— Я твой господин, — прошептал я ему в ухо. — А ты мне подчиняешься.
— Только скажи, я все исполню.
— Отвечай: где доставленный сюда недавно арестант? Подозреваемый в ограблении банка?
— В шестой допросной.
— Веди нас туда.
Он повел. Безропотно, как овечка. В коридорах уютно почивали его коллеги. Мы остановились перед указанной дверью, и наш гид отправился к своим друзьям в сонное царство. Где-то вдали завыла сирена.
— Все-таки всполошились, — сказала Анжелина.
— Ничего, время еще есть. Ты готова?
Она кивнула. Я не видел под маской ее лица, но знал, что она улыбается.
Анжелина распахнула дверь и бросила капсулу. Когда мы вошли, все лежали без чувств, только Боливар безвольно висел на чем-то вроде дыбы. Его лицо и руки были в крови. Анжелина бросилась к нему, наверное случайно ступая только по животам полицейских.
— Спасибо, — сказал, открыв глаза, Боливар. — Ну и садисты здешние легавые!
Когда мы уходили, Анжелина шагала по физиономиям. Наверное, случайно.
Сирены выли громче, к ним добавился отдаленный топот бегущих ног, хриплые крики и беспорядочная пальба. Очевидно, фараоны ударились в панику и лупили по теням. Мы старались держаться подальше от суматохи и пробирались к задам здания.
— Кажется, здесь, — произнес я с сомнением, когда мы спустились на первый этаж.
— Мне очень хочется, чтобы это было здесь, — сказала Анжелина таким тоном, что мне захотелось того же. — А ну, выводи нас отсюда!
Я плохо представлял себе толщину стены, а потому установил заряд помощнее. Мы благоразумно укрылись за углом коридора, но и там нас оглушило и парализовало взрывом. Шатаясь, мы прошли по обломкам и через огромную пробоину выбрались на ночную улицу. Неподалеку стояла наша машина. Никто не помешал нам преспокойно уехать.
Мы вернули краденое авто на прежнюю стоянку, добрались до балкона и оттуда по паутинке залезли в наш номер.
— Боливару надо умыться и переодеться, — сказала Анжелина. — Я ему помогу, а ты закажи еще выпивки.
— Теперь это и впрямь вечеринка, — хмыкнул я. — Нам есть что отметить. А потом надо будет подумать, что делать дальше. У меня очень стойкое подозрение, что с тех пор, как мы прибыли на эту планету, невидимые враги постоянно опережают нас на корпус. Так не годится. Надо сравнять счет.
Глава 8
Я опорожнил над кухонной раковиной две бутылки доброго пойла. Сердце обливалось кровью, но это была необходимая жертва. Затем я позвонил и заказал еще выпивки. Будем веселиться.
По номеру бродил испятнанный лейкопластырем Боливар с индикатором шпионских устройств в одной руке и жареным ребром свинобраза в другой. Глориана вышла узнать, в чем причина оживления, уловила запах убиенного сородича, скорбно взвизгнула и вернулась в свою спаленку. Анжелина в модном неглиже в тигровую полоску восполняла ущерб, причиненный ее ногтям в наших недавних приключениях.
— В награду за медицинское обслуживание предлагаю еще бокал шампанского, — сказал я. — Думаю, он будет кстати.
— Еще как кстати.
Она взяла бокал и выпила.
Я одолел двойную дозу «Старого почкоубийцы» и налил еще, на этот раз со льдом. Съел пару-тройку канапе и приказал себе расслабиться. Но не смог.
— Как быть с Боливаром? — задал я актуальный вопрос. — Гостиничный номер — не лучшее убежище.
— Как и этот город, да и вся планета, — раздраженно заявила Анжелина. — Мне здесь все не нравится, потому что наш план оглушительно трещит по швам. Я уже начинаю жалеть, что мы повстречали Кайзи и позволили его деньжищам нас загипнотизировать.
Я был вполне согласен с ней, но чувствовал, что должен хотя бы изобразить оптимизм.
— Не волнуйся, все у нас получится, и мы разбогатеем. Но сначала давай-таки решим, как быть с Боливаром.
— Успокойся, со мной все будет в порядке, — сказал он. И тут, словно наперекор его словам, в дверь позвонили. — Однако береженого бог бережет, перейду-ка я в другую комнату.
— На этой завалящей планетке очень настырная полиция, — заметил я. — Так что, думаю, будет лучше всего, если ты перелезешь через балкон и повисишь снаружи. Я чую запах беды.
Сверхчуткий нос меня не подвел. Стоило только отворить дверь, как в прихожую устремились три бугая.
— Здесь интимный ужин, а вас нет в списке приглашенных, — сказал я, затворяя дверь. Вернее, пытаясь затворить. Воспрепятствовал огромный ботинок.
— Полиция Национальной Безопасности, — заявил главный бугай и сверкнул узорчатым жетоном с голографическим изображением жалящей змеи. — Мы войдем.
— Без моего разрешения или ордера на обыск?
— И без того, и без другого. Мы на Феторре и во имя правосудия имеем право вторгаться в любые владения, которые считаем подозрительными.
— У нас тут что-то вроде вечеринки… это она вызвала подозрения?
— Это ты вызвал у нас подозрения! — прорычал полицейский и толкнул меня в грудь.
В других обстоятельствах ему бы это даром не сошло, но сейчас я не мог рисковать. Я неохотно попятился, и он улыбнулся.
— Сегодня тебя видели рядом с известным преступником.
— Но это же не преступление!
— Если я называю это преступлением, то это преступление. А ну, с дороги!
Полицейские ринулись вперед, и пришлось шагнуть в сторону, чтобы не затоптали. Анжелина попивала вино и не давала ни малейшего повода счесть, что она заметила наглое вторжение.
— Где Боливар ди Гриз? — спросил главный самым злобным и подозрительным тоном. Остальные, наверное, не обладали правом говорить.
— С кем имею честь?
— Инспектор Муавули. Где он? — Полицейский огляделся. — Все обыскать!
— Вы о ком? О Боливаре? Он в тюрьме. Его на моих глазах увезли ваши приятели.
— Он не в тюрьме. Сбежал.
— Приятно слышать! Выпить не желаете?
Очевидно, такого штампа, как «на службе не положено», феторрская полиция не знала. Не сводя с меня глаз, инспектор Муавули налил полный стакан и осушил единым духом. Его присные вернулись в гостиную с пустыми руками и при виде выпученных глаз и залезших на лоб бровей патрона неодобрительно захмыкали.
— Пределы города не покидать! — приказал он и удалился.
— Какая прелесть! — сказала Анжелина, заперев входную дверь на два замка, цепочку и подставив под дверную ручку стул.
Боливар залез на балкон и прижал палец к губам. После чего обыскал номер индикатором и вернулся к нам с пригоршней «жучков». Их замаскировали под монеты, туалетное мыло и крючки для картин, а один даже под таракана. Боливар сбросил их с балкона и налил себе бокал красного вина.
— Боливар, ты поступаешь в цирковую труппу, — распорядилась Анжелина.
— Всю жизнь мечтал!
— Не ерничай. Я говорю серьезно.
— Не сомневаюсь. Но вижу небольшую проблему — как добраться до «Колоссео»? Наверняка вся полиция поднята на ноги и мои фотографии розданы филерам. На улицах небезопасно.
— Да, для молодого мужчины. Но молодой женщине бояться нечего, кроме будничных опасностей этой неописуемой планеты. Приготовься к временной смене пола. Заранее сочувствую тому недоноску, который попытается обидеть мою любимую дочурку. Побрей ноги, а я подберу тебе одежду.
Они провозились до первых проблесков зари. Наконец Анжелина удовлетворенно кивнула.
— Что скажешь? — спросила она меня.
— Лучше, чем сейчас, Боливара никогда не выглядела.
Я не кривил душой — Боливар смотрелся на все сто. Изящное телосложение, длинная юбка, плоский живот. Отличный грим и не слишком париковидный парик.
— А теперь поспать несколько часов, — распорядилась Анжелина. — Не вздумай помять платье. И постарайся отработать женскую походку. Вот такую.
Когда он справился с этой задачей, все улеглись спать — устали изрядно.
Я проснулся довольно свежим, но не настолько, чтобы обойтись без бодрящей пилюли. Проглотив ее, я, как всегда по утрам, проверил свой банковский счет. Обещанные четыре миллиона не пришли, зато поступило сообщение: «Неважная работа, Джим. Надо стараться».
В разгар утра мы вышли из гостиницы. Первыми номер покинули мы с Анжелиной. Я нес компьютер, а она вела Глориану. Боливара выскользнула за дверь, как только получила от нас сигнал, что в коридоре пусто. И осталась у лифта ждать следующей кабины — мы не сомневались, что к нам приставлен «хвост».
Так оно и оказалось.
Не обращая внимания на слежку, мы поймали такси и велели шоферу везти нас в цирк.
— Животных не вожу.
Шофер подозрительно глянул на Глориану.
— Это не животное, — возразил я, щедро кладя ему на лапу. — Это наша дочь, зачарованная злой колдуньей. Мы везем ее к доброму волшебнику, он обещал за вознаграждение вернуть ей человеческий облик.
Водила выпучил глаза. Но если он и сомневался в моей правдивости, деньги его убедили. Проверить индикатор «жучков» было нечем, поэтому мы говорили в пути только о пустяках. Лишь в артистической уборной я достал собственный индикатор и обшарил все закоулки.