но, если замок управлялся компьютером, мы его не откроем. Кстати, ты заметил, что в дисководе торчит дискета?
Матвей вернулся к пульту компьютера, внимательно ощупал его всеми органами чувств и увидел три тоненькие жилки энергоподвода, тянущиеся куда-то вниз, под основание комплекса. Видимо, это был подвод аварийного питания от аккумуляторов, потому что подводы электроэнергии к даче были разрушены еще год назад. Смахнув пыль со стула, Матвей сел, проверил ощущения и, чувствуя, как напрягся Василий, вдавил дискету в шель дисковода, повернул рычаг замка и тронул клавишу «RETURN». Тускло засветилось табло на левом развороте панели, замигал оранжевый глаз на одном из шкафов возле стола.
– Не рванет? – понизил голос Балуев Вместо ответа Матвей повторно нажал клавишу ответа, и правый разворот панели расцвел индикаторами. Зашелестел вентилятор одного из шкафов, экран дисплея налился мягким опаловым свечением.
– Ему не было смысла минировать все хозяйство, и сам мог в спешке подорваться. Попробуем разобраться в меню… Если вход не кодирован и защита не включена… К тому же Ельшин торопился.
Матвей не ошибся в своих предположениях: компьютер высветил логотип машины – «Конан» и обычный знак ожидания – букву А со стрелочкой над рядом окошек стартового меню, что означало готовность к работе основной информационной системы DOS. Теперь можно было работать с файлами программ на диске А.
– Он вызвал Конкере и оставил комп в рабочем положении, а вернуться уже не смог, – задумчиво сказал Матвей.
– Кто?
– Ельшин, разумеется.
– И все же есть что-то мистическое в том, что компьютер проработал целый год и не сгорел!
– Пароль? – спросил экран по-английски. Матвей проиграл в уме веер возможных решений. То, что дискета закодирована, было ясно с самого начала, но пароль – слишком простое решение защиты… и слишком сложное, чтобы найти его в миллиарде смысловых комбинаций… если только…
«Имя!» – сработала интуиция.
Матвей напечатал: «Конкере».
– Пароль принят, – ответил экран, и за спиной Матвея шумно вздохнул Василий. – Какой предпочитаете режим?
Матвей выбил. «Выбор?»
– Звуковой диалог, тастатурный диалог, мысленный диалог… отбой! Мысленный диалог отключен. «Звук», – отстучал на клавиатуре Матвей.
– Готов к работе, – приятным женским голосом ответил компьютер. – Заказ?
«Проблемные шифры».
Мигнув, экран почернел и выдал три алые строчки – буквы, символы, цифры. «Свечение» компьютера в «диапазоне зла» усилилось скачком. Матвей буквально физически почувствовал, как в машине, в толще земли, вокруг, заворочался некто могучий, жуткий, непереносимо чужой и мрачный.
– Эдак мы еще вызовем Монарха, – охрипшим голосом проговорил Матвей.
– Ага, только его нам и недоставало, – невесело отозвался Василий. – Узнай лучше, как убраться отсюда подобру-поздорову. Нам и так слишком везет, ты не находишь?
Матвей запомнил комбинации шифров, надеясь когда-нибудь воспользоваться ими, и вскрыл карту секретных файлов ельшинской машины. Через несколько минут ему стали известны тайны подземных складов генерала ФСК, а также система их охраны. Однако секрет бункера удалось выяснить лишь спустя полчаса, как раз к тому моменту, когда по какой-то причине сработала аварийная отсечка электропитания.
Мигнули индикаторы, табло включения погасло, снова вспыхнуло, и Матвей на одном дыхании прошелся по клавиатуре компа, давая задание открыть запасной нижний лаз. С глухим мокрым лязгом металлическая плита пола отползла в сторону, к стене, вместе со столом и аппаратурой, открывая темный зев люка, но до конца не открыла его, остановилась. Огоньки на панели компьютера погасли окончательно.
– Сдох бобик! – прокомментировал Василий, подскочив к люку в обнажившейся бетонной полосе пола. – Пролезем. Я первый, не отставай.
– Не спеши, торопыга, – отодвинул его Матвей. – Первым пойду я. Там могут встретиться препятствия.
– Человек – дитя препятствий, как говорил классик [117], а я кроме всего прочего – ганфайтер, интуиция у меня работает хорошо.
– Балуев, ты мне друг, но… живой ты мне дороже.
– Ладно, – уступил Василий, – иди, корректированный, однако нос не задирай и будь осторожен.
Колодец, узкий и круглый в сечении, одетый в бетон и металлические кольца-скобы, которые и служили лесенкой, шел на глубину не менее двадцати метров и привел их в искусственную пещеру, эдакий «карман» высотой четыре, шириной три с половиной и длиной пятнадцать метров. И служил этот «карман» личным «гаражом» генерала, потому что в нем, имеющем закрытые ворота, стоял на рельсах точно такой же вагончик-торпеда электропоезда, в каком год назад Соболев и Балуев подобрались к даче под землей по секретной ветке метро.
– Это называется – везет как утопленникам! – обрадовался Василий – Садись и шпарь.
– Электроподвод отрублен, – остудил его восторги Матвей. – Аккумуляторы тоже сдохли, ты видел. Так что придется топать по шпалам, если выберемся. Но, честно признаться, я рассчитывал, что ход приведет нас в Храм Инсектов, о котором говорил Самандар.
– Значит, он просто находится ниже. Кстати, Ельшин мог ничего и не знать о Храме, вряд ли Монарх стал бы посвящать его в тайны ушедших цивилизаций. Ты что же, собираешься искать вход? Его можно проискать и годы.
– Если это так, я буду разочарован.
Матвей сосредоточился, и не видимый никому разряд ментальной энергии пронзил его насквозь, включил в информационное поле Земли, заставил работать подсознание, сверхсознание, метасознание, осветил мир вокруг сотней тонких излучений и полей, приостановив бег времени…
«След зла» обнаружился в нише за метровой ширины металлическим швеллером каркаса, удерживающего полукруглую кровлю «кармана». Здесь имела место каменная кладка, но за ней шла пустота, запах которой – запах тлена и тысячелетий – заставлял раздувать ноздри и дышать историей.
– Здесь! – выдохнул Матвей, выходя из транса. Василий осветил стену фонарем.
– А кладка-то свежая, шлакоблочная. Интересно, кому понадобилось заделывать тут стену? Да еще с той стороны?
– Наверняка это дело рук не Ельшина.
– Был бы ломик, попробовали бы эту перегородку сломать.
– Толщина стенки не меньше метра. Давай-ка поищем здесь какой-нибудь инструмент. Только сам ничего не трогай, зови меня.
– Как скажешь, начальник, – не обиделся Василий. Он всегда