к сердцу.
Бессмертная с улыбкой взяла мандарин и, тщательно очистив его, протянула Сюэ Чжэнъюну:
— В таком случае мы оба пойдем на уступки. Невозможно отпустить их на свободу, но и держать в тюрьме неправильно. Я сейчас же прикажу освободить Ся Сыни. Вместе с Мо Вэйюем он будет переселен в Заоблачный Павильон, где эти двое смогут свободно перемещаться, и их можно будет навещать. Но я назначу людей, которые будут постоянно присматривать за ними. Вас это устроит?
Сюэ Чжэнъюн молчал несколько минут, обдумывая предложение, затем принял протянутый ему мандарин.
Заоблачный Павильон изначально был предназначен для размещения гостей Персикового Источника. Но, поскольку юйминь не часто приглашали людей извне, обычно он пустовал и пришел в запустение. Раз уж Святая Правительница разрешила им занять гостевой дом, Мо Жань решил навести порядок в их новом жилище, прежде чем привести туда Ся Сыни, за которым он планировал сходить лично по завершении уборки.
Сюэ Чжэнъюн и Сюаньцзи остались обсудить с юйминь другие важные вопросы, а Мо Жань, сопровождаемый стражницей-юйминь и вызвавшимся помочь Ши Мэем, отправился в Заоблачный Павильон, который находился на северо-западе Персикового Источника. Выделяющийся на фоне похожих на парчу облаков гостевой домик утопал в бело-розовой дымке пышно цветущих фруктовых деревьев.
— Какое красивое место. Теперь, проживая тут, я не буду чувствовать себя несправедливо обиженным, — с усмешкой произнес Мо Жань.
— Как они могли несправедливо обвинить тебя в убийстве? Недопустимо вот так порочить имя хорошего человека, — печально вздохнул Ши Мэй. — Жаль, что Учитель не смог приехать. Если бы он использовал Тяньвэнь, для раскрытия правды не потребовались бы таблетки чицзы.
— Ха-ха! Ши Мэй, думаешь, все так просто? Тяньвэнь это непревзойденное божественное оружие, которое способно добиться правдивых ответов от кого угодно. Но правду Тяньвэнь раскроет лишь своему владельцу. Думаешь, эти пернатые засранцы позволили бы моему Учителю допрашивать меня? Поверили бы они результатам такого допроса?
— Да, ты прав…
Увидев, что скоро станет темно, Мо Жань поспешно приступил к уборке комнат, а Ши Мэй принялся помогать ему.
Странным было то, что Мо Жань, к собственному удивлению, обнаружил, что вопреки ожиданиям, он вовсе не почувствовал себя счастливым и взволнованным, оставшись с Ши Мэем наедине. Эта мысль настигла его, когда после уборки они присели передохнуть и выпить чаю. Пораженный Мо Жань сделал глубокий вдох и закашлялся, когда чай попал в дыхательные пути.
— Что случилось? — Ши Мэй вздрогнул от неожиданности.
— Ничего, все в порядке, — Мо Жань энергично замахал руками, но сердце его утонуло в слезах.
Неужели он так проникся учением Чу Ваньнина, что сам не заметил, как достиг просветления и стал аскетом? В Заоблачном Павильоне нет никого, кроме них двоих. Благоухающие персиковые цветы медленно колышутся на ветру, создавая романтичную атмосферу между двумя истосковавшимися по ласке мужчинами. Нет никого, кто бы мог помешать ему, и, если бы такая ситуация случилась в прошлом, он определенно воспользовался этой возможностью, чтобы стать по настоящему близким с Ши Мэем, а уж потом разбирался бы с последствиями.
Что с ним не так в последнее время? Быть таким умеренным в желаниях… это совсем не похоже на него.
Мо Жань раздраженно взъерошил волосы.
Ши Мэй посмотрел на него своими сияющими глазами.
Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза. А потом Мо Жань первым разрушил очарование момента, отвел глаза и засмеялся. Очаровательные ямочки появились на его щеках, когда он обратился к Ши Мэю:
— Персиковые деревья снаружи так пышно цветут. Я сорву самую красивую ветку, чтобы ты мог забрать ее с собой.
— Трава и цветы тоже живые и чувствуют боль. Не трогай, пусть цветут на дереве, — ответил Ши Мэй.
— Гм… ты прав. Раз ты просишь, не стану срывать их!
Какое-то время они сидели молча. Мо Жань ломал голову, придумывая тему для беседы, но в итоге пришел к выводу, что, хотя прошло много дней с их последней встречи, им в самом деле не о чем поговорить.
Подняв глаза, он обнаружил, что Ши Мэй так усердно помогал ему с уборкой, что на лбу его выступили капельки пота. Он не удержался, вытащил платок и передал ему.
— Вот, вытри пот.
— …
Ши Мэй пристально посмотрел на него. Мо Жань занервничал еще больше и сжал платок, помяв нежную ткань.
— Спасибо, — наконец, Ши Мэй улыбнулся, взял платок и аккуратно вытер лоб.
Сотканный из тончайшего шелка платок был очень изящным и мягким на ощупь.
Промокнув лоб, Ши Мэй сказал:
— Я заберу его и верну тебе после того, как постираю.
— Конечно, как скажешь, — послушно согласился Мо Жань. Его привычка во всем уступать Ши Мэю, давно уже превратилась в инстинкт. — Если он тебе нравится, ты можешь не возвращать его.
Ши Мэй ответил со смехом:
— Боюсь, это неподобающе, посмотри какой изысканный этот… — он развернул платок, чтобы аккуратно сложить его. Когда нежные пальцы разгладили шелковую ткань, юноша ошеломленно замер и чуть слышно выдохнул:
— Ах!?
— Что не так?
Ши Мэй еще какое-то время рассматривал шелк, потом посмотрел на Мо и с улыбкой спросил:
— А-Жань, ты правда хочешь отдать мне этот платок?
— Если тебе нравится, то, конечно, возьми. Все мое — твое! — щедро предложил Мо Жань.
— Передариваешь чужой подарок[73.3]? Не боишься снова быть побитым Учителем? — в глазах Ши Мэя прыгали смешинки.
— В чем дело? — на этот раз пришла очередь Мо Жаня удивляться. — С чего ты решил, что я передариваю чужой подарок, и при чем здесь Учитель?
— Сам посмотри, — в голосе Ши Мэя вдруг появились незнакомые Мо Жаню странные нотки. — Здесь вышит большой цветок хайтана. Когда Учитель подарил его тебе?
Глава 74. Этот достопочтенный виноват
Мо Жань окаменел.
Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя. Покраснев до кончиков ушей, он, наконец, взял себя в руки, и попытался отмахнуться:
— Это... то самое, да не знаю я! Это не мой платок. А куда же делся мой? Э...я… я… да я, правда, не знаю как теперь это все объяснить[74.1]...
Мо Жань пристально вглядывался в тонкий шелковый носовой платок с изящно вышитым цветком дикой яблони, однако никак не мог вспомнить, откуда у него эта вещь. Он лихорадочно копался в памяти,