– Да здравствуют сагибы! Да здравствует Англия! – вскричал старик, поднимаясь с земли. И этот крик тотчас подхватила толпа стоявших поодаль крестьян.
Андре со спутниками направился в палатку офицера. Там он и Миана промыли и перевязали раны, оказавшиеся, к счастью, неопасными, и затем все расположились на отдых. Вскоре пришел и Алжерон. Он был красивым блондином с чуть заметным пушком на совсем юном лице. С первого взгляда его можно было скорее принять за школьника, чем за бравого командира, которого враги боялись, а подчиненные беспрекословно слушались.
Андре с Бертой подробно рассказали ему все свои приключения. Алжерон выслушал их и сказал:
– Я немногим старше вас, Андре. Всего восемь месяцев тому назад я кончил в Вулвиче военную школу с чином подпоручика. Только что прибыл я в полк в Калькутту, как на севере вспыхнуло восстание, и меня послали с генералом Лоренсом в Аллахабаду, а оттуда с корпусом генерала Николсона к Дели.
– Дели уже взят? – спросил Андре.
– Пока нет, но за этим дело не станет. Наши войска обложили его со всех сторон и ведут правильную осаду… Провозгласив себя царем магаратов, Нана-Сагиб задумал восстановить царство моголов. И вот его приверженцы возвели на престол падишахов последнего представителя Великих Моголов – немощного, выжившего из ума старика, которого мы оставили мирно доживать свой век во дворце. Старик сам по себе нам не опасен, но в глазах индусов это фетиш, которого мы во что бы то ни стало должны навсегда уничтожить. Нана-Сагиб, стянувший свои войска в долину Ганга, послал на помощь в осажденный Дели подкрепление. Нам удалось обезвредить все банды; оставалась только одна, которой командовал любимец Нана-Сагиба, капитан Дода. Генерал Николсон и послал отряд уничтожить последние силы мятежников. За недостатком офицеров меня произвели в поручики и назначили командиром этого отряда. С месяц уже я преследую по пятам неуловимого Дода, не раз настигали его, но дать ему решительную битву все не удавалось. В последнюю ночь я его захватил врасплох, да вижу, что он опять улизнет, и приказал отступить. Обманутый нашей тактикой, Дода, как сообщили мне перебежчики, расположился на отдых в этой деревне. Сегодня, чуть заря, я форсированным маршем вернулся обратно, но и на этот раз разбойник, не задержи вы его, опять, наверное, удрал бы. Вас можно поздравить со славным подвигом – вы избавили нашу армию от докучливого врага.
– Очень рад, – сказал Андре. – Жаль только, что с ним не было его повелителя, злодея Нана.
– Не беспокойтесь, дойдет и до него очередь, – возразил Алжерон. – Благодаря вам возложенное на меня поручение окончено, мятеж подавлен, шайки разогнаны, и мне можно будет вернуться в Дели. Отправляйтесь-ка и вы со мной. Из Дели вам легче будет добраться до какого-нибудь безопасного места.
– С радостью воспользуемся вашим предложением, – поспешил ответить Андре.
– Досадно только, что я не могу предложить мисс Буркьен более подобающего ей туалета, – прибавил офицер. – С вами, Андре, у меня нашлось бы чем поделиться, но столь неожиданную встречу с барышней-героиней я никак не мог предвидеть и не запасся необходимым гардеробом.
– Беда невелика! – засмеялась Берта. – Как-нибудь доберусь до Дели, а там, наверное, найдется портниха. Платье это помогло мне добиться столь желанной свободы, с удовольствием поношу его еще некоторое время.
Чтобы дать своим гостям хорошенько отдохнуть, Алжерон отложил выступление в поход на другой день. Он ехал впереди отряда, а рядом с ним Андре и Берта на чудных скакунах, отбитых у неприятеля. Миана гарцевал на красивом вороном коне – о таком коне он мечтал всю жизнь и был сам не свой от радости; Гануман примостился за спиной у своего хозяина. Старый Мали пристроился со своей Сапрани в обозе и всю дорогу забавлял сипаев, заставляя свою любимицу проделывать разные штуки. И на этот раз, как всегда, он с честью поддержал свою славу искусного заклинателя.
Ехали весело благодаря Алжерону. Он сумел внушить своим новым друзьям уверенность, что теперь, когда восстание подавлено, они непременно разыщут своего отца, укрывшегося, по всей вероятности, в каком-нибудь надежном месте. Его настроение сообщилось и молодым спутникам, и скоро все пережитые невзгоды и неприятности были позабыты.
Десять дней спустя отряд подходил к Дели, откуда уже давно доносился гул орудийных выстрелов. С вершины холма развернулась роскошная панорама города с бесчисленными минаретами и куполами, поднимающимися над высокими стенами. С этих стен ни на минуту не прекращалась канонада, на нее отвечала английская артиллерия. Вдруг из английского лагеря выступили несколько колонн и бегом направились к городу.
– Наши пошли на приступ! – воскликнул с загоревшимися глазами Алжерон и, обернувшись к солдатам, крикнул: – Пойдем к ним на помощь, ребята! Мы как раз вовремя поспеем. Да здравствует Англия!
– Да здравствует Англия! – прокатилось в ответ по рядам сипаев, – они все, как один человек, готовы были ринуться в бой за своим храбрым начальником.
Потребовалось, однако, добрых полчаса, чтобы перейти выжженную солнцем равнину, отделявшую их от лагеря.
– Возьмите и меня с собой, – попросился Андре. – Дайте мне оружие и увидите, что я сумею постоять за мою вторую родину.
– Хорошо, вот вам сабля! – ответил Алжерон. – А вы, мисс Берта, останьтесь в арьергарде под охраной ваших верных Мали и Миана… Рысью марш! – скомандовал офицер и поскакал вперед, а за ним Андре с солдатами. Скоро они поравнялись с холмом, на котором стоял генерал Николсон и наблюдал за ходом битвы.
Генерал и штабные офицеры отдали отряду честь, а минуту спустя храбрецов уже осыпал град пуль.
Все усилия осаждающих были направлены на Кашмирские ворота, накануне разбитые ядрами.
Столпившийся у бреши неприятель яростно отбивался. Но на войне нередко самое ничтожное обстоятельство может изменить ход битвы. При виде сипаев в красных мундирах, скачущих маршем с громким «ура», осажденные решили, что и англичанам подошло значительное подкрепление, растерялись и стали отступать. Этим моментом воспользовались англичане, отбросили отступавших еще дальше и ворвались в город. Алжерон с Андре ринулись в сечу и рубили направо и налево бегущих мятежников.
Город был взят, и вскоре зеленое знамя с серебряными рыбами, развевавшееся над дворцом, сменилось английским флагом.
Как только англичане заняли город, Алжерон собрал своих людей и двинулся в лагерь. По дороге к нему присоединился арьергард, и вместе с ними он направился в штаб-квартиру к главнокомандующему, без приказания которого вступил в бой. Андре, весь черный от порохового дыма, в разорванном платье скорее походил на взятого в плен мятежника, чем на сподвижника ехавшего с ним рядом героя-офицера. У Кашмирских ворот они встретились с главнокомандующим Николсоном. Генерал с недоумением окинул взглядом Андре и, обратившись к поручику, сказал: