Сэму.

Взбешенный предательством и нежданной помехой, когда хозяин вот-вот погибнет, Сэм оказался неистово силен, чего вовсе не ждал Горлум от этого глупого увальня, каким он его считал. Сам Горлум не вывертывался бы столь яростно и проворно. Сэм сдернул со рта его руку, пригнулся, напрягся, рванулся и чуть не высвободил шею. В его правой руке был меч, а на левой висел в кожаной петле Фарамиров посох. Он силился извернуться и достать Горлума клинком, но тот мгновенно зажал его кисть как в тиски и выкручивал ее, пока Сэм не вскрикнул от боли и не обронил меч, а хватка на его горле все крепла.

Тогда Сэм, собравшись с силами, изловчился, выгнулся, уперся ногами в землю и резко, что было мочи, откинулся назад.

Даже этот простой прием застал Горлума врасплох. Он шлепнулся наземь, Сэм сверху; дюжий хоббит здорово наподдал ему в живот, и Горлум, злобно зашипев, на миг приотпустил шею, по-прежнему стискивая и не пуская к мечу правую руку. Сэм рванулся вперед, крутнулся, высвободил шею, поднялся на ноги, откинул как можно дальше повисшего на руке Горлума и наотмашь хватил его подвернувшимся посохом ниже локтя.

Горлум оторвался от него с диким и жалобным визгом, а Сэм, не меняя руки, съездил его посохом покрепче – жаль, по спине, а не по голове: увернулся, гадина. Посох треснул и разломился, но Горлум уже получил свое. Он всегда нападал сзади с неизменным успехом, но на этот раз его подвела собственная злоба: надо было сперва схватить врага за горло обеими руками, а уж потом злорадствовать. Как он все хорошо придумал и как все испортилось, когда этот скверный свет вдруг зажегся в темноте. А теперь он оказался лицом к лицу с разъяренным врагом, почти равным ему силою. Да он и не умел драться по-настоящему. Свистнул поднятый с земли меч – Горлум завизжал еще жалобнее, плюхнулся на карачки, прыгнул лягушкой и метнулся к пещере.

Сэм кинулся за ним с мечом в руке: на миг забылось все, кроме неистовой ярости и жажды убить Горлума, но, когда в лицо ему дохнул черный смрад, он молниеносно вспомнил, что Фродо – во власти чудища; вспомнил, повернулся и со всех ног помчался по тропе, громко призывая хозяина. Но было поздно. Тут Горлум преуспел.

Глава X

Выбор Сэммиума Скромби

Фродо лежал ничком на камне, и гнусная тварь склонилась над ним, занятая поверженной жертвой; криков Сэма она не услышала и не заметила его, пока он не подбежал вплотную – и увидел, что Фродо плотно обмотан паутиной от лодыжек до плеч; чудище уже поднимало передними ногами и поволокло его спеленутое тело. Рядом лежал и поблескивал эльфийский клинок, выпавший из его руки. Сэм не раздумывал, что ему делать: ни верности, ни храбрости, ни гнева ему было не занимать. Он подскочил с яростным криком, схватил в левую руку меч хозяина и ринулся в бой. Странное это было зрелище, небывалое в животном мире: бешеный зверек всего-то с двумя острыми клыками кидается отбивать тело собрата у глыбины в чешуйчатой шкуре-броне.

А она уже наслаждалась предвкушеньем кровавой трапезы, но, услышав его писк, медленно обратила к нему пучки глаз, налитые убийственной злобой. И прежде чем она поняла, что с такой яростью не встречалась еще никогда за все несчетные годы своей паучьей жизни, острый как бритва меч уже отсек ей клешню, а другой, еще острее, вонзился в многоглазую гроздь, и она померкла.

Жалкий звереныш спрятался под нею, укрылся от ее жала и клешней. Над ним висело зловонное, гнойно-прозрачное брюхо, и он, задыхаясь от смрада, наотмашь полоснул по нему эльфийским клинком.

Но Шелоб была не чета драконам: у нее уязвимы были только глаза. Шкура ее обросла чешуей из окаменелых нечистот, а изнутри наросло много слоев гнуси. Широкой раной вспорол ее меч, но пронзить этот гнусный панцирь не смогли бы ни Берен, ни Турин, ни эльфийским, ни гномским оружьем. Безвредно вспоротая, она вскинула тяжкое брюхо высоко над головой Сэма. Рана пенилась и сочилась ядовитым гноем. И, широко расставив ноги, она с мстительной силой обрушила брюхо на Сэма, но поторопилась: он устоял на ногах, обронил свой клинок и направил острием вверх эльфийский, держа его обеими руками; и Шелоб в смертельном ожесточенье нанизалась на стальной терн так глубоко, как не вонзил бы его ни один богатырь. Тем глубже вонзался он, чем тяжелей и беспощадней придавливало Сэма к земле зловонное брюхо.

Такой страшной боли Шелоб не знавала за все века своего безмятежного злодейства. Ни могучим воинам древнего Гондора, ни остервенелым, затравленным огромным оркам не удавалось даже задеть ее возлюбленную ею самой плоть. Дрожь сотрясла ее. Снова вскинувши брюхо, спасаясь от боли, она далеко отпрыгнула на задергавшихся членистых ногах.

Сэм упал на колени у головы Фродо в полуобмороке от вонищи, по-прежнему сжимая меч в обеих руках. Сквозь туман перед глазами он смутно различал лицо Фродо и силился овладеть собой, не поддаваться дурноте. Медленно поднял он голову и увидел Ее за несколько шагов. Многоглазый пучок страшно смотрел на него; другой потух и подтекал зеленоватой жижей; с клюва свисала струйка отравленной слюны. Она раскорячилась, припав брюхом к земле, ноги ее вздрагивали, напрягаясь перед прыжком – сшибить с ног и ужалить насмерть, не просто отравить, одурманить и уволочь, а убить и растерзать.

А Сэм стоял на четвереньках, видел свою смерть в Ее взгляде – и вдруг словно услышал голос издалека и нашарил левой рукой на груди холодный, твердый и надежный в этом призрачно-зыбком мире подарок Галадриэли.